Валерий Моисеев - Сфинкс
В результате получилась достаточно внушительная тарабарщина, произносимая на непонятном для египтян, по всей видимости, ангельском или божественном языке. К своему огромному удивлению, Карл обнаружил, что жрецы пытаются повторять вслед за ним текст поэмы. Желая сделать своей новоприобретенной пастве приятное он стал выговаривать слова более тщательно и медленно. Результат не заставил себя ждать. Вскоре под циклопическими сводами храма уже звучала, усиленная великолепной акустикой, поэма английского поэта, распеваемая сотней луженых глоток, принадлежащих древнеегипетским жрецам.
— 27 —
Велев отнести избитого Некра в некое подобие лазарета бывшего при храме, старый жрец сразу же направился в покои верховного жреца Амона Баксути. Пройдя через длинную анфиладу комнат и залов жрец оказался в своего рода приемной, где ждали аудиенции просители. Приблизившись к молодому служителю, исполнявшему роль секретаря при Баксути, жрец шепотом сообщил ему о том, что у него есть сообщение чрезвычайной важности для верховного жреца. Поняв по его возбужденному лицу, что дело действительно не терпит отлагательства, храмовый служка исчез за массивными дверями из ливанского кедра, возле которых стояли двое храмовых стражника с обнаженными боевыми секирами.
Остальные бывшие в «приемной» посетители замолчали и все как один неприязненно уставились на жреца. Вместо того чтобы терпеливо ждать своей очереди этот старый и наглый дурак используя свои связи, норовил пролезть без очереди на прием к верховному.
Служка вскоре вышел из покоев, и почтительно приоткрыв дверь перед старым жрецом, кивнул ему, давая тем самым знать, что его ожидают. По «приемной» пронесся вздох разочарования, который издали все остальные просители, понадеявшиеся, что старому жрецу будет отказано в приеме.
Едва за старым жрецом закрылась дверь, как навстречу ему, невзирая на свой высокий ранг, поспешил сам Баксути, Это растрогало старого жреца до глубины души. Низко склонив бритую голову, он неловко поправил висевшую на шею золотую цепь с медальоном в форме бараньей головы, на фоне солнечного диска. Баксути обнял старика, которому был обязан многим, если не всем.
Когда около десяти лет тому назад он прибыл в Мемфис, он не знал ни египетского языка, ни местных обычаев, и по большому счету не знал вообще ничего. Это потом уже его стали называть Баксути. А до этого имя ему было Посланник Скарабея. Старый жрец, который тогда был еще не таким старым, терпеливо учил его всему, что знал сам и не только этому. Всю премудрость египетской науки он умудрился преподать своему уже немолодому ученику. И надо отдать ему должное, он оказался очень способным учеником, которого тогда звали Карл Крейцер.
Не желая подвергать его неоправданному риску, коллегия жрецов решила раньше времени не афишировать все связанное с необычным появлением Посланника Скарабея на празднествах в храме Амона. Если бы эти шокирующие подробности стали известны простому люду, они возвели бы Посланника Скарабея в ранг божества и начали бы поклоняться ему и приносить жертвы. Это означало бы рождение нового религиозного культа по своей популярности намного превосходившего популярность божьего помазанника фараона. Можно было не сомневаться, что такой деспот как Сети Второй, не потерпел бы существования у себя под боком столь могущественного и опасного конкурента.
Постепенно и исподволь Карл получивший имя Баксути был рукоположен в сан жреца низшего ранга. Потом он двигался дальше вверх по иерархической лестнице, вплоть до ее самой высшей ступени — верховного жреца храма Амона. Причина, по которой мудрые жрецы столько времени нянчились с этим нескладным бледным, словно мертвец, чужеземцем была, заключена в целой цепи совпадений.
Существование чудовищных скарабеев, конечно же, не было для жрецов высокой степени посвящения секретом. Их использование и всякие попытки манипулирования ими было под негласным запретом. Чем именно это было вызвано неизвестно, но по слухам, любые даже незначительные ошибки при контакте с Черными Чудовищами могли иметь далеко идущие последствия. Вплоть до того, что само существование людей могло быть поставлено под угрозу. Именно поэтому все, что касалось гигантских насекомых, было объявлено табу.
К тому времени, когда Карл в буквальном смысле слова, свалился на головы жрецов в храме Амона, расклад сил в Египте был не в пользу служителей этого древнего, всеми уважаемого культа. После смерти своей любимой жены Нефертау фараона Сети словно подменили. Он стал вспыльчив и груб, даже с жрецами Амона. Возможно, в этом была виновата гордыня, ослепившая его и позволившая ему забыть, кто привел его к власти? Во все времена считалось верхом глупости мочиться в колодец, из которого пьешь. А именно этим и занимался в последние годы Сети Второй, сначала осторожно, а потом и в открытую лишая жрецов Амона их исконных вековых привилегий.
Если жрецы хотели прекратить дальнейшее уничтожение святынь и понижение своего статуса, ниже сороконожек и мокриц, обитающих под камнями, им нужно было срочно принимать жесткие решения. И вот в этот-то момент и появился Карл, то есть Баксути. От него явственно веяло нездешней силой и жутким ощущением угрозы. При должном воспитании из него мог получиться неплохой лидер, который смог бы возглавить оппозиционные силы, для того чтобы перешибить змеиный хребет Сети Второго.
Мудрые святые отцы предусмотрели абсолютно все. В случае успеха Баксути отводилась роль послушной марионетки в их руках. Если же их питомцу вдруг вздумалось бы показывать строптивый норов, он бы в одночасье скончался от скоротечной лихорадки, вызванной в высшей степени деликатным ядом, привезенным из Нубии. На тот случай если заговор против Сети был бы раскрыт, во всех смертных грехах был бы обвинен Баксути, а вся остальная жреческая братия была бы не причем. Конечно же пришлось бы пожертвовать определенным количеством низших жрецов, для того чтобы утолить праведный гнев фараона. Но это мало кого волновало и уж тем более не могло остановить их.
— С чем пожаловал, мой отец? — вежливо приветствовал Баксути старика.
— Мой, повелитель, — начал тот. — Мудрость Амона сегодня затмила горизонт и он поверг к моим стопам, того кто может принести большую пользу в нашем святом деле.
— Говори же! — горя нетерпением воскликнул Баксути.
— Сегодня, я волею Амона, спас от неминуемой смерти Некра.
— Это имя ничего мне не говорит, — нетерпеливо перебил старика верховный жрец. — Поясни свою мысль.
