Ярослава Лазарева - Любовница лилий
– Это точно? – с замиранием сердца спросил Виктор.
– Точнее не бывает, – весело ответила она. – Она только что вышла из какого-то музея… Видимо, с утра решила приобщиться к культуре, провинциальная глупышка! Тут-то я ее и настигла. Но вернемся к нашим делам. Ты готов?
– А как же последнее желание? Даже преступникам дается… – собрав последние силы, прошептал Виктор.
– Последнее желание? – оживилась Соланж. – Любопытно!
Она взмахнула руками и что-то пробормотала. Поток падающих лилий замер, повиснув колышущимся восковым ковром. Виктор затаил дыхание, стараясь, чтобы омерзительный запах как можно меньше проникал в его легкие.
– Помнишь наше приветствие? – весело спросила Соланж.
– Sub rosa, – пробормотал он.
– Ага, «под розой», – перевела она с латинского. – Для настоящего момента больше подходит: Sub lilium! – И она расхохоталась. – Говори свое последнее желание… под лилией.
– Если уж мне все равно суждено сейчас умереть, – начал Виктор, – то хотелось бы напоследок поиграть в ту запрещенную игру, которую ты придумала. Помнишь, наш визит в прошлое? Когда ты отправила нас прямиком на виллу Монро.
– Так и знала, что понравилось, хоть ты и возмущался, – довольно проговорила она. – Жаль, что ты нас тогда вытащил! Развлечение не удалось до конца. Отправимся на ту виллу? И что, хочешь воплотить мою идею и предотвратить такой ранний уход секс-символа всех времен и народов? – возбужденно добавила она.
– Зачем же повторяться? – сказал Виктор, пристально наблюдая за изменением настроения Соланж и за тем, как краски снова возвращаются на ее лицо. – К тому же наступит хаос, если вмешиваться в события с таким резонансом.
– Да нам-то что? – весело заметила она. – Мы почти мертвы.
– Нелогично, – ответил Виктор. – Мало ли как все повернется. Монро – фигура значительная…
– Слушай, а ты, может, просто тянешь время? – вдруг перебила его Соланж. – Неужели надеешься, что двойник придет и спасет?
– Это вряд ли, – сухо произнес он. – Если верить тебе, то ему сейчас ни до чего.
– Точно! – обрадованно сказала она. – Он сейчас рыдает над трупом Лизы. А позвонить ты ему никак не мог, здесь нет сигнала.
– К тому же как я могу тянуть время? Период погружения в прошлое может быть долгим, но в настоящем пройдет пара секунд, пока мы будем отсутствовать.
– Это правда! – согласилась Соланж. – А ты умен! Понимаю твой ход. Хочешь продлить земное существование хотя бы на несколько часов, пусть и таким экстраординарным способом. И куда ты хочешь отправиться?
– Меня давно занимала смерть Есенина, – сообщил Виктор. – Официальная версия – самоубийство. Но в реестрах Ордена он не значится.
– Но это закрытая информация, – удивленно ответила она. – Как ты проник в архив? Взломал сервер?
И она рассмеялась и погрозила ему пальцем.
– Знаешь, я только что это придумал, – признался Виктор, – чтобы вывести тебя на откровенность. И как сейчас понимаю, Сергей Есенин реально не значится в наших списках. Ты себя выдала!
– Да, он не самоубийца, это факт, – после паузы призналась она. – Но есть устоявшаяся легенда, и разрушать ее не собираются. Но сам рассуди, какой поэт покончит с собой в тот момент, когда готовится к изданию собрание его сочинений? Это абсурд.
– Вот-вот, – оживленно ответил Виктор. – И мне хотелось бы перенестись в ту роковую ночь и все увидеть своими глазами. К тому же, как ты понимаешь, я унесу эту тайну с собой в могилу, – мрачно пошутил он.
– Хорошо, – после краткого раздумья согласилась Соланж. – Твое последнее желание будет исполнено!
Лилии вылетели из ладоней Виктора, раны затянулись, боль исчезла.
Из записной книжки:«…До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, —
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей».
Глава шестая
…Улица выглядела мрачно, шел снег, и он немного освежал сиреневую темноту сумеречного вечера. Виктор окунулся в эту атмосферу мгновенно, он вдохнул морозный воздух и расправил плечи. Оглядевшись, понял, что оказался в каком-то незнакомом переулке. Впереди маячила мужская фигура в пальто с поднятым воротником. Виктор одним прыжком приблизился, но не рассчитал и пролетел сквозь нее. Он отскочил в сторону и повернулся. На него шел молодой мужчина. Пшеничного цвета волосы были немного растрепаны, их покрывали поблескивающие снежинки. Серо-голубые глаза из-за большой радужки казались глубокими и синими и оживляли бледное, немного одутловатое лицо. Мужчина кашлянул, в воздухе разнесся легкий запах алкоголя.
– Есенин, – прошептал Виктор, вглядываясь в поэта. – Живой! От этого можно сойти с ума.
– Говори громче, – услышал он звонкий голос рядом с собой и повернулся. – Он все равно нас не видит и не слышит. Параллельные миры не пересекаются. Мы рядом, но в другой реальности.
– Я в шоке! – ответил Виктор. – Это Есенин!
– Да, это он, – подтвердила Соланж. – Мы в Петрограде, и это декабрь двадцать пятого года. Но ты же сам просил…
– Я в шоке, – повторил он, пристально глядя на прошедшего мимо поэта.
Он четко видел его профиль, легкую улыбку. Вот он стряхнул снег с челки, что-то пробормотал. Хотелось догнать его, остановить, поговорить. Но Виктор знал, что этого делать нельзя. Любое вмешательство могло привести к нарушению хода истории, а это хаос с непредсказуемыми последствиями.
– И как? – с любопытством спросила Соланж. – Что видишь?
– Живого Сергея Есенина, – с замиранием сердца ответил он.
– Да я не об этом! Просканировал поле?
– Бог мой, от волнения я даже забыл об этом! – спохватился Виктор и включил «второе» зрение.
Энергетический кокон поэта выглядел ослабленным и рваным в нескольких местах, цвета были тусклыми, имелись болотные тона алкогольного опьянения, сиреневые – депрессии. Но фиолетовые оттенки близкого суицида отсутствовали. В данный момент, Виктор мог бы поклясться, поэт не собирался уходить из жизни добровольно.
– Какое число? – уточнил Виктор.
– Двадцать седьмое, – сообщила Соланж.
– А официально он умер двадцать восьмого? – спросил он.
– Так, – подтвердила она. – Но я даже не подозревала, что ты настолько увлекаешься поэзией!
– Ты многого обо мне не знаешь, – сухо проговорил Виктор. – Когда я стал ловцом, Идрис первым делом внушил мне страсть к учению. И я активно набирался знаний по разным отраслям и науки, и искусства. И, конечно, литературы. Восполнял пробелы. Ты же высшая, и должна знать, что чем образованнее ловец, тем ему легче находить контакт с любым человеком. Наши клиенты могут быть из любой социальной прослойки.
– Лекцию мне собираешься читать? – с усмешкой спросила она.
– Не собираюсь! Просто одно время я плотно подсел на поэзию Серебряного века. Идрис настоятельно рекомендовал мне именно этот период.
– Знаю я обучающие курсы Ордена, – ответила Соланж. – Акцент на то время, когда самоубийства были повальными. Серебряный век в этом смысле богат на урожай, если можно так выразиться. Марина Цветаева, Владимир Маяковский – их знают все. Но были и другие. Мало кому известный поэт того времени Игнатьев Иван перерезал себе горло бритвой. Анна Мар отравилась цианистым калием. Чеботаревская Анастасия, писательница и жена Федора Сологуба, бросилась в Неву. Гофман Виктор, поэт круга Брюсова, Киссин Самуил, псевдоним Муни, Князев Всеволод, Витольд Ашмарин, Львова Надежда – все поэты того времени, и все они пустили себе пулю в лоб… И это лишь начало списка. Морфий в те времена был популярен. Поэт Алексей Лозина-Лозинский принял фатальную дозу…
– Хватит! – оборвал ее Виктор. – Я хорошо изучил курс и помню всех самоубийц того периода. Не забывай, что я ловец, и способности несколько другие, чем у обычного студента.
– Ладно, не злись! – умиротворяющим тоном сказала Соланж. – Уж очень ты стал вспыльчивым. Нервы ни к черту!
– Знаешь, я пока изучал этот период, всегда задавался вопросом: где же были ловцы? Неужели нельзя было предотвратить?
– Думаю, они тогда работали как проклятые, – тихо ответила Соланж. – Но ведь трудно противостоять подобному стечению обстоятельств – мода на суицид, хотим мы этого или нет, но возникла именно в то время перемен, к тому же повальное увлечение наркотиками, общая нервозная обстановка. А поэты подвержены больше других, сам знаешь. Они всегда находились в зоне риска. Но вообще, скажу по секрету, я заглядывала в секретные архивы и видела, скольких ловцы уберегли от ухода из жизни.
– Творчество Есенина меня впечатлило, – прошептал Виктор.
– Соединить миры? – спросила она и лукаво улыбнулась. – Сможешь пообщаться.
