Александр Мазин - Костер для инквизитора
Наташа резко повернулась, сделала шаг, еще раз повернулась, встряхнула головой:
– Ты уверен, что не хочешь?
Наташа сейчас была потрясающе красива: в каждом изгибе – напряженная легкость; в огромных темных глазах – отблеск безумия.
Зимородинский поглядел на нее мудро и печально. И покачал головой.
– Дело твое!
Она повернулась стремительно – белая, почти прозрачная юбка обвилась вокруг колен, опала – и вышла.
Сразу зазвонил телефон.
– Слава, возьми трубку!
– Да,– сказал Зимородинский.
– Андрей, это Смушко. Опять нужна твоя помощь.
– Добрый день, Григорий Степанович,– вежливо произнес Зимородинский.– К сожалению, Андрей уехал. Я – его тренер. Могу я чем-то помочь?
– Уехал? – собеседник явно огорчился.– Надолго? Простите, позабыл, как вас зовут…
– Вячеслав Михайлович.
– Надолго он уехал, Вячеслав Михайлович?
– Возможно, надолго.
– Как неудачно!
– Может, я могу помочь? – еще раз предложил Зимородинский.
– Боюсь, что нет.
– Если речь идет о… воссоединении семьи, возможно, я все-таки смогу помочь?
– Вы в курсе? – удивился Смушко.
– Андрей – мой ученик,– тем же ровным голосом пояснил Зимородинский.– И уезжая, просил меня позаботиться о его делах.
– Я вас вспомнил! – неожиданно сказал Смушко.– Отец Егорий хорошо говорил о вас, Вячеслав Михайлович. Да, речь идет о воссоединении семьи. И если вы согласны помочь, это замечательно.
– Где ты воевал? – спросил Ласковин.—
В Чечне?
– В Чечне не воюют.– И, чуть погодя, добавил: – Это не война – сговор предателей.
Беззлобно сказал, как факт.
Ласковин склонен был с ним согласиться. Исходя из того, что знал. Но все же уточнил:
– Почему ты так считаешь?
Они шли рядом по ночной зимней дороге. Морозец – градусов восемь, в самый раз. Приятная прогулка: свежий воздух, тишина. До цели километров восемь. Половину могли проехать на автобусе, но из осторожности сошли пораньше. У какой-то деревеньки.
– Лежал в госпитале. Там мальчишки. Воевать совсем не умеют. Их специально послали туда, потому что они не умеют воевать. Даже если у них что-то выходит, это впустую. Их предадут, и они умрут.
Голос у Воша негромкий, монотонный. Контрастирующий со смыслом того, что он говорит. И снег под ногами – скрип-скрип.
– Если ты загнал врага в ловушку, добей его. Если у врага кончился боезапас, если оба выхода из ущелья перекрыты, враг все равно что мертв. Его можно уничтожить с земли или с воздуха. Парнишка, который там был, сказал: боевики почти не отстреливались. Надо было только ручей перейти. Но их майору пришел приказ прямо из Москвы: отступить на двадцать километров.
Андрей скинул рукавицу, зачерпнул снега, потер лоб, поправил соскользнувший ремень сумки.
– И что сделал майор? – поинтересовался он.
– Отступил. Но не сразу. Сначала от боевиков пришел парламентер. Не чечен. Они поговорили, а потом майор приказал отходить. И оставил два БТР. Без боекомплекта, но с полной заправкой. Бойцам сказано было: это условие, чтоб боевики их не преследовали.
– Хитрожопый майор попался,– хмыкнул Ласковин.– Настоящий офицер. Такие обязательно становятся полковниками.
– Он плохой офицер,– возразил Вошь.
– Почему?
– Он должен был уничтожить врагов.
Белый снежок, укатанный шинами. Надкушенная краюха луны плывет над черным окоемом леса. Ветер дружелюбно подталкивает в спину.
– Ага,– сказал Андрей.– А потом застрелиться.
– А потом отобрать из батальона десяток бойцов потолковее, поехать в Москву и уничтожить предателя.
– То есть того, кто отдал приказ?
– Да.
– А если он не виноват? Если ему тоже приказали? Или обманули?
– Это война,– пожал плечами Вошь.– Он назовет того, кто приказал. Потом умрет.
– Но долго ли после этого проживет сам майор?
– Сколько сумеет,– спокойно ответил Вошь.– Майоров больше, чем генералов.
– Да,– не стал спорить Ласковин.– А ты представляешь, какие деньги на кону?
– Русские деньги,– отрезал Вошь.—
С обеих сторон. Перекрыть границы, перекрыть газ, горючее, электричество, перекрыть все дороги, разбомбить аэродромы. Действовать только с воздуха. Штурмовыми группами. Платить за информацию. Склад боеприпасов – десять тысяч долларов, большой склад горючего – семь, крупный лидер противника – пять.
Интонация студента, отвечающего на экзаменационный билет.
– Вошь,– перебил Ласковин,– тебя учили на диверсанта?
Вошь как будто не услышал. Продолжал тем же монотонным голосом:
– Изолировать всех потенциальных противников на своей территории. Интернировать всех, кто желает перейти границу. Держать в лагерях под охраной.
– Будут жертвы. И очень большие расходы,– заметил Андрей.
– Меньшие расходы и незначительные жертвы,– поправил Вошь.– Через четыре месяца – массированное вторжение. Только спецподразделения. Добровольцы и наемники. Полная фильтрация населения. Полное разоружение. Никакой финансовой помощи. Террор.
– «Если враг не сдается, его уничтожают»,– процитировал Ласковин.
– Это война.
«Как по-русски… – подумал Андрей.– Каждый забулдыга знает медицину лучше доктора, женщин – лучше любого другого мужчины, и, уж конечно, способен управлять страной лучше, чем президент! И, мать его так, в этом есть своя сермяга».
– Вошь, ты серьезно считаешь себя круче сотни штабных аналитиков? – спросил Ласковин.
– Я знаю, как надо,– просто сказал Вошь.– Развилка.– Он посветил фонарем на указатель.
– Ага,– произнес Андрей.– Сукачевка, шесть кэмэ. А нам, скорее всего, направо.
Луч фонаря прыгнул в сторону, высветив еще одну табличку. Поеденную ржавчиной, но сохранившую слово «Запрещается…»
Сбоку от прилично заснеженной дороги тянулась лыжня. Слегка припорошенная.
– Бросай курить, вставай на лыжи,– изрек Ласковин.
Вошь не улыбнулся.
Андрей пропустил спутника вперед. В военных городках он разбирался не лучше, чем в собачьей упряжи. Вошь молотил по лыжне как заведенный, Ласковин с его школьным первым разрядом еле поспевал.
Светлый снег, черные деревья. Скользишь – как летишь. И ветер гудит наверху.
Вошь негромко свистнул. И остановился. Андрей испытал некоторое разочарование: только разогнался.
Вошь зажег фонарь. Впереди из-под снега торчали столбы. Между ними – нитки «колючки». Неведомый лыжник озаботился разорвать верхние нитки, а на нижние густо набросать веток. Резюме – никакого электричества. И скорее всего никакой дополнительной сигнализации. Надо полагать, за «колючкой» поселок, а не сама военная часть.
Вошь расстегнул сумку, порылся, выволок две белые простыни, одну протянул Ласковину. Предусмотрительный.
