Уильям Ходжсон - Путешествие шлюпок с «Глен Карриг»
Потом боцман сказал мне, что подтесал и выровнял плоскую сторону будущей ложи, и я показал ему, где он должен выжечь канавку для стрелы; по моей задумке, канавка должна была тянуться от одного конца ложи до другого и быть сколь возможно ровной и прямой, ибо от этого зависела точность стрельбы. После этого я вернулся к своей работе, так как еще не закончил делать зарубки на концах луков. Это, однако, не заняло много времени, и, закончив, я попросил принести мне готовый кусок юзеня. С помощью одного из матросов мне удалось натянуть его на лук, который получился очень упругим и настолько тугим, что мне приходилось напрягать все силы, чтобы согнуть его.
Тут мне пришло в голову, что, пока мы готовим лук, следовало бы поставить несколько человек сплетать линь, который мы будем привязывать к стреле, ибо я решил, что для уменьшения его веса он должен быть свит в одну каболку из той же белой пеньки. Вместе с тем линь должен был обладать достаточной прочностью, поэтому я убедил матросов разделять каболки и сплетать половинки между собой. Это была кропотливая и нудная работа, которая заняла очень много времени и была закончена уже после того, как был готов лук, но в конце концов я все же получил очень легкий и крепкий трос длиной свыше полумили.
Пока матросы трудились над линем, я занялся стрелами, ибо это была едва ли не самая ответственная часть работы, так как от балансировки и прямоты метательного снаряда зависело очень многое. Вскоре мне удалось изготовить очень неплохую на вид стрелу, которую я выстругал ножом и, оперив листьями, вставил в пустотелый передний конец небольшой болт из запасов боцмана; по моим представлениям, болт должен был стабилизировать стрелу в полете, однако проверить правильность моего выбора можно было только опытным путем. Не успел я закончить, как ко мне подошел боцман; он прожег в ложе направляющую канавку и хотел, чтобы я взглянул на нее, что я и сделал, и должен сказать: работа была выполнена на редкость аккуратно.
Я так подробно описывал, как мы строили нашу аркбаллисту, что совсем забыл упомянуть о времени — о том, как после многих трудов мы сели обедать, как люди с корабля снова махали нам руками, а мы отвечали на их сигналы и написали углем на парусине: «Ждите!»; кроме того, несколько человек готовились к предстоящей ночи, собирая топливо для нашего костра.
Но вот наступил вечер, однако мы не прекращали работу; боцман велел разжечь второй костер рядом с первым, и при его ярком свете мы трудились еще довольно долго, не замечая бега времени, ибо наши занятия захватили нас с головой. Наконец боцман приказал нам заканчивать и садиться ужинать; после еды мы больше не работали, а отправились спать, так как все очень устали. У костра остались только вахтенные, которых боцман назначил сразу после ужина.
Когда настал мой черед охранять лагерь, я успел проспать несколько часов и, несмотря на утомление прошедшего дня, чувствовал себя бодрым и свежим. Как и в предыдущую ночь, я заполнял свое дежурство размышлениями о конструкции большого лука и в конце концов нашел превосходный способ закрепить луки на ложе, ибо до этого я пребывал в сомнениях, не зная, на каком из возможных вариантов следует остановиться. Сейчас я решил вырезать в торце ложи двенадцать горизонтальных углублений, в которые и поместить средние части луков, одна над другой, а потом привязать их к болтам или гвоздям, забитым с обеих сторон в боковые поверхности колоды. Эта идея мне очень понравилась, так как позволяла надежно и без особого труда закрепить луки в нужном положении.
Несмотря на то что я действительно много раздумывал над устройством моей метательной машины, не следует думать, будто я пренебрегал обязанностями часового; напротив, я усердно обходил площадку, на которой был разбит лагерь, на случай непредвиденных обстоятельств, держа наготове тесак, однако мое дежурство прошло в целом спокойно, если не считать одной странности, вызвавшей во мне непродолжительное беспокойство. Дело было так: когда я приблизился к нависавшему над долиной краю утеса, мне вдруг пришло в голову посмотреть вниз. Луна по-прежнему светила очень ярко, и в ее холодных лучах долина между утесами выглядела совершенно безжизненной, однако в какой-то момент мне показалось, что среди сморщенных, почерневших, но не сгоревших до конца грибов, одиноко торчавших у колодца почти в самом ее центре, я различаю какое-то тайное движение. Это, однако, могла быть и иллюзия, порожденная угрюмым видом местности; кроме того, меня мог обмануть и неверный лунный свет, который, как я хорошо знал, способен порой придать самые фантастические очертания даже знакомым предметам. Все же мне хотелось быть уверенным, что с той стороны нам не грозит никакая опасность, поэтому я отступил на несколько шагов назад и, отыскав на земле подходящего размера камень, с разбега метнул его в долину — примерно в то место, где, как мне показалось, что-то промелькнуло несколько секунд назад. Почти тотчас какое-то существо юркнуло в густую тень под грибами; еще мгновение спустя что-то шевельнулось чуть правее, но, посмотрев в ту сторону, я ничего не увидел. Снова обратив взгляд на то место, куда упал мой снаряд, я заметил, что вода в расположенном поблизости центральном пруду рябит и волнуется — так, во всяком случае, казалось мне с моего наблюдательного пункта.
И снова я колебался, не зная, как поступить, ибо, пока я, напрягая зрение, следил за озером, вода в нем совершенно успокоилась и только покрывавшая берега слизь чуть блестела в лунных лучах. После этого я довольно долгое время следил за долиной весьма пристально, но так и не увидел ничего, что могло бы возбудить во мне новые подозрения. Наконец я прекратил наблюдения, ибо опасался, что расходившаяся фантазия может сыграть со мной дурную шутку, и отошел к тому краю утеса, который был обращен к мрачным просторам плавучего континента.
Вскоре меня сменили, я отправился в палатку и спокойно проспал до утра. Сразу после завтрака, съеденного в большой спешке, так как нам не терпелось увидеть гигантскую аркбаллисту готовой, мы вернулись к работам — каждый знал, что ему необходимо делать. Так, мы с боцманом решили проделать в торце бревна-ложи двенадцать углублений, в которых я предложил закрепить луки. Эту работу мы выполнили при помощи железного путенса; раскалив его среднюю часть на костре, мы взялись за концы, предварительно защитив руки парусиной, и выжгли в дереве двенадцать ровных, аккуратных бороздок нужной глубины. Несмотря на кажущуюся простоту, эта работа заняла у нас почти все утро; пока мы трудились, юзень для тетив всех двенадцати луков был почти закончен, однако матросы, свивавшие тонкий линь для стрелы, справились едва с половиной своей задачи, и я послал им на помощь одного из освободившихся канатчиков.
