Шон Хатсон - Жертвы
Она кивнула.
— Полиция вам объявила, что убийца арестован. Прежде чем вы ответите мне что-нибудь, скажу, что да, я знаю, ее показывали по телевидению и отчет о ней был опубликован в газетах, а посему я не открываю вам ничего такого, чего вы не знаете. Кроме того, что все это — блеф.
— У меня были на этот счет подозрения. А вам откуда это известно?
— Руководитель следственной группы сам мне об этом сказал. У полиции до сих пор нет никаких улик, поиски убийцы зашли в тупик.
— А почему этот некто из Нового Скотленд-Ярда вообще говорил с вами на эту тему?
— Давайте считать, что я просто использовал свое влияние. Одно время я работал у них. Мы с инспектором сыскной полиции Гибсоном близкие друзья. Или, по крайней мере, были друзьями.
— И все же мне пока не понятен ваш интерес в этом деле, — сказала Терри.
— Семерым убитым было заранее предначертано погибнуть насильственной смертью. Я установил это по их фотографиям.
Терри нахмурилась, еще не зная, как ей поступить: рассмеяться, встать и уйти или продолжать слушать.
— "Предначертано"? — насторожилась она. — Это отдает сентиментальностью.
— Каждая жертва убийства излучает нечто вроде ауры, не знаю, как еще можно это назвать, — с раздражением сказал Миллер, осознавая, что его откровения действительно могут показаться горячечным бредом. Даже покажи он Терри фотографии Пенни Стил и Джорджа Кука, она бы не нашла в них ничего примечательного. — Эту ауру могу видеть только я. И только на фотографиях.
— Не хотите ли вы сказать, что видели фотографии убитых? — удивилась Терри, внезапно оживляясь. — Но ведь это же засекреченные документы. Как вам удалось получить к ним доступ?
— Это уж мое дело. Во всяком случае, я говорю о фотоснимках этих людей до того, как они были убиты. Именно на них и проступает загадочное свечение.
Терри отпивала свой напиток маленькими глотками, все время посматривая на Миллера поверх бокала. Наконец она поставила бокал на столик и стала играть им, держа его пальцами за ножку.
— А почему вы обратились ко мне? Почему выбрали именно меня, чтобы поделиться своими секретами? — поинтересовалась она.
— Потому что, мне кажется, вам можно доверять, вы не будете распространяться об этом. Откровенно говоря, если и есть в этом мире что-то, чего я терпеть не могу, так это доверять кому бы то ни было свои тайны. Но поскольку в данном случае сделать это необходимо, мой выбор пал на вас. Расскажите, что вам известно об этих убийствах?
— С какой стати я должна говорить с вами об этом?
Он пожал плечами.
— Не хотите — не надо, вероятно, мне известно гораздо больше, чем вам. Просто мне показалось, что мы могли бы помочь друг другу. Но, возможно, вы и правы, и мне следовало обратиться в газету. — Миллер собрался было уйти, но Терри, выставив вперед руку, усадила его на место.
— Все жертвы были убиты различными способами, — сказала она. — Вы уже, наверное, знаете об этом. Но — самое поразительное — всякий раз преступник, совершая убийство, словно со скрупулезной точностью копировал одно из тех, что имели место в прошлом. Кем бы ни был убийца, абсолютно ясно одно: у него обширные познания в криминальной истории. Последняя женщина была убита и изуродована точь-в-точь как жертвы известного убийцы Гордона Камминса. Его называли «Блиц-потрошитель». В 1942 году за четыре дня он убил четырех женщин, две из них были проститутками. Что характерно, последняя убитая тоже проститутка.
— Откуда вы все это знаете? — спросил Миллер, не сводя с нее глаз.
— После второго убийства мне позвонил человек, уверявший, что он из группы расследования, занимающейся данным делом. Сказал, что у него есть для меня информация относительно этих убийств. Вначале я подумала, что кто-то слышал мои репортажи и решил надо мной подшутить, но то, что я от него услышала, оказалось слишком серьезно, чтобы это мог знать кто-то посторонний. С тех пор он звонит мне после каждого убийства. Но я не знаю ни его фамилии, ни его должности.
— Какой-нибудь информатор внутри Скотленд-Ярда? — предположил Миллер, в задумчивости поглаживая подбородок, и ему вспомнились слова Гибсона: «Иногда мне кажется, что Чандлер будет злорадствовать, если меня поставят к стенке...» — Так вы полагаете, что убийца хорошо разбирается в криминальной истории? — пробормотал он.
Терри кивнула.
«Кто-то с оскорбленным самолюбием? — размышлял Миллер. — Кто-то точит зуб на полицию?»
Чандлер, конечно, подходил на эту роль.
Наступило долгое молчание, которое было нарушено Терри.
— Он мне звонил, — сказала она тихо. — Убийца. Несколько дней назад. В полицию я не обращалась, полагая, что он попытается со мной связаться, но пока этого не произошло.
— Вы думаете, что он еще позвонит? — поинтересовался Миллер.
— Кто знает? Я даже не совсем уверена, что это был именно убийца, — пожала она плечами. — Возможно, это кто-то с нездоровым чувством юмора.
— Настолько нездоровым, что убил семь человек разными способами, — пробурчал Миллер. — Почему вы не обратились в полицию? Они могли бы поставить ваш телефон на прослушивание.
— Идея не заявлять в полицию пришла в голову не мне, — призналась Терри. — Так посоветовал мой коллега, Боб Джонсон. Он посчитал, что у меня есть шанс найти убийцу, если тот захочет связаться со мной.
— Да понимаете ли вы, что рискуете своей жизнью? — воскликнул Миллер.
— Это — шанс, которым я хочу воспользоваться.
Она допила то, что оставалось в ее бокале, и отодвинула пустой бокал от себя. Миллер предложил ей еще, и после некоторого колебания она согласилась. Терри смотрела, как он направился к бару, удивляясь, чем этот человек так ее завораживает. Что было в его внешности? Да, он был привлекателен, в этом сомнения не было, но Терри уловила какую-то темную сторону в нем, некую горечь, которая окутывала его, как покрывало. Когда он говорил, в его голосе ощущалась усталость, обычно свойственная людям вдвое старше его, как будто он устает от всего, что его окружает. В его тоне временами проскальзывало нечто сродни презрению к тому, о чем он говорил. И все же где-то в глубине души она чувствовала, что ее тянет к нему или, скорее, к тому, о чем он рассказывает и как он об этом говорит. Ее размышления были прерваны возвращением Миллера.
— Вы, кажется, осведомлены обо мне больше, чем я могла предполагать, — сказала она. — А я даже не знаю, чем вы зарабатываете себе на жизнь.
Миллер криво усмехнулся.
— Я — художник-гример и специалист по киноэффектам в одной кинокомпании, которая сейчас проводит съемки примерно километрах в пятнадцати от Лондона, — сказал он, поведав также о своем опыте работы фотографом в прессе и в полиции.
