Стивен Кинг - Кладбище домашних животных
Уинстон Черчиль коснулся ноги Луиса, и он отпихнул его с почти отстраненным чувством отвращения — из-за запаха. Позже он увидел, как Черч пытается потереться о ноги Рэчел, и она также оттолкнула его с непроизвольным «брысь!» Через мгновение она потерла рукой о штанину, будто пытаясь стереть что-то грязное. Ему показалось, что Рэчел даже не заметила, что она сделала.
Черч уселся напротив камина. Теперь у него вовсе отсутствовала свойственная кошкам грация; он утратил ее в ту ночь, о которой Луис уже почти не вспоминал. И Черч утратил не только это. Луис думал об этом, ко лишь через месяц смог определить, что это. Раньше кот мурлыкал по ночам, и Луис иногда вставал и дверь в комнату Элли, чтобы уснуть.
Теперь кот спал, как камень. Как мертвый.
Нет, сказал он себе, было одно исключение. Та ночь, когда он спал на диване, и Черч улегся ему на грудь, как вонючее одеяло... Тогда Черч мурлыкал. По крайней мере, издавал какие-то звуки.
Но, как и говорил Джуд Крэндалл, он не испортился. Луис отыскал разбитое окно на чердаке, и стекольщик, заделав его, сберег им кучу денег за отопление. Уже за то, что он обнаружил это окно благодаря Черчу, он мог сказать ему спасибо.
Элли больше не хотела, чтобы Черч спал с ней, да; но иногда, когда она смотрела телевизор, она позволяла коту спать у нее на коленях. Но часто, вспомнил он, она сгоняла его через несколько минут со словами: «Уходи, Черч, от тебя воняет». Она по-прежнему кормила его, и Гэдж не упускал случая подергать за хвост старину Черча... из дружеских побуждений, как считал Луис; он был похож на маленького монашка, тянущего за веревку тяжеленного колокола. Когда это случалось, Черч залезал на батарею, где Гэдж не мог его достать.
«У собаки мы бы заметили больше изменений, — подумал Луис, — но кошки ведь такие независимые твари. Независимые и странные. Даже загадочные.» Его не удивляло, что фараоны хотели, чтобы их мумифицированные кошки служили им проводниками в царстве мертвых. Они были там вполне уместны.
— Ладно, пошли спать, — сказала Рэчел, — у меня для тебя тоже есть подарок.
— Женщина, — сказал он, — ты вся моя, по праву.
— Много хочешь, — сказала она, смеясь. В этот момент она удивительно походила на Элли... и на Гэджа.
— Подожди минутку, — сказал он. — Еще одно дело.
Он залез в шкаф в холле и достал оттуда свой башмак.
Потом отодвинул каминный экран, за которым догорал огонь.
— Луис, что ты...
— Увидишь.
Луис поставил башмак на тонкий слой серого пепла, потом придавил им кирпичи, оставляя рубчатые следы.
— Вот, — сказал он, убрав башмак обратно в шкаф, — Как тебе?
Рэчел усмехнулась.
— Луис, Элли это понравится.
Неделю назад Элли принесла из садика потрясающее разоблачение, что, оказывается, роль Санта Клауса выполняют родители. Эту мысль подкрепил и вид весьма захудалого Санта, которого Элли несколько дней назад увидела в кафе-мороженое в Бангоре, где он со съехавшей набок бородой апатично жевал чизбургер. Это очень расстроило Элли, хотя Рэчел пыталась убедить ее, что это всего лишь помощник настоящего Санта Клауса, который очень занят приготовлением подарков.
Луис осторожно закрыл камин. Теперь там отпечатались два четких следа, один на пепле, другой на кирпиче. Они направлялись к елке, под которую Санта Клаус должен был положить подарки. Иллюзия была бы полной, если бы оба следа не были от левого ботинка, но Луис надеялся, что Элли не так наблюдательна.
— Луис Крид, я тебя люблю, — Рэчел поцеловала его.
— Ты вышла замуж за героя, крошка, — сказал Луис, гордо улыбаясь. — Останься со мной, и станешь звездой.
Они поднялись наверх. Он остановился у столика, который Элли поставила возле телевизора. Там лежало овсяное печенье и две конфеты. И банка пива. «Для вас, дорогие», — было написано корявым почерком Элли.
— Тебе печенье или конфету?
— Конфету, — сказала Рэчел и откусила половину. Луис поглядел на пиво.
— От пива так поздно будет отрыжка, — сказал он.
— Брось. Пошли, док.
Луис поставил банку назад и внезапно схватился за карман, будто забыл что-то, хотя он помнил о том, что там лежало, весь вечер.
— Вот, — сказал он. — Это тебе. Можешь открыть прямо сейчас. Уже за полночь. С Рождеством тебя.
Она увидела коробочку, завернутую в серебряную фольгу и перевязанную широкой голубой лентой.
— Луис, что это?
Он пожал плечами.
— Мыло. Хозяйственное. Совсем забыл.
Она открыла коробочку, стоя на ступеньках, и ахнула.
— Ну как? — спросил он с опаской. Раньше он никогда не покупал ей драгоценностей и теперь нервничал. — Тебе нравится?
Она держала двумя пальцами тонкую золотую цепочку и поворачивала ее, любуясь маленьким сапфиром, блестящим холодным голубым светом.
— О, Луис, как красиво... — он увидел, что она вот-вот расплачется, и был одновременно счастлив и встревожен.
— А, милая, не говори много — лучше надень цепочку.
— Луис, мы не можем себе позволить...
— Тсс, — сказал он. — С прошлого Рождества осталось немного... да и не такой уж он дорогой.
— Сколько?
— Не скажу, — заявил он твердо. — Даже под пытками. Две тысячи долларов.
— Две тысячи! — она обняла его так внезапно и крепко, что у него перехватило дыхание, — Луис, ты с ума сошел!
— Надень, — сказал он снова.
Она подчинилась. Он помог ей, и она опять повернулась к нему.
— Я хочу пойти посмотреть в зеркало, — сказала она. — Хочу покрасоваться.
— Давай-давай, — сказал он. — Я выгоню кота и потушу свет.
— Когда мы будем это делать, — шепнула она, — я сниму все, кроме него.
— Тогда красуйся скорее, — сказал он, и они рассмеялись.
Он взял Черча и понес его к выходу. Когда он открыл дверь, струя холодного воздуха ударила ему в лицо.
— Счастливого Рождества, Че...
Он осекся. На полу гаража лежала мертвая ворона. Голова ее была раздавлена. Одно крыло, оторванное, лежало рядом, как клок черной бумаги. Черч выскользнул из рук Луиса и начал обнюхивать птичий труп. Голова кота пригнулась, и, не успел Луис опомниться, как он вырвал у вороны остекленевший глаз.
«Черч опять охотится», — подумал Луис и отвернулся от кровавой точки, где раньше был вороний глаз. — «Подумаешь, я и не такое видел. Паскоу был хуже, много хуже».
Но он был по-настоящему взволнован. В желудке заныло. Жар сексуального возбуждения куда-то исчез. «Боже, эта птица величиной почти с него. Как он ее поймал? Должно быть, выслеживал».
Надо было это убрать. Никому не нужен такой подарок на Рождество. И он должен сделать это, кто же еще? Внезапно откуда-то из подсознания пришла мысль: «Ее убил мертвый кот».
