Наталья Турчанинова - Иногда они умирают
– Говорит, что ты очень красивая, – перевел я.
Она криво улыбнулась, принимая комплимент, который, должно быть, посчитала сомнительным, но ничего не сказала.
Старик наклонился, вытащил из-за камня трекинговые палки вполне современного вида, посмотрел на меня, показывая, что готов идти.
И я пошел рядом с ним.
Так мы и поднимались. Дик, Джейк и Тисса – впереди, я с гэлугпа сзади. Когда задерживались мы – останавливался и он, терпеливо дожидаясь. Я так и не понял, почему он решил идти с нами. Почувствовал опасность, которая ждала нас на дороге, соскучился по человеческому обществу, или нам просто было по пути.
От старика исходило необычное ощущение – его как будто не было. Он растворялся в тишине окружающих гор, и временами мне казалось, что рядом со мной движется пустота, заключенная в тонкую оболочку, напоминающую человека…
Когда впереди показались красно-бело-золотые ворота, за которыми начиналась территория монастыря, гэлугпа остановился, посмотрел куда-то мимо меня, поклонился и побрел обратно, в серую дымку облаков, наползающих на гору.
– Куда это он? – спросила Тисса, глядя ему вслед.
– Дальше. Они живут в горах.
– Хорошо, что ушел, – проворчал Джейк, держась за поясницу и выпрямляя уставшую спину. – У меня от него мороз по коже.
– А мне он понравился, – задумчиво сказала Тисса, посмотрев на меня посветлевшими глазами, – на тебя, Рай, чем-то похож.
Дик саркастически рассмеялся:
– Да, такой же ненормальный, считающий тебя неописуемой красавицей.
Она не сочла нужным отвечать на эту грубость, погруженная в какие-то свои мысли…
Прямо под воротами, ведущими на территорию монастыря, сидел Тшеринг, поджидающий нас. Выглядел он таким мечтательным и просветленным, что даже не ответил на мое приветствие. И лишь со второй моей попытки добиться от него ответа, отрешившись от высоких размышлений о вечном, махнул рукой в сторону одного из лоджей на территории Тенгабоче, где занял комнаты для нас. А затем снова уставился на горы.
Монастырь стоял на возвышении. И, в отличие от всех кайлатских построек, абсолютно не вписывался в суровый горный пейзаж. Здание с шатровой крышей, резными фигурками и богатой росписью на стенах, казалось, появилось здесь из какой-то другой реальности. Впрочем, почти так и произошло. По легенде, настоятель Ронгбукского монастыря во время медитации прилетел на это место. Оно ему понравилось, и он решил основать здесь еще один храм. Так Тенгабоче, нарисованный сначала воображением мудрого кайлатца, возник на этом склоне в реальности из камня и дерева именно таким.
Лет двадцать назад, когда от маленькой гидроэлектростанции, установленной на соседней реке, провели электричество, случилось короткое замыкание, и монастырь загорелся. Огонь, конечно, потушили, но кое-кто из монахов видел в этом происшествии перст судьбы – нельзя смешивать сомнительные достижения цивилизации и древнюю мудрость. Однако нынешний настоятель как человек прогрессивный мигом прекратил эти разговоры, заняв своих подопечных ремонтом. И новая крыша теперь сияла еще более великолепной росписью, чем прежде.
Мы шли по тропе к нашему лоджу – одному из грубо сколоченных двухэтажных зданий, стоящих в отдалении от монастыря.
– И какой в нем смысл? – спросил Джейк, фотографируя Тенгабоче больше по инерции, чем из искреннего интереса к его архитектуре. – Для чего он построен?
– Для молитв, чего же еще, – хмыкнул Дик, но тут же стер ухмылку, увидев тень неудовольствия на лице босса, вызванную его неуместным замечанием.
– Здесь учатся дети от пяти лет до двадцати. Они изучают математику, астрологию, медицину, лекарственные травы. Занимаются живописью, изготовлением ксилографических досок, масок для праздников.
– Что за доски? – перебил меня Дик.
– На деревянной основе рисуются сюжеты из жизни божеств или выдающихся императоров Кайлата, иллюстрации к священным книгам.
– Ага, – многозначительно сказал тренер, выслушав объяснение, и покровительственно кивнул, предлагая мне рассказывать дальше.
– Учащиеся в монастыре, в свою очередь, просвещают других жителей деревни, а также наставляют братьев и сестер в своих семьях. – Я замолчал, пропуская группу трекеров, бредущую к желтому палаточному городку, разбитому на поляне неподалеку от одного из трех лоджей. – Монахи проводят ритуалы, важные для кайлатцев, – свадьбы, похороны, некоторые празднования. Глава монастыря – лидер духовной жизни страны. Без его одобрения не начинается ни одно важное дело. Альпинисты смогли подниматься на Мать Всех Богов только после его разрешения.
– Он тоже воплощение какого-то божества? – с легкой насмешкой осведомился Джейк.
– Да. Кайлатцы верят, что в него вселяется дух верховного бога.
– И почему я не удивлен… – добродушно усмехнулся тот.
– Монахи живут здесь всю жизнь, не выходя? – с любопытством спросила Тисса.
– Нет. В самые холодные месяцы здесь остаются лишь несколько человек, остальные расходятся по деревням внизу. Некоторые снимают с себя сан и уходят в мир, работают носильщиками и гидами, строят дома, путешествуют. А потом нередко добровольно возвращаются обратно.
– Ты так хорошо все это знаешь? – поинтересовался Джейк, убирая камеру в кофр и надежно застегивая его. – Откуда?
– Жил здесь какое-то время.
– Хотел стать монахом? – ухмыльнулся Дик.
– Пытался изучить местную культуру.
– Ах, культуру.
– Значит, отсюда все эти местные легенды? – спросила Тисса, рассматривая монастырь.
– Большинство.
– А остальные?
– Узнал на собственном опыте.
– Я читала, в Кайлате есть еще один храм, – сказала девушка, выразительно глядя на меня, явно намекая на то, что сведения эти она почерпнула из моих записей, которые вытащила, вскрыв сейф. – Очень древний.
– Ронгбукский монастырь, – ответил я, отчего-то испытав неприятное ощущение от того, что она вспомнила про него. – «Храм из снега»… По легендам Кайлата, его служители сторожили трон богов. Он стоял у подножия вершины мира.
– Стоял? – уточнил Джейк.
– Да. Его разрушило землетрясение.
– И вообще ничего не осталось?! – поразился Дик.
– Осталось. Развалины.
– Неплохо было бы посмотреть.
– Там большая высота. И дорога трудная.
– Но вы ведь нас проведете, правда, Райн? – с уверенностью произнес Джейк.
– Посмотрим, – ответил я уклончиво.
Мы приблизились к монастырю. Центральный вход был не заперт. В него сейчас как раз торопливо входили два трекера – спешили попасть на вечернюю службу, которая проводилась здесь ежедневно.
Недалеко стоял молодой монах в бордовой рясе и кожаной куртке, небрежно наброшенной на плечи. Он вежливо беседовал с двумя пожилыми седовласыми туристками, но, как только увидел меня, отвернулся от них. Его смуглое вытянутое лицо с черными глазами под густыми бровями, кажущимися изломанными посередине, засветилось искренней радостью.
