Челси Ярбро - Дорога затмения
— С одной стороны — неуемная жажда, с другой — дурацкая щепетильность, — пробормотал Сен-Жермен и вздохнул. — Я чувствую, что начинаю сдавать. В былое время подобные ситуации меня ничуть не смущали.
Руджиеро опустился на стул. Хозяин бодрился все девять дней нелегкого перехода, но сейчас было явственно видно, как он устал. Слуга опечаленно мотнул головой и, стараясь не очень шуметь, потянулся за пледом.
— Я не сплю, — проговорил Сен-Жермен.
— А почему бы вам не вздремнуть? — возразил Руджиеро.
— Я размышляю.
— О визите в веселый квартал?
— Нет. О том, как нам быть. Реки… они не для нас, Шелковый путь слишком опасен. Полагаю, мы двинемся в горы. К Тю-Бо-Тье — царству вечных снегов. Я, правда, никогда прежде там не бывал, однако…
— Однако? — Руджиеро подался вперед, упершись локтями в колени.
— Мы могли бы присоединиться к какому-нибудь торговому каравану, но…
Руджиеро приподнял бровь.
— Но? — бормотнул он нетерпеливо.
— Нам пришлось бы ко многому приспосабливаться. И потом, меня не очень устраивает роль разменной монеты в чьих-то руках. Случись что, чужеземцами тут же пожертвуют. С легкостью и без раздумий…
— Как это было с нами по дороге в Багдад?
— Да, — уронил Сен-Жермен и пошевелился, меняя позу. — Лучший выход — сыскать толкового проводника.
— Где же? — Поймав взгляд хозяина, слуга прикусил язык.
— Реши это сам.
— Что я могу ему предложить? — смущенно спросил Руджиеро.
— Вязку монет, но не более. Золото и серебро исключаются, показывай медь и латунь. Не сули слишком многое, иначе все подонки округи начнут к нам приглядываться. — Сен-Жермен умолк, на него накатила тоска. Ему вдруг представились иные — совсем не похожие на здешние — горные кручи, сплошь поросшие лесом, затейливо нависающим над извивами плодородных долин.
Руджиеро кивнул.
— Ладно, хозяин. — Он поднялся на ноги, намереваясь уйти. — А как же веселый квартал? — В брошенном вскользь вопросе звучала надежда.
— Не сегодня, я думаю, — пробормотал Сен-Жермен.
Досадливо мотнув головой, слуга вышел из комнаты. Он бродил от трактира к трактиру, прислушиваясь к разговорам и наводя осторожные справки, но ни этот вечер, ни следующие два дня результатов не принесли. Чтобы не вызывать подозрений, ему приходилось приобретать у торговцев то уток, то кроликов. Руджиеро носил эту живность с собой и, не спрашивая нигде ни выпивки, ни еды, все же производил на окружающих впечатление человека, всегда готового основательно закусить.
— Что, собственно, справедливо, — заявил он на третий день своему господину. — Я действительно пускаю их в пищу.
— Но далеко не сразу принимаешься за готовку, — усмехнулся его хозяин, завернутый в плотный халат.
— К счастью, на причуды чужеземцев тут смотрят сквозь пальцы, — пожал плечами Руджиеро.
— Ты думаешь, они ничего не почуяли?
— Нет.
— Но… — Сен-Жермен умолк, глядя на дверь, в которую коротко постучали. — Кто это?
— Не знаю. — Руджиеро взялся за ручку. — Открыть или подождать?
— Открывай, мой нож наготове, — шепнул Сен-Жермен.
На пороге стоял приземистый человек в меховых сапогах.
Два слоя верхних длиннополых одежд придавали ему сходство с медведем. Бусинки черных, глубоко посаженных и полускрытых складками кожи глаз обшарили комнату. Заметив нож, незнакомец одобрительно крякнул.
— Это вы чужеземцы, желающие отправиться в Тю-Бо-Тье?
Сен-Жермен опустил нож, но не спрятал.
— Возможно, это именно мы.
— Тогда, возможно, вам нужен именно я.
Гость говорил по-китайски с сильнейшим акцентом, однако правильно и не сбиваясь.
Руджиеро приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы незнакомец мог протиснуться в помещение. Тот сделал это без долгих раздумий, однако, усаживаясь, выбрал стул, стоявший возле распахнутого окна, как бы желая обеспечить себе путь к отступлению.
— Возможно, мы именно те чужеземцы, — повторил Сен-Жермен, усаживаясь напротив, — но почему же нашему гостю кажется, что он подойдет нам более, чем кто-либо еще?
Незнакомец, откашлявшись, сплюнул.
— Если вы именно те чужеземцы, то вам нужен проводник, который может провести вас в страну вечных снегов не только одной дорогой и который знает, как попасть не только в одно место, но и в другие места.
— А почему это именно так? — любезно осведомился Сен-Жермен.
— Потому что в горах путника поджидает много опасностей, и некоторые из них ходят на двух ногах. Кроме того, в снегопады полезно иметь представление, какие перевалы завалены, а какие — нет. Зима — плохое время для путешествий. — Гость засунул большие пальцы рук за широкий кожаный пояс, глаза его странно блеснули.
— Ну что же ты смолк? — спросил Сен-Жермен.
— Я удивляюсь. Вы не такие, как все. Мне доводилось видеть людей из Тьен-Ду и дикарей дальнего севера, но вам подобных я еще не встречал. Ваши глаза, ваша кожа… и волосы — они… необычны. Весьма необычны. Весьма. — Гость, наклонив голову, замер, ожидая ответа.
— В краях, откуда мы родом, твоя внешность тоже показалась бы необычной, — заявил Сен-Жермен. — Иностранцам в чужих землях приходится нелегко. Лукавым и хитроумным людям ничего не стоит завести их в непроходимую глушь и там передать в руки своих сообщников, зачастую отъявленных негодяев.
Незнакомец кивнул.
— Такое случается, но порядочные жители тех мест, куда попадают простодушные чужеземцы, порицают подобное, ибо тень бесчестья падает и на них.
Гость явно умел вести разговор. Похоже, он бывший буддийский монах, решил Сен-Жермен и слегка поклонился.
— В вашей стране я зовусь Ши Же-Мэном. Это имя созвучно имени, данному мне при рождении. Мой слуга — уроженец Гадеса, далекого города, расположенного на побережье огромного моря. Нам бы хотелось незамедлительно двинуться в Тю-Бо-Тье. Мы хорошо заплатим тому, кто нас туда проводит.
— Знакомство со столь достойной личностью — огромная честь для меня, — откликнулся незнакомец. — Я же принадлежу к роду Тцоа, мое личное имя — Лим. Вот уже несколько лет кряду я вожу через перевалы паломников и торговцев. Уважаемый Ши Же-Мэн может послать слугу расспросить обо мне.
— Откуда нам знать, что трактирная челядь тобой не подкуплена? — нахмурился Руджиеро.
— А ты проницателен, — кивнул Тцоа Лим. — Такое бывает. Не ограничивайся лишь этой гостиницей. Поспрашивай в конюшнях, в монастырях. Узнаешь, что все обстоит именно так, как я говорю, и никак не иначе.
— Кем бы он ни был, ему очень хочется получить эту работу, — сказал по-гречески Сен-Жермен.
