Кэрри Гринберг - Лунные капли во флаконе
- Ты самая красивая девушка среди всех дебютанток, моя дорогая, - высокая женщина средних лет ласково гладит ее по плечу.
- Я знаю, мама, - смеется она и, чуть приподняв подол платья, делает шутливый реверанс.
На ее шее мягко переливаются молочно-белые жемчуга, волосы украшает лента с еще несколькими крупными перлами, но ярче всего сверкают ее глаза. Она предвкушает, как будет кружить в танце по огромной зале, как раскраснеются ее щечки и быстро-быстро забьется сердце, как мужчины будут оглядываться на нее и восхищаться ею. Юная Элинор поправляет украшение в волосах и вновь улыбается зеркалу: это будет вечер ее триумфа!
Видение исчезло так же быстро, как и появилось, и Амелия снова обнаружила себя в полутьме своей собственной комнаты.
- Я видела нечто странное, - пробормотала она. - Что это было?
- Это называется жизнь, mignonnet, - Элинор словно никуда и не исчезала. - В семнадцать лет я попала на свой первый бал в Лондоне. О, как сладки эти воспоминания! Я танцевала до самого рассвета и стерла несколько пар туфелек, но совершенно не чувствовала усталости, опьяненная музыкой сильнее, чем шампанским. Почему я обречена вечно слоняться в стенах этого разваливающего мрачного дома, а не танцевать полонезы с прекрасными кавалерами, которых было не счесть в тот день?
Она замолчала и с мечтательной полуулыбкой отвернулась к окну. Кто знает, что она увидела в отражении на стекле? Не своих ли кавалеров, чьи внуки уже стали взрослыми мужчинами, а сами они давно гниют в земле?
- Ты завидуешь мне? - задумчивые нотки в ее голосе исчезли так же быстро, как и появились, и тон вновь стал резким и пренебрежительным. - Я знаю, что завидуешь! В твоей жизни никогда не было ничего подобного, она пуста и напрасна. Был ли хоть один день, который ты могла бы вспомнить?
Она говорила жестокие... и правдивые вещи, отчего хотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать их. Амелия замотала головой, но призрак будто и не заметил этого.
- Почему тебе досталась вся эта молодость, свежесть, эта жизнь, которую ты можешь прожить, как тебе заблагорассудится? Но нет, ты не способна даже на такую малость! Я не была такой ничтожной и жалкой даже когда потеряла своего ребенка!
Элинор распалялась все больше, и вместе с этим в спальне начали твориться странные вещи. Занавески сами по себе поднимались и опускались, извиваясь причудливыми лентами, ветви барабанили в окно, стремясь разбить тонкое стекло. Вся комната наполнилась звуками: скрипел паркет, звенели стеклянные флаконы на туалетном столике, гудел ветер в неработающем дымоходе.
- Прекрати это! - в ужасе воскликнула Амелия, прикрывая голову руками. Ей казалось, что сейчас с полки сорвется книга или подсвечник и полетит прямо в нее.
Входная дверь с громким стуком захлопнулась, сотрясая стену. Элинор засмеялась, будто происходящее только еще больше раззадорило ее.
- Ты погрязла в своем страхе и не способна справиться даже с ним. Бедняжка, мне так искренне тебя жаль!
Амелия стиснула зубы и схватила с туалетного столика первое, что попалось под руку - это оказалась щетка для волос. Сама не понимая, что делает, она сжала пальцы и, размахнувшись, со всей силы швырнула ее в призрачную фигуру. Элинор тут же испарилась, а щетка ударилась об оконное стекло и отскочила на пол. Все звуки разом смолкли. Амелия огляделась и прислушалась, но было настолько тихо, что все эти скрипы и стуки можно было легко списать на игру воображения. На негнущихся ногах она подошла к окну: щетка оставила небольшую царапину в стекле, и почему-то именно это волновало девушку больше всего, а вовсе не призрачная гостья, не оставившая после себя никаких следов.
Амелия аккуратно подняла щетку и бережно прижала ее к груди. Ее сердце бешено колотилось - единственный звук, который она слышала в ночи. Девушка простояла так, не шевелясь и глядя в окно, целую вечность. Она вслушивалась в тишину и пыталась разглядеть силуэт Элинор в темноте, боясь заснуть и мечтая о наступлении рассвета.
***
- Мы с отцом будем рады, мистер Черрингтон, если вы воспользуетесь нашим советом. Мистер Линдси и впрямь лучший конезаводчик во всем графстве. Мой отец настойчиво просил, чтобы я передал вам его рекомендации, раз уж все равно проезжал мимо. Он сказал, что может договориться для вас...
- Я доверяю опыту вашего отца, благодарю вас, - мистер Черрингтон коротко кивнул.
Когда мужчины вышли на крыльцо, хозяин пожал руку Сэмьюэлу Адамсу и, попрощавшись, поспешил вернуться в дом. Надев шляпу, молодой человек торопливо сбежал по ступеням, направляясь к воротам, где оставил лошадь. Пронизывающий ветер заставил его запахнуть полы сюртука; холодало очень быстро, и идея совершить конную прогулку уже не казалась ему такой заманчивой, как несколько часов назад. Сэмьюэл озабоченно взглянул на небо. Если, когда он только подъезжал к дому Черрингтонов, теплое июньское солнце так пекло, что хотелось укрыться от него в тени, то сейчас уже заметно потемнело, как если бы закат решил наступить на пару часов раньше. Несколько раз совсем низко над землей, издавая короткий посвист, промчались встревоженные ласточки, предвестницы непогоды.
Молодому человеку совершенно не хотелось возвращаться домой под дождем, приближение которого явственно ощущалось в заметно посвежевшем июньском воздухе. Он достал часы из верхнего кармана жилета и взглянул на них, отметив про себя, что еще успеет к началу ужина, если поторопится. Однако, не дойдя лишь нескольких ярдов до калитки, Сэмьюэл услышал, как робкий голос тихонько окликнул его по имени. Повернув голову, он увидел тонкий силуэт девушки в нежно-голубом платье, которая поджидала его за поворотом живой изгороди, там, где боковая дорожка ответвлялась от главной. Легкая ткань платья трепыхалась от каждого порыва ветра, и Амелия нервно сжимала на груди края кисейного платка. Одинокая фигурка казалась такой хрупкой на пронизывающем ветру, что Сэмьюэл, поддавшись порыву, поспешил подойти к ней поближе.
- Мисс Черрингтон! - сделав несколько шагов ей навстречу, он заметил, что она невероятно бледна, ее лицо осунулось, а в голубых глазах затаилась тревога. Амелия прерывисто дышала, как после быстрой ходьбы, а тонкие пальцы, комкающие кисею, сжимали ткань с такой силой, что костяшки побелели. - Ваш отец упоминал, что вы намедни были нездоровы. Может быть, лучше будет, если я провожу вас в дом? Становится прохладно, - он предупредительно предложил ей локоть, на который она могла бы опереться.
Амелия покорно взяла молодого человека под руку.
