Роберт МакКаммон - Последний Поезд с Платформы “Погибель”
И вот тут я действительно опешила. Название? Название города? Пердишн?
Хотя, впрочем, чего я после Ноктюрна ожидала? Почему бы, и впрямь, не назвать город “Вечными Муками” или “Погибелью”, зачем подбирать нечто более намекающее? Просто бей читателя метафорами по башке, как разводным ключом, чтобы и сомнения не было в том, что твои занавески синие! Эх, ладно, это я сгоряча. Намучилась я просто с этим переводом, вы бы знали! Для протокола: так-то я Р.Р. МакКаммона люблю сердечно, и такие задачки мне только в радость… но потеряться они заставляют, что уж поделать.
В общем, я столкнулась с тем, что так просто это название-то и не переведешь. В самом-то слове ничего страшного нет: погибель и погибель. Но городок под таким недвусмысленным названием “Погибель” отчего-то резал слух, хотелось как-то завуалировать, включить синдром поиска глубинного смысла, обернуться в синие занавески и уползти… спать, как Тревор еще в первой части завещал.
В других случаях все просто. Правда, о говорящих и двусмысленных именах я расскажу чуть позже… Но с “Perdition” просто перевести, как есть, не получилось бы, ибо для русского языка “Пердишн” — уж слишком сурово. В общем, пока была выбрана именно “Погибель” из нескольких скудных вариантов, прошло несколько дней. А потом мне подумалось, что “Последний Поезд из Погибели” — тоже как-то странно и неправильно звучит. Это ведь не физическое место… точнее, по названию непонятно, что это физическое место, что это город. Вот было бы “Последний Поезд из Преисподней”… но ведь город-то называется все-таки иначе, хотя там по смыслу и близко, все равно пришлось бы искажать. Да и город под названием “Преисподняя” — это уже вообще какая-то откровенная метафорическая кувалда…
Уже в конце перевода появилась успокоившая меня “платформа”, и это слово я решила включить в название. Так “Last Train from Perdition” (“Последний Поезд из Погибели”) стал “Последним Поездом с платформы “Погибель”.
Да-да, русские переводчики — самые переводчиковые переводчики, знаю. Одному глаз колет, другому слух режет, и вот у нас “Public Enemy” превращается в “Джонни Д.”, “Hitch” — в “Правила Съема: Метод Хитча”, “Inception” — в “Начало”, а “Some Like it Hot” — в “В Джазе Только Девушки”… ну и прочее в таком духе.
В общем, очередной исказив (пусть и незначительно) идею МакКаммона, я продолжила переводить, попутно, кстати, все еще отходя от шока по первым семи страницам, которые тоже меня совершенно убили… И нет, это не моя прихоть по увеличению объема книги. Это задумка автора.
Первые семь страниц
Поверьте, я была на вашем месте! Я тоже открыла вторую книгу о Треворе Лоусоне и увидела… описание первой. Точнее, как! Полный пересказ первой книги на семи страницах текста в MS-Word. То же самое, что было в “Я путешествую по ночам”. Не с дополнительными подробностями — все эти подробности чуть позже; не с какими-либо углублениями в тематику — это все тоже позже… нет.
Просто. Пересказ. Первой. Книги.
Спешу откреститься: здесь это не задумка переводчика, так было у самого автора. Не знаю, зачем. Может, из-за этого “ДА”, которое с таким нажимом упоминается в первой главе, потому что именно этим словом закончилась первая часть приключений Тревора…
Впрочем, зачем было кратко пересказывать содержание всей первой книги — мне неизвестно. Думала даже их убрать, но потом решила, что это уже слишком большая вольность. Если читатель захочет, он просто пропустит эту часть текста. А если не захочет — так у него будет легкая возможность вспомнить, что было в первой части истории.
Петух, Двойка и Синяя на последнем поезде из Пердишна
Следующим казусом стали имена. Еще со времен “Я Путешествую по Ночам” мне довелось убедиться, что иногда Р.Р. МакКаммон склонен давать определенным персонажам имена… скажем так, красноречивые и громкие. От одного имени Кристиан Мельхиор в первой части меня тянуло опустить уголки губ книзу, запрокинуть подбородок и встать в позу власти.
Здесь примерно то же самое меня тянуло сделать, когда я услышала имя главного разбойника, втянувшего в преступную жизнь Эрика Кавано. Да и вообще, с именами в этой истории все довольно забавно, Илай Эстерли, еще куда ни шло, но вот… все тот же Кристиан Мельхиор, Йозефус Уайлдер, Дьюс Матиас, Демис Русос… (ой, ладно, это не отсюда…). Скажем так, я вовсе не удивлюсь, если некоего помощника Ла-Руж в следующей книге назовут, например, Анубисом Хеллфаером или Зевсом Найткроулером. Ну, а почему бы и нет после Ахиллеса “Безбожника” Годфри?
С Дьюсом Матиасом отдельная песня. Гугл-Переводчик, в который я периодически заглядываю, всячески старался перевести мне это имя как “двойка”, и это было не единственным камнем преткновения. Храбрый юноша по фамилии Рустер, который доблестно вел перестрелку с вампирской армией Генри Стайлса Младшего, был (вполне лингвистически справедливо) окрещен “Петухом”, а невезучая мисс Кейси Фредрикс, имя которой нам довелось узнать лишь в конце книги, всю дорогу звалась исключительно Blue. Синяя, то есть. И, нет, товарищи знатоки, всякие там “грустные”, “подавленные” и “печальные” сюда не подойдут в качестве иного значения этого слова, ведь Тревор назвал эту девушку так из-за синего цвета ее платья. Игра слов с “синей” в русском языке расхожа только одна — что девушка изрядно “под градусом”. Вот и пришлось изгаляться с “Синицей”. Впрочем, после ранения я ее только разными вариациями “раненой девушки” и называла — лежачих не бью.
Я Вычитываю по Ночам
Друзья, надеюсь, эти заметки от переводчика никого из вас не заставляют думать, что я хоть с долей негатива отношусь к творчеству МакКаммона и к истории Тревора Лоусона в отдельности! Что ж, если заставляют, спешу вас разуверить в этом — к этой истории, как и к самому автору, я отношусь исключительно тепло и по-доброму, а насмешливые заметки имеют у меня место быть и к своим собственным книгам, и к книгам любимых писателей. Юмор — даже юморок за триста — помогает не съехать с катушек от объема работы в процессе и нисколько не сказывается на ее [работы] качестве.
Отдельно о Треворе. Этот герой для меня стал особенным. Быть может, потому что за эту серию я взялась первой и стала ее первым и единственным переводчиком. Быть может, потому что меня, как и большинство девушек, все-таки в мрачном вампирском образе что-то привлекает. Лично у меня сложилось впечатление, что Тревор Лоусон в какой-то момент для меня стал слишком живым для книжного героя. Нет, разумеется, сейчас без юношеского фанатизма и без влюбленности в вымышленного персонажа! Просто… от переживаний Тревора у меня действительно очень болезненно сжималось сердце, когда я следила за тем, как утекали через мои пальцы строки текста из одного документа в другой. Я, пожалуй, понимаю этого героя очень хорошо. Может, потому что переводила, читала и вычитывала его историю в то же время, в которое он мог путешествовать — по ночам? Как знать! Так или иначе, история Тревора действительно стала для меня настолько важной и близкой, что, несмотря на свою короткость, небольшой масштаб и нереальность, полностью затмила историю Мэтью Корбетта. (Любителям Мэтью — выдохнуть вот прямо сейчас! Его я тоже очень люблю, цикл о нем закончу переводить, как и обещала, от своих слов не отказываюсь и ответственности с себя не снимаю!)
