Елена Арсеньева - Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)
Наконец Сан Саныч нетерпеливо крикнул снизу:
— Ты там живой, Валерка?
Тогда он завозился, поднялся, собрал листки и спустился.
Отдал папку Сан Санычу и наткнулся на его сочувственный взгляд.
И понял, что дядька нарочно его за этой папкой отправил. Как знал, что племянник окажется той самой любопытной Варварой, которой на базаре нос оторвали.
Честное слово, Валерка с удовольствием поменялся бы с ней местами!
Нос оторвали! Подумаешь, нос!
Ганка — то есть Маша! — поглядывала на них обоих с беспокойством, но молчала. Наверное, чувствовала: что-то случилось. Спасибо, не спрашивала, что именно.
Потому что никто не смог бы объяснить…
— Ну, я должен ехать, — сказал наконец Сан Саныч. — Сюда пришлю бабу Катю. И позвоню в отделение, чтобы пришел кто-нибудь к вам.
— Я тоже еду, — решительно заявил Валерка.
Сан Саныч посмотрел понимающе и кивнул.
— И я еду! — вскочила Ганка. — Я не буду мешать!
— Нечего тебе там делать, — буркнул было Сан Саныч, но Валерка примирительно сказал:
— Пусть едет! Она не будет мешать!
Он отлично знал, что в лодку Ганка не сядет. У нее же водобоязнь! Наверное, сама про это забыла, вот и просится с ними.
Но объяснять ничего не стал, потому что это значило бы напомнить Ганке о ее собственных словах, то есть заговорить с ней, а говорить с ней Валерка пока не мог. Поэтому он просто повторил, глядя на дядьку:
— Пусть едет.
Сан Саныч удивился, но спорить больше не стал.
Заперли дом, Сан Саныч что-то сказал бабе Кате, которая стояла у своей калитки. Она внимательно выслушала, нахмурилась, кивнула…
Погрузились в дядькин джип.
Валерка сел впереди, рядом с Сан Санычем. И подумал, что еще полчаса назад отдал бы все на свете, чтобы сесть рядом с Ганкой на заднем сиденье и как бы нечаянно взять ее за руку. А теперь…
Неужели Сан Саныч и правда нарочно послал его за голубой папкой, потому что уже и сам обо всем догадался? Но как это может быть?!
А впрочем, во всей этой истории уже полным-полно такого, чего быть не может.
Не может, но оно есть…
«А вдруг это ничего не значит?» — робким, тоненьким голоском спросил Валеркина надежда.
Но он ей ничего не ответил. Просто не знал, что отвечать.
Подъехали к большой пристани, где держали свои лодки и катера все серьезные местные и приезжие рыбаки. Тут была охрана и отдельный сарай для моторов и весел.
И сразу выяснилось, что Валерка оказался прав. Ганка спокойно шла по берегу, но, как только понадобилось забраться в лодку, девочку затрясло, она побледнела, отбежала в сторону, и ее вырвало.
— Не могу, — прошептала чуть слышно. — Не могу! Я вас там подожду! — И махнула в сторону заброшенного дебаркадера, лежащего между новым и старым причалами.
— Значит, так, — сказал Сан Саныч. — У тебя часы есть?
Ганка слабо усмехнулась:
— Откуда?
— Ладно, — кивнул Сан Саныч. — Валерка, отдай ей свои часы. Давай-давай, она их тебе потом вернет.
Ганка радостно смотрела на часы. И Валерка подумал, что еще недавно был бы счастлив оттого, что она надевает его часы.
А теперь…
— Ты сиди в дебаркадере, — велел Сан Саныч Ганке. — И следи за временем. Если ровно через два часа нас не будет, беги к бабе Кате. Я ей на всякий случай дал подробные инструкции. Будем надеяться, что этого не понадобится, но всегда надо обеспечить тылы. Поняла, что делать?
Ганка кивнула, исподлобья глядя на Валерку.
Он отвел глаза.
— Счастливо, — тихо сказала Ганка, повернулась и пошла к дебаркадеру.
— Да… дела! — проворчал Сан Саныч.
Валерка подумал, что немедленно утопится, если дядька скажет еще что-нибудь. Но тот молча залез в лодку.
Валерка тоже туда забрался и сел так, чтобы не видеть берег. Но лодка разворачивалась, и они оба увидели, как Ганка понуро бредет по гальке, с трудом волоча ноги в своих кошмарных кроссовках.
Валерка отвернулся, стал смотреть на старый причал, где вчера — только вчера! — увидел ее первый раз. Не хотелось вспоминать, но поневоле вспоминалось, как она появилась из тумана — в этом поношенном сером плаще, с косичками, кудряшками на лбу, с этими своими черными глазищами в кукольных ресницах, и похвалила Валерку за то, что сбросил в воду чалку лодки Урана.
Валерка так и ахнул, завертелся на банке, вглядываясь в удаляющуюся старую пристань. Они шли на самой малой скорости, чтобы мотор не слишком трещал, однако пристань все равно быстро удалялась, а остров приближался.
— Сан Саныч! — крикнул он. — Лодки Урана на месте нет! Он не в городе, он уехал на остров!
— Вот же бес! — проворчал Сан Саныч. — Видно, что-то заподозрил. И помчался предупредить мамашу. Надо спешить! Эх, зря я тебя с собой…
Он не договорил.
Что-то ударило в днище, да так сильно, что лодка подпрыгнула и накренилась.
* * *Всплеснув руками, женщина бросилась вдоль речки и с разбегу рухнула на колени. Схватила опаленный зеленый комочек, прижала к груди со слезами:
— Пашка! Глупый! Зачем ты к ним?! Бедный ты…
«Пашка? Почему Пашка?» — разом подумали все.
Тому, что заяц был зеленый, почему-то не удивлялись.
— Ну ладно, Белова. Хватит причитать. — Тон Альфы был суров. — Встань-ка да ответь нам на пару вопросиков.
Она не шелохнулась.
Тогда Гамма раздраженно тряхнул ее за плечо. И вскрикнул невольно: от неловкого движения рука повисла плетью!
А женщина бережно уложила зеленого зайца на траву и поднялась с колен, по-прежнему не поднимая глаз. То ли слез своих застыдилась, то ли омерзительно было на людей смотреть?
— Послушайте, Белова! — процедил Альфа. — На реке в районе острова за последнее время пропали несколько человек. Вы их видели?
Она качнула головой.
— Вспомните хорошенько! — В голосе Альфы зазвучал металл.
Опять медленно качнулась ее голова, но взглядом женщина никого не удостоила.
— Хватит врать! — вскричал очнувшийся от боли Гамма. — Где они? Мы нашли их вещи! Живы эти люди или… Говори!
Молчание.
— Да это же просто исчадие какое-то! — возопил Бета. — Как ее только земля носит?!
— Лучше спросите, как она вас носит, — глухо произнесла женщина. — Вы-то разве люди? И разве людьми были те, кого вы ищете?
— А! — насмешливо сказал Альфа. — Вот и проговорилась! Значит, вы их все-таки видели? И если это ваших с сынком рук дело…
И вот тут-то она вскинула глаза, и Альфа ощутил такую ломоту во лбу, словно с разбегу ударился о стену!
Все замерло в лесу. Казалось, воздух остекленел.
И в эту тишину вдруг ударил незнакомый голос:
