Лана Синявская - Паутина лунного света
Анна решила, что само провидение послало ей это укрытие, и, не медля ни секунды, вскарабкалась к огромному дуплу. Придерживаясь руками за шершавый ствол и нижние ветви, она осторожно опустила ноги в глубину темного провала, ощутив упругую мягкость, достаточно прочную, чтобы выдержать ее вес. Дупло напоминало маленькую пещеру и надежно скрывало ее в своей тени. Поломанные ветки, перья и засохшие пучки травы говорили о том, что в недавнем прошлом здесь гнездилась какая-то птица.
Девушка осторожно выглянула наружу и прислушалась. Осторожные шаги раздавались совсем близко, гораздо ближе, чем она предполагала. Перед деревом, внутри которого пряталась Анна, была небольшая круглая полянка, залитая светом луны, вновь воцарившейся на ночном небе. Полянку плотным кольцом окружали высокие сосны, отчего она напоминала глубокий колодец. На самом верху, точно посередине над поляной, как огромный круглый светильник в стиле хай-тек, висела луна.
Затрещали кусты, на открытое пространство вбежал человек, встревоженно озираясь. Анна открыла рот от удивления, так как света было вполне достаточно, чтобы она мгновенно узнала… Милену. Девушка, очевидно, не подозревала о постороннем присутствии, она двигалась достаточно уверенно, но крайне осторожно и все время оглядывалась. Милена недолго постояла на краю поляны, потом стала обходить ее по кругу, пристально глядя себе под ноги, как будто искала что-то.
«Не слишком удачное время для поисков», – подумала Анна, внимательно наблюдая за ее действиями.
Сделав круг, Милена осталась неудовлетворенной. Она вышла в центр поляны, быстро присела на корточки, протянула руку и пощупала землю. Только сейчас Анна заметила, что в том месте, возле широкого старого пня, явно заметны остатки костра – земля была обугленной, засыпанной пеплом и головешками. Девушка нагнулась еще ниже, быстро подняла что-то с земли и сунула в карман. Луна освещала ее лицо, и Анна видела, как по-детски припухлые губы раздвинулись в торжествующей улыбке.
Оставив в покое кострище, Милена заинтересовалась пнем, провела по нему ладонью и тряхнула головой, явно чем-то недовольная. Она еще раз огляделась, но на этот раз гораздо спокойнее, как будто на поляне произошло нечто, что внушило ей чувство безопасности. Анна никак не могла понять, что именно заставило Милену успокоиться, хотя все происходило у нее на глазах.
Так и не найдя того, за чем приходила, девушка ушла.
Анна вдруг поняла, что давно уже не дышит, и шумно выдохнула. Она подождала немного, но ничто больше не нарушало тишины. Теперь эта тишина была обычной, совсем не зловещей, наполненной привычным шумом живого леса. Поняв, что ей ничто больше не угрожает, Анна выбралась из дупла и стала пробираться по лесу в поисках дороги домой. Как ни странно, ей удалось довольно быстро отыскать тропинку, которая и вывела ее прямо к калитке. Та все еще была открыта, и это, по всей видимости, означало, что Милена по-прежнему бродит по лесной чаще.
Надо сказать, встреча в лесу потрясла Анну. Она никак не могла понять, связаны ли между собой светящиеся глаза и появление Милены на поляне. Глаза девушки были хорошо видны в лунном свете, и они определенно были обычными, чего нельзя было сказать о ее поведении. Анна испытывала острое желание поговорить с девушкой напрямую, но понимала, что, скорее всего, ничего не добьется. О Милене у нее сложилось впечатление, что девушка умеет хранить свои тайны, ловко пуская пыль в глаза окружающим пустыми разговорами. Нужно было искать другой выход.
* * *К утру промокшая в лесу одежда все еще оставалась влажной. Анна с отвращением влезла в обычный спортивный костюм и поплелась на тренировку. За прошедшую ночь похолодало еще сильнее. Погода стояла по-настоящему осенняя, ядреная, немного подсоленная утренним инеем. Солнце светило, но не слишком грело. Анна поежилась.
Гиршман не обманул: все девушки, включая и Милену, были уже в сборе. Анна то и дело поглядывала на Шушкевич, стараясь делать это по возможности незаметно, но ничего необычного так и не заметила. Девушка прыгала и бегала вместе со всеми, лицо ее было бесстрастным, а если его и искажала гримаса, то только в те моменты, когда тренер приказывал выполнить особенно сложное упражнение на растяжку. Впрочем, в эти моменты лицо самой Анны напоминало перекошенную физиономию Франкенштейна, так что придраться было не к чему. Милена, похоже, и не подозревала, что во время ее последней ночной прогулки у нее была тайная спутница.
В самый разгар тренировки, когда с девушек градом катил пот, у них появился неожиданный зритель. Джала не старалась привлечь к себе внимание, но ее появление заметили все, кроме разве что тренера, который как раз в ту минуту увлеченно распекал Аду за то, что она, по его мнению, слишком медленно выполняла приседания. Ада слушала его вполуха, механически кивая головой, в то время как глаза ее были прикованы к одетой в черное фигуре, которая медленно прошла к беседке и скрылась в гуще дикого винограда.
Анну появление хозяйской супруги беспокоило с первой же минуты. Она кожей чувствовала, что та наблюдает за девушками, хотя могла поклясться, что из беседки невозможно хоть что-то увидеть – она сама не так давно побывала внутри и убедилась в этом. И все-таки она знала, что Джала смотрит на них. И это злило ее необычайно. Чувствуя постоянное напряжение, она стала рассеянной, за что получила от тренера несколько весьма чувствительных щипков. В отличие от большинства мужчин, таким манером этот садист выражал свое недовольство. У всех девушек без исключения имелось по целой коллекции синяков. На их справедливое возмущение по поводу испорченного товарного вида тренер только ухмылялся и советовал погуще накладывать грим, чтобы скрыть кровоподтеки.
К счастью, всему приходит конец, и тренировка тоже закончилась. Тренер убрался к себе, измотанные девушки потянулись к дому. Анна брела вместе со всеми, когда неожиданно услышала, что ее окликнули. Удивленно обернувшись, она увидела, что Джала, стоя на пороге беседки, делает ей какие-то знаки. На всякий случай Анна посмотрела по сторонам, думая, что Джала желает привлечь внимание кого-то другого, ведь до сих пор никакого интереса к ней хозяйка не проявляла. Но остальные были уже далеко, а женщина по-прежнему манила ее к себе. Меньше всего Анне хотелось вести сейчас светскую беседу, но ей пришлось подчиниться – отношения с хозяевами и без того оставляли желать лучшего.
– Здравствуй, Анна, – приветствовала ее Джала, и Аня в который раз поразилась чувственному бархатному голосу женщины, весь вид которой в остальном выражал лишь покорность и смирение. Ее тон был безукоризненно вежливым и подчеркнуто мягким, но Анна легко заметила некоторое напряжение.
