Леонид Моргун - Сатанинская сила
«Не ты ли сделал все, чтобы меня вообще не существовало в этом и в том мире?» — подумал принц, но вслух сказал:
— Много ли их и чем они вооружены?
— Человек пятьсот со всяким дрекольем, — хихикнул Асгарот. — А ведет их тот самый сумасшедший, который задал трепку… э-э-э… попытался оказать сопротивление высокорожденному брату вашего высочества.
Он ненамеренно оговорился, либо сознательно отпустил шпильку в адрес Зиланта к вящему восторгу партии «алых» и давая понять, что с «синими» его не столь уж многое связывает? Все взгляды обращаются к Черному Принцу. Он — владыка, ему приказывать. Однако главнокомандующим назначен Зилант и потому он быстро говорит:
— Отправьте против них легион чертей позлее, полагаю, гвардейцы из пятого круга вполне подойдут.
Асгарот перевел взгляд на Черного.
— А я бы на вашем месте обратился к Коменданту Сфер, — неожиданно предложил тот. — Пусть перекроет их в одном каком-нибудь тоннеле и они начнут болтаться как муха на паутинке.
Зала разражается рукоплесканиями: конечно же, это более остроумный и действенный путь, а кроме того — никаких потерь. Один за другим подходят к нему бывшие сподвижники, друзья и слуги, каждый старается попасться на глаза, сказать комплимент и получить взамен его милостивый взор, а ведь еще сутки назад каждый из них, отыскав его, поторопился бы поскорее выдать его на расправу Зиланту. Нет, нельзя, никому нельзя доверять. Ни мужчинам, ни… А кто это лорнирует его столь пристально? И вот подходит, ну просто подплывает, этакая знойная брюнеточка с зелеными глазами. Ах да, это же добрая старая малютка Ерахта, она же древняя богиня любви Анаита, как она сегодня хороша! Это ее праздник!
— Ваше высочество сегодня поразительно бледны, — доверительно сообщает вечно юная дьяволица, приникая губами к его руке, и ее язычок многообещающе касается его ладони: — Надеюсь, что перевоплощение не отразилось на ваших телесных силах?
— Благодарение Аду, я себя отменно чувствую, — несколько резко отозвался он. — Загляни ко мне вечерком. Я налью тебе блюдечко валерьянки.
Она отшатнулась от него с искаженным злобой лицом, теперь ее подруги далеко разнесут по всей Геенне весть о ее посрамлении и лихорадочно примутся вычислять новую кандидатуру на должность фаворитки кронпринца.
Однако эта тема быстро сменяется другой, когда в залу влетает вестовой бес Кика. Не глядя ни на кого, он стремглав направляется к Зиланту и рапортует:
— Они приближаются к Вратам.
— Кто? — не понял Зилант и поразился неожиданной мысли: — Эти — мужики?
— Точно так! — отвечал Кика. — Мы попытались было их отвлечь и заманить, но они идут напролом.
Ненавидящим взором Зилант взглянул на брата.
— Командуй, — предложил он. — Это у тебя хорошо получается.
Черный принц оглянулся: юноша в черном бархатном берете подвел ему коня.
— Спасибо, Верлиока, — сказал принц. — Как поживает мой Ноулерин?
— Он в отличной форме, мой государь, — отвечал Верлиока. Паж из древнего и сановного рода леших, он был отдан в оруженосцы Велиалу и надеялся через сотню-другую тысяч лет дослужиться до звания демона. Одобрительно потрепав его по плечу, Велиал дал шпоры коню и тот, пронзив алмазный купол дворца, вылетел на волю. Вынесшийся за ним следом Зилант протрубил в рог, созывая свою армию, и его рыцари один за другим, отряд за отрядом хлынули ввысь, на небеса, туда, где полуприкрытая облаками над ними проплывала многострадальная букашинская земля.
* * *Букашинское ополчение, поглядев вслед за направлением Валькова пальца, и впрямь увидели недалеко от себя, шагах в ста, девушку, которая брела в чистом небе, едва переставляя ноги. Стой они поближе, они, вероятно, могли бы увидеть, как шевелятся ее губы, и услышать ее голос. Но не надобно им это было слышать, ибо не для всех предназначались ее слова, а лишь для одного.
— Ну, выйди ко мне… ну, покажись… — бессвязно бормотала Сашенька. — Зачем ты так себя?.. Ведь ты не должен был… Нет, я не верю, ты не такой… Ты не будешь, не имеешь права быть таким. Ведь если не ты, не мы с тобой, то кто?..
Чье-то подвенечное платье, в которое ее обрядили, давно изорвалось, цепочки и жемчуга — рассыпались, туфли она скинула, чтобы легче было идти. Ноги ее были все в ссадинах и кровоточили: путь в преисподнюю оказался выстланным отнюдь не лепестками роз. Без пищи и воды она шла невероятно долгое время, которое в этом непонятном мире возможно было даже толком измерить… возможно, оно даже шло вспять.
Замок, висевший далеко впереди нее, не отдалялся и не приближался, он был чем-то похож на мираж, являющийся в пустыне утомленным жарой и жаждой путникам. Точно так же он порой растворялся в воздухе и вновь возникал на том же месте, а порой — чуть в стороне. И тогда, чуток передохнув, она вновь и вновь шла к нему. Она и не знала, что это был и в самом деле мираж, отражение истинного замка и для того, чтобы действительно приблизиться к нему, требовалось всего лишь повернуть в обратную сторону: ведь реальный замок был невидим.
Однако, поскольку идущий все равно осилит дорогу, вскоре скрываться замку не стало смысла, и он открылся Сашеньке во всей своей красе. Вначале по обеим его сторонам проступили створки ворот необъятной вышины. Чем ближе она подходила, тем большее волнение охватывало ее: она была чужой, совершенно чужой в мире этих изломанных форм и диковинной жизни, в которой благоденствовала всякая нежить. Мимо нее на прелестных, по карусельному расписанных крылатых лошадках пролетала стайка мертвых младенчиков, убитых родными матерями или погибших по недобросовестности медсестер. Их было до такой степени много, что у Сашеньки заболело сердце. Они смотрели на Сашеньку пустыми, засыпанными землею глазницами и весело смеялись. Земля, по которой она ступала, была обильно пропитана кровью невинно казненных «за светлое будущее» людей. Их телами (от Спартака до Че Гевары, от Кампанеллы до Бухарина), спрессованными и расплющенными катками, было вымощено многометровой ширины шоссе, ведущее к замку, над которым полыхало далекое зарево. Кровь и стон, проклятия и мольбы давно погибших людей витали повсюду. Сашенька остановилась, увидев, как неподалеку от нее подняла голову змея с мудрыми человечьими глазами.
— Остановись, — сказала она. — Дальше смертный ступать не должен.
— Но он же там! — возразила девушка.
— Да, там, но уже не он, а кронпринц Велиал, — возразила змея и приблизилась. — Он одел на себя материальную оболочку, обрел свою инкарнацию в этом мире и теперь по праву является властелином обоих пространств.
