Райчел Мид - Академия вампиров. Охотники и жертвы
Он этим своим крутым движением вопросительно вскинул бровь.
— Не хочу коротко стричься, — пояснила я.
Он явно удивился. Это и не требуется.
— Все женщины-стражи коротко стригут волосы. Чтобы были видны их татуировки.
Он неожиданно отпустил мои руки и отклонился назад. Медленно потянулся к моей голове, захватил локон и задумчиво накрутил его на палец. Я замерла, какое-то время в мире не существовало ничего, кроме ощущения его прикосновения к моим волосам. Потом он отпустил их, явно удивляясь и даже смущаясь из-за того, что только что сделал.
— Не обрезай их, — угрюмо сказал он.
Каким-то чудом я сумела вспомнить, что эти такое — разговаривать.
— Тогда никто не увидит моих татуировок.
Он зашагал к двери, с легкой улыбкой на губах.
— Зачесывай их наверх.
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
На протяжении двух последующих дней я продолжала шпионить за Лиссой, каждый раз испытывая умеренное чувство вины. Она терпеть не могла, когда это происходило случайно, а теперь я поступала так намеренно.
Я наблюдала за тем, как одного за другим она привлекает на свою сторону могущественных игроков из королевских семей. Групповое принуждение было ей не по силам, но обрабатывать их поодиночке давало тот же эффект, разве что происходило медленнее. И фактически, многих даже не приходилось подталкивать к тому, чтобы возобновить общение с ней. Далеко не все были столь поверхностны, какими казались, они помнили Лиссу и любили ее за то, какая она есть. Они тянулись к ней, и теперь, спустя полтора месяца после нашего возвращения в Академию, казалось, будто она никогда ее и не покидала. И, обретая былую популярность, она одновременно поддерживала меня и объединяла остальных против Мии и Джесси.
Однажды утром я настроилась на нее, когда она готовилась выйти к завтраку. Последние двадцать минут она сушила волосы феном, одновременно распрямляя их, — этого она не делала уже давно. Наталья, сидя на своей постели в их комнате, с любопытством наблюдала за процессом. Потом Лисса занялась макияжем, и тут Наталья заговорила:
— После уроков мы собираемся в комнате Эрин. Будем смотреть кино. Пойдешь?
Я часто шутила насчет того, насколько Наталья скучная особа, но ее подругу Эрин по темпераменту можно было сравнить со стеной.
— Не могу. Я обещала помочь Камилле обесцветить Карли волосы.
— Ты теперь проводишь много времени с ними.
Лисса пожала плечами, продолжая накладывать тушь на ресницы, отчего глаза сразу же стали казаться больше.
— Я думала, они тебе больше не нравятся. — продолжала Наталья.
— Я изменила свое мнение.
— Ты им, похоже, тоже теперь нравишься больше. Не в том смысле, будто кто-то не может полюбить тебя, но когда ты вернулась и не разговаривала с ними, они вроде бы охотно мирились с этим. Я слышала, они много говорят о тебе. Это неудивительно, поскольку они дружат и с Мией, но разве не странно, с чего они вдруг так сильно полюбили тебя? Прежде чем планировать что-то, они всегда ждут, чтобы посмотреть, что ты будешь делать. И многие из них теперь защищают Розу, которая на самом деле съехала с катушек. Не в том дело, что я верю всей это болтовне о ней, но мне всегда казалось немыслимым…
За трескотней Натальи скрывалось крошечное зерно подозрения, и Лисса почувствовала его. Наталья вряд ли нуждалась в принуждении, но Лисса не могла рисковать тем, чтобы невинные вопросы превратились в нечто большее.
— Знаешь что? — прервала она Наталью. — Может, я тоже успею к Эрин. У Карли волосы не такие уж длинные.
Эти слова мгновенно сбили Наталью с мысли.
— Правда? Вот класс! Это будет замечательно. Она сильно расстраивается, что ты больше не с нами, и я сказала ей…
Так оно и шло. Лисса продолжала применять принуждение и добивалась все большей популярности. Я наблюдала за ней, не вмешиваясь, но постоянно тревожась, пусть даже ее усилия начали приводить к тому, что косых взглядов в мою сторону и сплетен стало меньше.
— Это может вызвать встречный огонь, — шепнула я ей однажды в церкви. — Кто-то начнет удивляться и задавать вопросы.
Не драматизируй. Здесь все время действует та или иная сила.
— Но не такая.
— Ты не думаешь, что мое обаяние может само по себе обеспечить такой успех?
— Конечно думаю, но если Кристиан сразу опознал это, почему и другие не…
Я замолчала, когда два парня чуть дальше нас на церковной скамье внезапно взорвались смехом, глядя прямо на меня и даже не пытаясь скрыть этого.
Я отвернулась, стараясь не обращать на них внимания и чуть ли не впервые в жизни мечтая, чтобы священник поскорее начал службу. Однако Лисса посмотрела им прямо в глаза, на ее лице вспыхнуло выражение ярости. Она не произнесла ни слова, но под ее тяжелым взглядом улыбки парней быстро увяли.
— Скажите ей, что вы извиняетесь, — заявила она. — Да так, чтобы она поверила в это.
Спустя мгновение они буквально рассыпались в извинениях, умоляя меня о прощении. Я просто глазам своим не верила. Она использовала принуждение в публичном месте — и в каком! В церкви, только представьте себе! И применительно к двум людям сразу!
В конце концов их извинения иссякли, но Лисса все еще не чувствовала себя удовлетворенной.
— Это лучшее, на что вы способны? — взорвалась она.
Судя по их вытаращенным глазам, парни были в ужасе, что рассердили ее.
— Лисс! — Я коснулась ее руки. — Все в порядке. Я принимаю их извинения.
Ее лицо все еще излучало осуждение, но в конце концов она кивнула. Парни с облегчением откинулись на скамье.
Уф! Никогда в жизни я так не радовалась началу службы. Благодаря нашей связи я чувствовала исходящее от Лиссы мрачное удовлетворение, очень нехарактерное для нее. Мне это совсем не нравилось. Чтобы отвлечься от беспокойства за нее, я принялась, как часто делала, разглядывать людей в церкви. Сидя неподалеку, Кристиан открыто наблюдал за Лиссой с выражением тревоги на лице. Заметив мой взгляд, он нахмурился и отвернулся.
Дмитрий, как обычно, сидел сзади, в виде исключения не сканируя каждый угол на предмет возможной угрозы. Он ушел в себя, лицо приняло почти страдальческое выражение. Я до сих пор не понимала, зачем он ходит в церковь. Всякий раз он выглядел так, будто в нем идет какая-то внутренняя борьба.
Священник снова заговорил о святом Владимире:
— Его дух был необычайно силен, и поистине он имел дар Божий. Стоило ему прикоснуться, и калеки начинали ходить, а слепые прозревали. Куда бы он ни пришел, повсюду расцветали цветы.
Господи, мороям явно не помешали бы и другие святые…
