Александр Барченко - Из мрака
А в кабинете происходило следующее.
Заведующий конторой привычной ухваткой опустился в кожаное кресло за письменным столом, постучал папироской по чёрному стальному портсигару, задумчиво принялся пускать синеватые колечки дыма.
Инженер Дютруа быстро, но внимательно просматривал листочки дубликатов, щёлкал костяшками счётов. Внезапно оторвался от дела, вскинул на подчинённого глаза:
— Ну-с, что новенького расскажете, Фёдор Сергеевич?
— Ничего, Гастон Бенедиктович. Всё старенькое… к сожалению.
Инженер снова поднял глаза с дубликатов, на этот раз с некоторым изумлением. Сдержался, докончил подсчёт, возвратил заведующему конторой документы, осведомился чуть обеспокоенным тоном:
— В чём дело? Почему «к сожалению»?
— Да так…
Заведующий конторой бросил окурок в пепельницу, смущённо побегал глазами по кабинету, повернул наконец к хозяину чуть побледневшее, носатое, бритое лицо.
— Да так, собственно… Собственно, конечно, пустяки, н-но… Дело, видите ли, в том, что, по всей вероятности, скоро мне придётся вас покинуть.
Лицо инженера выразило крайнюю степень изумления. Потянулся к заведующему конторой через стол, спросил, сильно понизив голос:
— Ты с ума сошёл? Что ещё за новости?
Заведующий отрицательно потряс головой:
— К сожалению, должен подтвердить. Обстоятельства складываются.
— У тебя с кем-нибудь, что-нибудь произошло?
— Аб-солютно…
— Но тогда… Что за бессмыслица? Ты так отлично себя зарекомендовал… Наконец, случай дал такое содержание… Я тебя отказываюсь понимать.
Заведующий конторой сказал спокойно:
— Ты забыл ещё прибавить, что я связан авансом. Но ты обещал высчитывать в погашение пять целковых в месяц, а вернувшись в Петербург, я погашу тот же аванс не в пять лет, а в три месяца. Я получил приглашение от издателя столичной газеты на те же полтораста рублей. Спасибо тебе — я поправился здесь, окреп, отдохнул.
Инженер возмущённо откинулся на спинку кресла, всплеснул руками.
— Нет, ты решительно помешался, Фёдор! Да разве же можно сравнить то предложение с твоим положением здесь? Сегодня он заплатит тебе полтораста, а завтра выставит в шею. Наконец, если ты так нуждаешься, я попробую похлопотать о прибавке… Неужели тебя так увлекла профессия репортёра?
— Спасибо… Не надо прибавки.
Гастон Дютруа снова наклонился через стол, впился пристальным взглядом в бледное, носатое, взволнованное лицо, спросил встревоженным шёпотом:
— Федя… Тебя тянет?.. У тебя… запой?
Серебряков выдержал испытующий взгляд хозяина, отозвался спокойно с улыбкой:
— Нет. Запоем не страдаю.
— В таком случае что же?
Заведующий конторой не ответил. В свою очередь остановил на встревоженном лице хозяина тяжёлый, внимательный и пристальный взгляд.
И под этим взглядом внезапно лицо инженера залилось до синевы багровым румянцем, покраснели уши, порозовели даже белки смущённо метнувшихся глаз.
Порывисто, с громом отодвинул кресло, взволнованно прошёлся по комнате.
Остановился перед заведующим конторой, молча стоял, руки в карманы. Кинул тихим, перехваченным волнением голосом:
— Ты слишком много берёшь на себя, Фёдор Сергеевич!
Серебряков молча пожал плечами.
— Слишком много берёшь… слишком… Вмешиваться в семейные дела кого бы то ни было…
Серебряков перебил спокойно:
— Ты совершенно напрасно волнуешься. Я и не думал вмешиваться. Всякий волен поступать, как считает нужным и лучшим. Стало быть, волен и я… Я не хочу и не смею вмешиваться, но не хочу также быть обязанным человеку, хотя бы старому другу, если…
Инженер перебил, задыхаясь:
— Если что?..
— Если человек этот, с моей точки зрения, поступает…
Заведующий конторой докончил свою фразу совсем тихо, еле губами прошевелил.
Но инженер, очевидно, расслышал. Отшатнулся порывисто, страшно побледнел, крикнул, забывшись, угрожающе:
— Серебряков!..
Тот отозвался совершенно спокойно:
— Беляев?..
Тотчас добавил:
— Виноват… Вот что, Гастон Бенедиктович. Мы увлеклись, оба кричим. В результате можем влететь в глупейшую историю.
Инженер, волнуясь, шагал по кабинету. Остановился, сказал прерывистым шёпотом:
— Ты… ты не имеешь права судить, не разобрав, не ознакомившись с делом. Осуждать легко… Мы ещё будем говорить по этому поводу.
Серебряков отмахнулся:
— Э… Ничего мы не будем. В таких случаях разговоры равно бесполезны для обеих сторон… К вам стучатся, Гастон Бенедиктович.
Маленькая тонкая женская фигурка стала на пороге. Смуглая, большеглазая, с кудрявыми жёсткими волосами, похожая на статуэтку из тёмной терракоты или бронзы. Сказала по-русски со странным мягким акцентом:
— Баиня п'осит кушать.
И потом, когда шли оба просекой полверсты до квартиры управляющего водопадом, и там, на веранде, где в тёплый, почти летний, сентябрьский день был накрыт стол, сидели молча, пока не вышла хозяйка, пока не зазвенели молодые голоса студентов-нахлебников, спешивших к обеду прямиком, через лес.
Только после жаркого, когда бронзовая статуэтка-горничная принесла вазу с фруктами, плетёную корзинку с золотистыми гроздями винограда, хозяйка спросила неуверенно, с бледной улыбкой:
— После обеда поедем на озеро?
Румяный путеец тотчас, с полным ртом, отозвался:
— Об-бязательно. Самолично смазал машину и чистил… К вашим услугам в качестве шофёра. Ваш Андрей вчера был на свадьбе.
Технолог поддержал с удовольствием:
— Великолепное дело. Нынче суббота. Шабашим в пять. К семи будем на берегу, как раз невод тянуть. На берегу и сварим. Какой я рецепт знаю, Дина Николаевна… Ногти откусите от зависти.
Хозяйка приветливо обратилась к Серебрякову:
— Фёдор Сергеевич! Я на вас надеюсь. Что он, в самом деле, хвастает? Утрём ему нос.
— Моя специальность — кулеш, — отозвался заведующий конторой. — По части ухи с ними, астраханцами, не сладишь.
Хозяин, рассеянно пощипывавший ветку винограда, сразу оживился, облегчённо сказал со своего места в конце стола:
— Вот и отлично. Стало быть, вы здесь без меня не соскучитесь.
Словно гардина упала на веранде, сразу потемнело лицо хозяйки, жалобно опустились углы только что улыбавшихся губ. И студенты спрятали смущённые взгляды в тарелку. И сухая насмешливая складка очертила бритую губу Серебрякова.
Голос хозяйки напряжённо дрогнул. Спросила, стараясь казаться спокойной:
— Разве ты сегодня опять уезжаешь?
Инженер Дютруа сердито рванул золотистую ягодку, отозвался раздражённо:
— Диночка! Но посуди же сама… Ну как же я могу не поехать? Через неделю комиссия, необходимо повидаться с Панкхорстом, с де Росси, с де Куланжем…
