Шон Хатсон - Жертвы
— Фамилия жертвы в газетах не сообщалась, — сказал Миллер. — Кто она?
— Это не подлежит разглашению, Фрэнк.
— Да ладно тебе, Стюарт, ты же не с репортером разговариваешь. Какая-то девица с панели. Все равно это — расходный материал, зачем, черт возьми, делать тайну из ее фамилии?
— А тебе что за дело? — поинтересовался Гибсон.
Миллер полез во внутренний карман куртки и извлек оттуда две фотографии. Он еще не успел положить их на стойку бара, как у инспектора от удивления округлились глаза: на одной из фотографий он узнал Пенни Стил.
— Где ты это снял? — спросил он, поднося фотографию поближе к глазам, чтобы получше рассмотреть.
— Снимал вчера вечером, не важно где и зачем.
— Ошибаешься, это может оказаться очень важно, — отметил Гибсон, подозрительно взглянув на Миллера. — А это что за тип? — ткнул он в фотографию Джорджа Кука.
Миллер рассказал все, что знал о хирурге, и снова разложил фотографии.
— Он был убит около недели назад, задавлен машиной.
— Какая здесь может быть связь с маньяком, убившем проститутку и еще шесть жертв? — недоумевал Гибсон.
Миллер попросил инспектора посмотреть на фотографии повнимательнее, не находит ли он в них чего-нибудь необычного. Тот ничего не обнаружил.
— Вокруг каждого из них есть какая-то аура, — пояснил Миллер. — Некое свечение, будто тела светятся изнутри.
Гибсон поднял брови, затем посмотрел в пустой бокал Миллера.
— И сколько ты таких наснимал? — поинтересовался он.
— Дело в том, что почему-то только я это вижу, — сказал Миллер. — На снимках вокруг них проступает светящийся контур, и оба они были убиты. По-моему, это какой-то знак. Разумеется, сами они и не подозревали, что были отмечены как жертвы.
— Ты в своем уме, Фрэнк? — воскликнул Гибсон. — Не слишком ли много ты выпил? Неужто ты и впрямь хочешь меня уверить, будто заранее знал, что этих людей убьют?
— Световые пятна на фотографиях я заметил, когда было уже слишком поздно.
Гибсон покачал головой.
— Вполне заурядные фотографии. Ничего из ряда вон выходящего.
— Я и говорю, что только мне удается увидеть какое-то свечение. Поэтому я хочу познакомиться с делами по другим жертвам, хочу убедиться в своей правоте. Мне надо взглянуть на документы, Стюарт.
— Повторяю — это невозможно. Что будет, если узнает комиссар? Он же от меня мокрое место оставит.
— А что будет, если пресса узнает об истинном положении вещей? Что вы просто бросили ей кусок, мол, пока она будет жевать, найдется какая-никакая зацепка? Думаю, комиссару такой оборот не очень понравится, а?
Гибсон нахмурился.
— Что ты хочешь этим сказать? — растерялся он.
— Мне нужно заглянуть в дела об убийствах, — ответил Миллер решительно.
— А если я откажу?
Миллер пожал плечами.
— Тогда я позвоню во все газеты и на телевидение, куда только дозвонюсь, и сообщу, что пресс-конференция была фарсом и что вы до сих пор не знаете, кто убийца.
Гибсон посмотрел на своего бывшего коллегу долгим и тяжелым взглядом, глаза его прищурились и зло сверкали из своих узких щелочек.
— Да это шантаж! — прошипел он. — Шантажировать офицера полиции — это тебе дорого обойдется, Фрэнк.
— Тебе этого никогда не доказать, — отрезал Миллер самоуверенно. — Ну что, получу я доступ к документам?
— Нет! — не колеблясь, ответил Гибсон.
Миллер соскользнул с табурета и направился к телефону в углу бара. Не успел он сделать и двух шагов, как Гибсон схватил его за рукав. Миллер холодно смерил взглядом инспектора полиции.
— Погоди, — проговорил Гибсон, сжав от злости челюсти. Он отпустил рукав Миллера, глядя, как специалист по киноэффектам снова усаживается за стойку. Они переглянулись. Миллер словно натянул на себя непроницаемую маску. — Что это даст? Если ты ознакомишься с документами?
— Мне нужно видеть фотографии жертв, снятые до того, как они были убиты. Если я прав, тогда на них должно присутствовать характерное свечение, — ответил специалист по киноэффектам.
— Ну что это за чушь? Какое, к черту, свечение? Бред какой-то.
— Мне самому не до конца понятно, что это такое. Это — одна из тех загадок, которые я сам хочу разгадать. Я должен докопаться до сути. Выяснить, почему ореол виден только на фотографиях. — Миллер отпил из своего бокала. — Ты — единственный, кто имеет доступ к этим документам. Добудь их для меня. — Миллер был настроен решительно.
Гибсон сердито втянул в себя воздух.
— А если я этого не сделаю, ты действительно обратишься к средствам массовой информации? — спросил он.
Миллер поднял брови.
— Ты же давно меня знаешь, Стюарт, — сказал он, и на его губах появилась легкая усмешка.
Полицейский инспектор кивнул и допил остатки своего пива.
— Да, — подтвердил он, — слишком давно.
* * *Миллер закурил, прикрывая ладонью огонек зажигалки от пронизывающих порывов ветра, что время от времени прокатывали по бетонированной площадке подземной стоянки машин.
В этом огромном подземном пространстве сейчас почти не было машин. Помимо его собственной «гранады», стоявшей у выхода, машинами были заняты лишь три места. В воздухе стоял запах гари, на полу виднелись темные подтеки масла и мазута. Около опоры, к которой прислонился Миллер, кто-то помочился. Обрывки бумаги и картона со склада пищевых продуктов и другой мусор были разбросаны повсюду, ветер подхватывал их и разносил по всему подземелью. Миллер оперся на капот своей машины и продолжал ждать.
Он посмотрел на часы.
Одиннадцать четырнадцать вечера.
Наверху послышался шум движущейся машины, затем урчание мотора, когда машина поравнялась со спуском, ведущим на нижний уровень. Увидев «астру» Гибсона, направляющуюся в его сторону, Миллер криво усмехнулся. Подъехав ближе, полицейский инспектор выключил фары; в тусклом холодном свете флюоресцентных ламп одиноко маячил темный силуэт Миллера. Инспектор поставил свою машину метрах в двадцати от него и выбрался из машины. Миллер увидел в его руках «дипломат».
Гулким эхом отозвались шаги инспектора в пустынном подземелье.
— В твоем распоряжении пятнадцать минут, — с раздражением в голосе проговорил инспектор, ставя «дипломат» на капот «гранады».
— Мне понадобится куда меньше, — сообщил Миллер, открывая замки.
Внутри лежало семь папок, скрепленных кольцевыми скобами. На каждой была написана фамилия. Миллер извлек первую папку.
— Мне явно следует обратиться к врачу. Видимо, с моей головой не все в порядке, раз я пошел на это, — заметил Гибсон.
— Лучше пятнадцать минут в моем обществе, чем издевательства прессы и головомойка от комиссара, — пробормотал Миллер, раскрывая папку.
