О чём молчали города. Мистические истории - Корж Дарья

– Откуда я тебе детей возьму?

– Да не надо детей-то! Надо поумнее к делу подойти. Смотри, ты же по ночам там, бывает, один сидишь. Давай снимем на камеры видеонаблюдения какую-нибудь, я не знаю, белую дымку, и ты расскажешь всем, как видел привидения. И вот запись, пожалуйста, мы её в телик пропихнём, у меня друг там работает. Сразу сенсация! Главное – чтобы ты тоже сыграл поубедительнее. Мол, мороз по коже, парализация членов…

– Чего?

– Ни рукой, ни ногой пошевелить не мог, когда их увидел. Весь стоял объятый непонятным страхом.

– Ну, Ян…

– Ладно, я тебе текст напишу, мы с тобой порепетируем, всё нормально будет. Камеры видеонаблюдения же у тебя там есть?

– Ну конечно.

– Вот и здорово. Запустим такую машинку, пшшш! – знаешь, как на эстраде дым пускали.

– Не, не пойдёт. У нас противопожарная сигнализация живо сработает.

– Вот блин.

Яна задумалась. Постучала по каменной столешнице чашкой-напёрстком, заглянула туда в надежде, что кофе ещё остался. Из кафе выглянула официантка – эта хотела втюхать им ещё своей отравы по космической цене. Алексей отвернулся.

– А тепловая пушка? Ведь она тоже мощно дует, если её нормально настроить. Я даже знаю, где взять.

– Но дым-то она же не выпускает.

– А нам тогда дым не нужен. Запустим какой-нибудь пакет полиэтиленовый, пусть летает. Будут такие очертания… ммм… Ну и ты поддержишь со своим рассказом.

Как всегда, она уже всё решила за него, за них обоих. Но идея была странной. Его точно уволят.

– Ян. Уволят меня.

– Ну и пусть. А мой проект примут. Я тогда буду хорошую зарплату получать. Брендмейкер – это звучит, да? Сейчас это в тренде. Тренды-бренды, шерри-бренди.

– Ян, ну уволят меня. Или я сам уволюсь, все же смеяться будут и пальцем тыкать.

– Ну пусть уволят, я тебя сама на работу возьму тогда! У нас знаешь сколько работы будет! Рождественская вот какая длиннющая, там легенд немерено, а мы туристический потенциал Нижнего как поднимем, как все премии за это получим!

Он поморщился. Работать на неё? Не так он видел себе их будущее.

– Ян, ну что за…

– А я за тебя замуж тогда выйду, – сказала она быстро.

И он, конечно же, сдался. Куда бы он делся.

***

Они сделали всё ровно так, как намечтала Яна в уличном кафе.

Приволокли ему на работу тепловую пушку, он отговорился тем, что в здании ночью ужасно холодно, а Яна как-то согласовала это с его начальством, похлопав ресничками. Алексей придумал, как закрепить сверху незаметную нитку, на которой можно будет двигать пакет, чтоб его не сдуло к чертям собачьим.

Они провели первую ночь в репетициях, направляя струю тепловой пушки то туда, то сюда, таская пакет по залу так, чтобы казалось, будто в кадре танцует белёсая фигура. Призрак. Ну и что, что под потолком, зато перемещается по воздуху то выше, то ниже, сразу видно, что нематериальная. Первый пакет Яна забраковала, притащила тюлевую ткань – и сидела-шила, чтобы казалось, что у призрачной дамы пышная юбка. Выдумщица.

Потом ему пришлось ещё стирать эту дурацкую запись с камер, перекрывать старым роликом, где ничего не происходит.

Тюль тепловая пушка отдувала плохо. Яна сказала, что попросит у знакомого маленький дрон. В следующее дежурство репетировали с дроном, едва не разбили его, хотя потолок в историческом здании и был на высоте. После репетиций у них в запасе оставалось ещё время, и они проводили его на продавленной кушетке в уголке, рядом с трясущимся от старости холодильником. Целовались. До умопомрачения.

Потом Яна исчезала, чтобы её не застал утром начальник.

Умопомрачение оставалось.

И вот наступила роковая ночь. Яна уже не показывалась перед камерами, чтобы никто не говорил о манипуляциях с записями. Хихикая в ладошку, она командовала из «слепой зоны», а он послушно запускал дрон. Призрак как призрак. Что тут такого. Вихляется туда-сюда перед камерой.

Потом Яна инструктировала его, заставила прямо наизусть выучить: видит, мол, иногда силуэты, как увидит – сразу трясётся весь от страха, хотя они ему ничего не делают. Женщина полупрозрачная по коридорам ходит, слышится, будто плачет навзрыд. Сквозь стенки просачивается как нефиг делать. А иногда будто дети бегают, топочут, да наряжены по-старому. В общем, и удивляться нечему, старинный дом, старинная улица, старинный город. А с другой стороны, ну его, такую работу, ещё инфаркт к тридцати годам огребёшь с такими паническими атаками.

Потом начался кошмар.

Ничего мистического, сплошной реализм. Телевидение! Ролик с камер прокрутили несколько раз, созывали «экспертов», с умным видом рассказывающих о полтергейстах, барабашках и прочей нечисти. Глядя на них, Алексей всерьёз подозревал, что и им речи сочинила Яна, и заставила выучить. Она заставит.

С работы, конечно, пришлось уволиться. Начальство подозревало мухлёж, а напрямую ему сказали, что в охраннике с расшатанными нервами не нуждаются: то у него галлюцинации, то какие-то страхи потусторонние, тьфу, а не мужик.

Ролик, конечно, попал и в интернет. Сколько было обсуждений на каждой площадке, сколько версий! Конечно, находились умники, которые попадали сразу в точку, но были и те, кто верил. Или это тоже была команда поддержки Яны, которым она промыла мозги. Прославился на весь мир.

Алексей сидел дома, не знал, куда податься. Путь в охранники ему был заказан, а Яна пока ещё не выиграла свой грант. Поэтому он сидел, смотрел «Дом-2» и прочую лабуду. На улицу даже выходить не хотелось: только выйдешь – непременно подойдёт какой-нибудь чудик и начнёт втюхивать за позапрошлый век.

Устал он от позапрошлого века. И от прошлого века устал тоже. По Яне соскучился.

Ей теперь было не до него. То трубку не брала, то не перезванивала, то телефон отключала. А один раз так и не включила. Он уж набирал, набирал её номер – всё «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». А он даже не знал, где она живёт.

Наверное, грант ей никак не одобряли, и Яне было стыдно за то, что из-за неё он потерял работу и она пока не может его трудоустроить.

Оставалось только собраться с силами и двинуть в службу занятости населения – к Елене Николаевне. Но и там его ждала неудача. Елена Николаевна, как и он, уволилась с работы, а куда она ушла – никто не знал.

– Что, Блинов, кинула тебя невеста? – сказали ему ехидно. – И тёщенька кинула, без пирожков оставила? Ну конечно, раз у парня глюки, хреновый из него муж.

Он промолчал, хотя хотелось зарычать, как медведю-шатуну. Краска бросилась ему в лицо. Так Яна не собиралась прославлять Нижний Посад, или Нижний Базар, сиречь улицу Рождественскую, она же Большая Козьмодемьянская, она же Кооперативная, она же Маяковского. Яна хотела выставить его на посмешище, и только. Нет, наверное, она действительно планировала подать на грант, иначе к чему столько суеты? Но ничего не вышло.

Он вышел на Рождественскую. Начинало темнеть. К счастью, теперь здесь устроили на пол-улицы пешеходную зону, иначе он угодил бы под машину. Сейчас он брёл себе нетвёрдой походкой, поглядывая на красивые фонари «под старину». Хрустел под ногой неожиданный весенний ледок. Прогромыхал мимо экскурсионный трамвай – первый трамвай России.

Пропала Яна, скрылась от греха подальше Елена Николаевна, рухнули все его надежды на нормальную жизнь. Ни с работой, ни с семьёй не получилось ровным счётом ничего. В ушах звенел Янин приглушённый смех. А ведь всё почти сложилось! Ещё немного – и они бы вместе с радостью обустраивали родную улицу, с которой была связана вся судьба. Но нет, он обманывал себя, ничего такого у Яны на уме не было, мимолётные обещания, пустые поцелуи. Угас его солнечный зайчик. Без света не станет и тени.

Тяжело, тяжело, как свинцовое облако, обволакивала его вековая память, волна за волной набегала, вот-вот собьёт с ног. Возвращалась, возвращалась к нему.

Солнце уходило, пряталось, скрывалось. Больше он не увидит Яну, больше он не увидит солнца, не в этой жизни. «Тень, знай свое место».