Стефани Майер - Полуночное солнце
Она продолжала:
— Даже ещё интереснее: этот человек бросается из крайности в крайность, вроде того, что в один день совершенно невероятным образом спасает тебе жизнь, а на другой день обращается с тобой, как с зачумлённой, и так и не объясняет, что происходит, хотя и обещал. Какое же это мучение? Одно сплошное удовольствие!
Это была самая длинная речь, которую я когда-либо слышал от Беллы. И она открыла для меня ещё одно её новое качество, которое я добавил в свой список.
— Какие мы, однако, вспыльчивые!
— Просто не люблю двойные стандарты.
Она, конечно же, имела полное право на негодование.
Я смотрел на Беллу, не в силах сообразить, как мне исправить хотя бы половину совершённых мною ошибок, но тут меня отвлекли мысленные вопли Майка Ньютона.
Он был настолько вне себя, что я прыснул.
— Что? — вскинулась она.
— Твой парень решил, что я тебя уже достал, и теперь раздумывает, не пора ли ему разнимать нас. — Хотел бы я на это посмотреть. Смех да и только.
— Понятия не имею, о ком ты говоришь, — ледяным тоном заявила она, — но уверяю, что ты в любом случае ошибаешься.
Вот так она одним махом пренебрежительно отмежевалась от него. Не могу передать, как меня это обрадовало.
— Нет, не ошибаюсь. Большинство людей — это действительно открытая книга.
— Кроме меня, разумеется.
— Да. Кроме тебя. — Похоже, что она во всём — сплошное исключение из правил. Разве не справедливее было бы, если бы я мог слышать ну хоть что-нибудь из её мыслей? Принимая во внимание, со сколькими трудностями мне сейчас приходится бороться, разве я многого прошу?! — Я всё ломаю голову и никак не могу понять — почему так?
Я принялся прожигать её взглядом — а вдруг на этот раз получится?..
Она уставилась в стол. Открыла свою бутылку и сделала глоток.
— Разве ты не голодна? — спросил я.
— Нет. — Она указала глазами на пустой стол передо мной. — А ты?
— Нет, я не голоден. — Что-что, а голода я действительно сейчас не ощущал.
Она сжала губы, по-прежнему не отрывая взгляда от стола. Я ждал.
— Ты не мог бы оказать мне любезность? — спросила она, внезапно вскинув глаза.
Я опять всполошился. Что на этот раз? Опять потребует правды, которую я не имею права ей открыть? Правды, которую ей лучше и не знать вовсе?
— Зависит от того, чего ты попросишь.
— Я не прошу многого, — пообещала она.
Я с любопытством ждал.
— Я просто... думала... — протянула она, внимательно изучая свою бутылку и очерчивая мизинцем круги по её отверстию. — Ты не мог бы предупредить меня заранее? Ну, когда в следующий раз решишь для моей же пользы делать вид, что я пустое место? Чтобы я знала, что происходит, и не ломала зря голову?
"Предупредить заранее"? "Пустое место"? Значит, ей неприятно, когда я её игнорирую... Я улыбнулся.
— Справедливо, — согласился я.
— Спасибо, — сказала она, подняв глаза. На её лице было такое облегчение, что я и сам почувствовал себя легко и беззаботно. Хотелось смеяться и петь.
— А теперь могу я попросить об ответной услуге? — с надеждой спросил я.
— Только об одной, — смилостивилась она.
— Расскажи мне одну из своих теорий.
Она покраснела. — Попроси о чём-нибудь другом.
— Так не положено, ты только что обещала! — возразил я.
— А ты никогда не нарушаешь своих обещаний? — отбрила она.
Тут она меня поймала.
— Ну пожалуйста, только одну! Я не буду смеяться.
— Будешь, — уперлась она. Ума не приложу, с чего бы я стал смеяться, смешного во всём этом не было ничуть.
Что ж, предпримем очередную попытку обольщения. Я проник взглядом в её глубокие глаза и вкрадчиво прошептал: — Пожалуйста!
Она моргнула, и впала в лёгкий ступор.
Не совсем та реакция, на которую я рассчитывал.
— Э-э... что? — У неё как будто кружилась голова. Ей нехорошо?
Но я пока не помышлял о сдаче.
— Ну пожалуйста, одну малю-юсенькую теорийку, — клянчил я мягким, завлекающим голосом, не давая ей отвести взгляд.
К моему удивлению и удовлетворению, мои усилия наконец увенчались успехом.
— Мм, ну ладно... Тебя укусил радиоактивный паук?
Комиксы?! Понятно, почему она опасалась, что я буду смеяться.
— А ничего пооригинальнее нельзя было придумать? — укорил я, пытаясь за сарказмом скрыть своё несказанное облегчение.
— К сожалению, это всё, на что я оказалась способна, — обиделась она.
Я ещё больше успокоился. Теперь могу её и поддразнить.
— Ты очень далека от истины.
— Никаких пауков?
— Не-а.
— А радиоактивное излучение?
— Холодно, холодно.
— Чёрт, — вздохнула она.
— Криптонит тоже не при чём. — Я поспешил увести разговор в сторону от опасной темы укусов. Тут до меня дошло, что она, видимо, отнесла меня к категории супергероев. Я не смог удержаться от смешка.
— Ты обещал не смеяться, забыл?
Не забыл, но как было удержаться? Я состроил серьёзную мину.
— Я всё равно в конце концов дознаюсь, — пообещала она.
А вот теперь мне не до смеха. Как только она дознается, только я её и видел.
— Лучше тебе и не пытаться.
Я уже и не думал дразнить её.
— Это ещё почему?..
Я обязан быть с ней честным. И всё же я постарался улыбнуться, чтобы мои слова звучали не так зловеще:
— А что, если я не супергерой? Что, если у меня как раз противоположное амплуа и я негодяй?
Ее глаза слегка расширились, а губы приоткрылись. "О..." — проронила она. И через секунду:
— Понятно.
Наконец-то она вняла моим предупреждениям.
— Что тебе понятно? — спросил я, с трудом пытаясь скрыть свою мýку.
— Ты опасен? — догадалась она. Дыхание её участилось, сердце чуть не выскакивало из груди.
Я был не в состоянии ответить. Неужели это мои последние мгновения с ней? Сейчас она покинет меня... Позволит ли она сказать на прощание, что я люблю её? Или это перепугает её ещё больше?
— Нет, ты не негодяй, — прошептала она, качая головой. В глазах её не было и тени страха. — Никогда не поверю, что ты можешь быть плохим.
Кем же ещё мне и быть, как не негодяем. Ведь как меня сейчас обрадовало то, что она думала обо мне лучше, чем я заслуживал! Будь у меня хоть капля порядочности, я бы постарался избавить её от своего общества.
Я протянул руку через стол и взял крышечку от её бутылки. Белла не испугалась внезапной близости моей руки и не отстранилась. Она меня не боялась. Пока ещё не боялась.
Я пустил крышечку волчком и не отрываясь следил за её вращением, не смея поднять глаза на Беллу. В мыслях царила полная неразбериха.
