Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки. Книга 1. Темная бездна
— Что ей нужно от нас, как ты думаешь? — спросил отец.
— Не знаю, но как мне сдается, она решила оплатить услуги мистера Лайтфута, чтобы он стал нашим персональным монтером.
Отец снова перечитал письмо Леди.
— У нее отличный почерк, — заметил он, — для такой пожилой женщины. Я всегда считал, что у старух почерк становится корявым.
Он прикусил нижнюю губу, и я понял, что настроение у него портится.
— Знаете, я никогда не видел Леди вблизи. Я, конечно, видел ее на улице, но…
Он покачал головой:
— Нет. Не думаю, что я приму ее приглашение.
— Но, Том! Леди ведь просит, чтобы мы к ней пришли. В ее дом!
— Для меня это неважно, — отец вернул конверт маме. — Я не пойду к ней, и все тут.
— Но почему, Том? Можешь ты мне объяснить?
— В пятницу вечером «Филадельфия» играет с «Пиратами», будет радиотрансляция, — ответил отец, опускаясь в свое удобное кресло. — По-моему, это достаточно веская причина.
— Мне так не кажется, — холодно отозвалась мама.
Здесь я столкнулся с редким в своей жизни фактом: мне всегда казалось, что мои мама и папа ладят лучше девяноста девяти процентов семей нашего городка, но, похоже, и они не всегда находят общий язык. Поскольку нет ни одного идеального человека, брак двух несовершенных людей не может длиться всю жизнь без сучка и задоринки. Бывало, я слышал, как отец раздраженно кричит на маму из-за потерянного носка, тогда как истинная причина папиного недовольства крылась в нежелании начальства повысить его по службе. Я с удивлением слушал, как моя всегда такая миролюбивая мама вся кипит от злости из-за следов грязной обуви на полу, а на самом деле вся беда была в хамстве соседки. Вот почему в путанице проявлений вежливости и вспышек гнева, из которых собственно и состоит жизнь, случаются иногда такие ссоры, как та, что разгоралась теперь между моими родителями.
— Это из-за того, что она цветная, да? — сделала свой первый выпад мама. — Из-за этого ты не хочешь к ней идти?
— Нет, конечно.
— Ты относишься к этому точно так же, как твой отец. Клянусь, Том…
— Замолчи! — внезапно сорвался папа. Даже я вздрогнул. Упоминание дедушки Джейберда, для которого расизм был столь же органичен, как вода для рыбы, было явным ударом ниже пояса. Отец никогда не испытывал ненависти к цветным — в этом я был совершенно уверен. Но он был сыном человека, который всю свою жизнь встречал каждое утро поднятием флага Конфедерации и считал темную кожу меткой дьявола. Этот тяжкий крест отец нес покорно, потому что любил дедушку Джейберда, но при этом он лелеял в душе веру, которую привил и мне: ненавидеть любого человека по любой причине — значит тяжко грешить против Бога. Вот почему я сразу понял, что следующее заявление отца объясняется исключительно гордыней и ничем иным.
— От этой женщины я милостыни не приму, ни под каким видом!
— Кори, — наконец обратила на меня внимание мама, — по-моему, тебе нужно было заняться математикой?
Я отправился в свою комнату, но это вовсе не означало, что я не слышал их оттуда.
Они разговаривали не так уж громко, но весьма эмоционально. Как я догадывался, ссора давно уже назревала по многим причинам: утонувшая в озере машина, пасхальные осы, невозможность купить мне новый велосипед, опасность, угрожавшая нам при наводнении. Слушая, как отец объясняет маме, что она не имеет права тащить его на аркане в дом к Леди, я начал понимать причину нежелания отца идти к ней в гости: он ее просто-напросто боялся.
— Ни за что, даже не проси! — кричал он. — Я не собираюсь водить знакомство с теми, кто считает, что валять дурака с костями и мертвыми животными — нормальное дело, и кто… — Он замолчал, и тут мне пришло в голову, что к этой категории людей можно было отнести и дедушку Джейберда и что отец тоже это понял. — Я просто не пойду к ней, и все тут, — беспомощно закончил он.
Мама поняла, что так можно до смерти загнать лошадь. Это стало мне ясно, когда она сказала со вздохом:
— Мне надо пойти и узнать, что она хочет сказать нам. Надеюсь, ты не станешь возражать?
Отец немного помолчал, потом ответил:
— Хорошо, можешь отправляться.
— Кори я тоже возьму с собой.
Эти слова мамы послужили поводом для новой вспышки.
— Зачем он там тебе? Ты что, хочешь, чтобы он увидел все скелеты, висящие в чуланах у этой женщины? Ребекка, я не знаю, чего она от нас хочет, и, честно сказать, мне на это наплевать! Но эта женщина занимается колдовством с куклами, черными кошками и бог еще знает с чем! Я уверен, что Кори не место в ее доме — ему нечего там делать!
— Но Леди в своем письме просила нас прийти вместе с Кори. Вот, сам посмотри!
— Я уже его видел. Не знаю, что она задумала и что ей от нас нужно, но одно я знаю твердо: Леди не та женщина, с которой следует водить знакомство. С ней вообще не стоит связываться. Ты помнишь Барка Хатчера? Он был помощником мастера на молочной ферме в пятьдесят восьмом.
— Да, помню.
— У Барка Хатчера была привычка жевать табак. Он всегда жевал его и постоянно сплевывал. Дурная привычка, но он вряд ли это понимал. Доходило до того — только не смей никому об этом говорить, — что он забывался и сплевывал прямо в бидоны с молоком.
— Том, ну к чему ты завел этот разговор…
— Сейчас узнаешь. Так вот, однажды Барк Хатчер шел по Мерчантс-стрит, он только что подстригся у мистера Доллара в парикмахерской — а нужно сказать, что у Барка была роскошная шевелюра, такие густые волосы, что их ни один гребешок не брал, — так вот, он опять забылся и сплюнул прямо на мостовую. Только на мостовую его табак не попал, а угодил Человеку-Луне прямо на ботинок. Табачная жвачка вся по нему размазалась. Не хотел он плевать на Человека-Луну, я в этом уверен. А Человек-Луна и ухом не повел, просто прошел мимо, и все. Но у Барка было странное чувство юмора, и тут ему, как на грех, стало смешно. Вот он и рассмеялся прямо в лицо Человеку-Луне. И знаешь, что после этого случилось?
— Что? — спросила мама.
— Через неделю Барк стал лысеть. У него начали выпадать волосы.
— И ты в это веришь?
— Так и было, я точно тебе говорю!
По голосу отца было ясно, что он уверен в своих словах на все сто.
— Я видел лысую, как шар, голову Барка всего через месяц после того, как он сплюнул табачную жвачку на ботинок Человеку-Луне! Ему даже пришлось носить парик, вот до чего дошло! Он едва от этого не спятил!
Я легко мог представить, как отец подался вперед в своем кресле с таким серьезным и мрачным видом, что маме, наверно, нужно было собрать все свои силы, чтобы не рассмеяться.
