Павел Блинников - Убийцы
Она отстранилась так же внезапно как приблизилась. Вот вроде игралась с его гениталиями, и Барсу казалось, сейчас она уже расстегнет ширинку, но нет. Жар опять ушел, осталась лишь легкая неловкость. Сеня почувствовал, что стремительно краснеет.
— И что мне делать? — спросил Барс, стараясь не глядеть в темные глаза.
— Я не всезнайка, Барс, — покачала головой она. — Чтобы помочь, мне надо узнать тебя лучше. Но вот вопрос, зачем мне это делать?
Барс посмотрел на фужер почти с ненавистью, но, через силу, опрокинул его.
— Что ты хочешь? — спросил Семен.
— Тебя, — ответила Оса. — Твое тело, твою молодость, твои силы. Ты будешь платить мне этим. Будешь делать так, как хочется мне. А я укажу тебе путь.
Попроси она об этом год назад, Барс не тянул бы и секунды, но почему-то сейчас предложение Осы показалось донельзя мерзким, граничащим с отвращение. Но он не видел иного пути, поэтому кивнул.
— Тогда начинай, — сказала она, приподнимая кофту термобелья и обнажая груди.
* * *Барс мог смело считать себя искушенным в сексе. Под ним, на нем, сбоку него лежали десятки девушек и женщин. Но такого количества секса у него не было никогда. Оса хотела его всегда. Она доводила его до состояния такого иссушения, что седьмой-восьмой раз тянулся по часу. Так прошла неделя, за ней другая. Барс освоился в доме, но потихоньку начинал ненавидеть его. В особняке уже не осталось мест, где они не занимались бы этим, не нашлось бы мебели, на которой они не возлежали. Даже во дворе, даже в сарае, даже в лесу — повсюду несколько раз в день разносились стоны Осы. Но не это самое унизительное. Всегда до этого Барс чувствовал себя ведущим в постели. Он делал что хотел, а она подчинялась, доставляя максимум удовольствия. Теперь же он исполнял исключительно ее просьбы, ее желания. А как могло быть по-другому? Даже если бы они не заключили договор, Барс просто не мог представить Осу в качестве пассивного бревна, или податливой мышки. Только первая, только главная, всегда и во всем — такова ее суть. И Сеня начал чувствовать, будто не он трахает Осу, а она его.
Первые две недели растянулись на годы. Однообразные, наполненные ее телом, ее домом, ее правилами. И что самое удивительное, Барс ни то стеснялся, ни то боялся напомнить, ведь они заключили договор. Но одним вечером раздражение все же переполнило его.
Вечер проходил как обычно.
— Быстрее! — кричала она. — Еще быстрее!
— Я не могу быстрее! — ревел Сеня в ответ. И тут же получил пощечину — она находилась под ним, лежа на письменном столе.
— Заткнись и двигай жопой быстрее! — рявкнула она, с наслаждением наблюдая, как по щеке Барса расползается красное пятно. — Да, Барсик, да! Еще!!!
Она завопила, ее голос проник во все уголки дома, отразился от книжных шкафов и вторгся в уши Семена, доводя до белого каления. Он постарался выжать из себя еще скорости, и вскоре, под ее крики, кончил сам. Сняв ее икры с плеч, он грубо оттолкнул ее. Она проскользила по столу почти полметра и захихикала. Барс даже не посмотрел в ее довольные глаза, развернулся и пошел к бару. За две недели он опустошил все запасы алкоголя в доме, но сегодня съездил в город и купил пять ящиков водки — коньяки и виски опостылели. Он наполнил стакан почти до краев, взял валявшиеся тут же сигареты, и пошел к креслу. Специально не выбрал диван, чтобы она не села рядом.
Оса сползла со стола. Гибкая, мускулистая. Впервые раздев ее, Сеня поразился, насколько твердо ее тело. Ягодицы рельефные, а не ровненькие, пресс не хуже, чем у самого Барса, руки и ноги жилистые. Она подошла к нему и присела на подлокотник кресла. Погладила по белым волосам, провела по щеке. Сеня приложился к стакану и закурил, но запах ее духов все равно перебивал сигаретный дым. Эти духи — еще одна странность хозяйки особняка. За прошедшее время Сеня не помнил момента, чтобы от нее пахло как-то иначе. Всегда один и тот же аромат, причем явно не самый дорогой, а скорее пришедший из советского прошлого, о котором он знал лишь понаслышке. Старые девы, старающиеся напомнить окружающим о былой славе и красоте пользуются такими, или девушки настолько бедные, что не могут себе позволить более-менее приличные ароматы. И, как все остальное в этом доме, духи доводили Барса до белого каления.
— Ты такой смешной, — сказала она и плюхнулась ему на колени. — Я хочу еще раз.
— А я не могу еще раз. У меня уже член болит! — огрызнулся Сеня.
— Бедненький, — сказала она и прижалась. — И глупенький.
Ее язычок заполз под белокурые кудри, нашел ухо и начал вылизывать. Иногда острые зубки покусывали, и Сеня морщился от боли.
— Прекрати! — сказал он. — Ты мешаешь мне курить.
— А чего мы сегодня такие буки? — просюсюкала Оса, но даже сюсюканье ее низкий голос делал зловещим.
— А того, — сказал Барс, прикуривая. — Ты ведь обещала мне, что поможешь. А вместо этого трахаешь меня по десять раз на день и все!
— Я узнаю тебя, милый, — пролепетала она. Будучи отвергнутый ухом, ее язык начал играть с его сосками.
— И сколько это будет продолжаться? — Барс едва сдерживался, чтобы не стряхнуть пепел в ее прямые черные волосы — она распустила косу еще неделю назад.
— А что тебя не устраивает, мальчик мой? Ты занимаешься любовью с офигенно красивой женщиной, да еще и помногу. Да еще и каждый день! За эту перспективу другие мужики бились бы.
— Мне скучно, — сказал Сеня, понимая, насколько другие мужики посчитали бы это заявление глупым. Но это так — он скучал.
— А что мешает тебе разнообразить досуг?
— Чем? Завести интрижку на стороне, — сморщился Сеня.
— Нет, мальчик. Теперь ты мой и только мой. Так просто ты от меня не отделаешься. — Ее тело извернулось так, чтобы язык получил доступ к гениталиям. — И не забывай, я убийца. Для меня прикончить тебя — раз плюнуть. И я, пожалуй, не отпущу тебя до заказа.
— Что? — воскликнул Сеня, и тут же замер. Еще раз извернувшись, да с такой скоростью, что от трения его кожа нагрелась, она оказалась перед ним лицом к лицу. А еще ее рука держала нож и прижимала к его горлу.
— Что слышал, мальчик, — темные глаза с легкостью пробурили дырку в его голове. Сеня сглотнул, ее голос стал еще ниже, в нем появилось легкое эхо. — Кто мог знать, что ты так хорош? А у меня так давно не было постоянного мужчины. И если ты попытаешься сбежать, я тебя убью. Ты останешься здесь, пока не станешь убийцей, или пока я не затрахаю тебя до смерти! Это ясно?
Он смотрел в ее чернейшие глаза, не в силах отвести взгляд, будто ее зрачки магнит, а его — железо. Горло сглотнуло набежавшую в рот слюну, а губы сами прошептали:
