Эдуард Веркин - Большая книга ужасов – 6
Я внимательно изучил распечатку, затем, не оборачиваясь, вернул ее Тоске.
– Предложение заманчивое, – сказал я. – Но сегодня мне лень. Сегодня я отдыхаю. Уикенд, Тоска, ты же знаешь, это для меня святое время…
– Ну ладно, – надулась Тоска. – Если ты не хочешь мне помочь… если ты не хочешь мне помочь – я поеду одна!
Я немножко испугался – характер у Тоски был упертый, и она на самом деле могла отправиться в этот Дом культуры. В одиночку. Но показывать, что испугался, я не мог, нечего девчонкам свои страхи демонстрировать. Поэтому я продемонстрировал спиной полную холодность и равнодушие. Но при этом словесно попытался Тоску урезонить.
– Не дури! – сказал я. – С некоторыми вещицами лучше не играть…
– Знаешь. – Тоска прищурилась, я даже спиной это почувствовал. – Знаешь, у меня был план! Я хотела организовать такое агентство, по борьбе со всякими странными вещами! Охотники на ведьм, типа «Куропяткин и То», ты и я. Это могло быть наше первое дело! А ты… ты просто свинопис!
Я промолчал. Я редко ругаюсь с девчонками. С ними бесполезно ругаться.
– Ну… – Тоска аж покраснела от злобы, и это тоже ощущалось даже спиной. – Ну и сиди здесь! Лежи здесь!
Она вскочила, схватила свой крокодиловый портфель и убежала. Я повернулся.
Тоска забыла на столе диктофон. Но возвращаться не стала – это же плохая примета. А те, кто охотится на ведьм, те верят в плохие приметы. К тому же она слишком гордая – это раз, и у нее есть второй диктофон – это два.
Я лежал на диване и думал о том, что произошло. Тоска – упрямая девица. Скорее всего она отправится в тот самый клуб искать тот самый альбом. И наверняка влипнет в какую-нибудь дурную историю. Хорошо, если там на самом деле этот страшный альбом – тогда в этот заброшенный клуб никто и не сунется. А если это все сказки? Тогда там точно какие-нибудь бомжи обретаются. Это гораздо хуже любого дурацкого альбома-убийцы.
Я уже собрался звонить Тоске на мобильник и уговаривать ее вернуться, как вдруг мне в голову пришла одна интересная мысль.
Глава 2
Может быть, кошка?
Через полчаса я уже трясся в старом, раздолбанном такси по еще более раздолбанной дороге, представляющей собой уложенные в две колеи бетонные плиты. Раньше из таких плит частенько дороги строили. Все плиты были в прорехах. Из некоторых даже торчала арматура, так что такси двигалось крайне медленно, километров сорок, не больше.
Вернее, это было даже не такси, это был дед на старом салатовом «Москвиче», я еле уговорил его довезти меня до АРЗ за сто рублей. Дед еще долго не соглашался. Сидел на капоте своей развалюхи, делал внучонку свистульки из акаций и слушал, как я повышаю цену. Я догнал уже до шестидесяти рублей, а дед все ломался, упертый попался. Тогда я сходил к ларьку и купил его внуку шоколадку. После чего дед согласился на стольник.
Всю дорогу я с помощью мобильника и наладонного компьютера (завел-таки себе после случая с Мусормэном) продолжал изучение случая с художником Паровозовым. И этот случай мне нравился все меньше и меньше. Выяснилось, что по крайней мере пять человек пытались разыскать Белый альбом и все пятеро каким-то чудным образом пропали. Ну и еще много чего интересного выяснилось. Интернет – настоящее кладбище слухов и сплетен, особенно про всякую гадость там полно.
Когда справа от дороги показался покосившийся столб с табличкой «Авторемонтный завод», связь пропала. С нею всегда так. Я по дурацкой привычке поднял трубку под крышу машины, поводил туда-сюда, но все бесполезно – связь ушла прочно. Впрочем, в таких ситуациях так и должно происходить. Никакой связи, связь кирдык.
– Вот из-за этого мы так плохо живем! – неожиданно очнулся дед и ткнул своим заскорузлым пальцем в мою трубку.
– Почему это? – спросил я и спрятал трубку и компьютер в специальный карманчик. Мало ли какие психи обитают на окраинах города?
– Потому что аппараты эти ваши – радиоактивные!
Старая песня. Одна девочка купила сотовый телефон, и через месяц у нее начали выпадать волосы. На ладонях.
– Радиоактивные, – повторил дед. – А радиация мозг разрушает. А вы эти аппараты все время к мозгу прижимаете. И ребятишки совсем, и взрослые. От этого у нас люди думать разучились, вот и нарушилось все в нашей стране. Ты, парень, со своей трубкой поосторожней будь, а то мозги начнут через уши выплескиваться.
Дед с удовольствием раскурил самосад, умудряясь рулить коленями. Самосад был хорош, мозги у меня действительно стали выплескиваться через уши и другие места. Потом спросил:
– Куда едешь-то?
– Так… – Я ткнул пальцем в стекло. – Туда. В поселок.
– В поселок? – Дед яростно бибикнул. – Нету никакого поселка! И завода нету! А какой завод был! Даже вертолет однажды отремонтировали! А клуб! Все развалили… Тебе что там надо?
– Я опрос произвожу, – соврал я, – по поводу переселения народов. Меня фонд один послал…
Дед даванул по тормозам, я стукнулся лбом о потрескавшееся стекло, довольно больно стукнулся.
– Заяц, – пояснил дед. – Тут их много развелось в последнее время. Скачут везде… Знаешь, к чему много зайцев?
– К войне? – предположил я, обычно всякая тварь разводится к войне.
– К волкам. Зайцы, они к волкам скоро разводятся. А волки в свою очередь…
Мы влетели в ухаб, и дед не договорил, к чему разводится много волков.
– Меня к клубу подвезите, – сказал я, поскольку «Москвич» вылетел на Водонапорную – судя по всему, главную улицу поселка. – Сфотографировать велели. Для оценки ущерба.
– Не могу к клубу. – Дед окончательно остановился. – Там дорога разбита. Заяц через дорогу – плохая примета, хуже не бывает…
Пришлось дать ему еще двадцатку.
Клуб действительно был хорош. Настоящий греческий храм. Колонны, крыша треугольная. Остальные домики рядом с ним выглядели вполне лачужно. Но все крыши и стекла на них были целы. Я спросил, почему их никто до сих пор не разобрал, на что дед ответил:
– Дураков нету. Тут ничего брать нельзя.
– Почему это? – спросил я.
– Место проклято, – вывалил дед. – Место тут проклято.
Место тут проклято – ну, как всегда, все по плану.
– Кого-то убили тут, что ли? – спросил я.
– Лучше бы убили. А тут хуже… Если кто берет отсюда какую-то вещь, всякое плохое начинает происходить. Скотина мрет, ну, и так далее… А ты чем фотографировать собираешься, фотоаппарата у тебя не вижу?
Бдительный дедушка оказался. Наверное, раньше в СМЕРШе[7] служил. Но я тоже лопушком давно не был, с детского сада, – предъявил ему телефон с фотиком.
– Нельзя тут фотографировать, – продолжал гнуть дед. – В некоторых местах нельзя фотографировать, это к плохому… Ну, да твое дело.
