Сергей Дубянский - Госпожа Клио. Восход
– А на острове?..
– На острове, я ж говорю, уже ничего не было.
– Слушай, может, тебе все привиделось? Ну, галлюцинация или мираж какой?
– Может, и галлюцинация, только когда ночью с Анютой в спальник залезли, чувствую, что даже трогать ее неприятно – тело какое-то чужое, а это ж любовь моя была еще со школы! Я после сессии больше к ней ездил, чем к родителям. Мы тогда уже жили с ней, а тут в одно мгновение, как отрезало – не хочу и все!
Короче, уснул я, а ночью снится мне сон. Типа, сижу я на берегу речки – не этой, а какой-то тихой такой. Вода гладкая, прозрачная, аж светится, и течения совсем нет. Вдруг из глубины выныривает русалка – точь-в-точь, та девица, которая оргию на острове начинала. Подплывает ко мне и манит за собой. Взгляд у нее такой ласковый, что… как тебе сказать… сам понимать должен, когда красивая женщина так манит, каким бы образцовым ты ни был, устоять невозможно. Хочешь, говорит, посмотреть, как я живу? Тут надо дураком быть, чтоб отказаться. Я ныряю, и такая красота мне открылась!.. На дне водоросли колышутся, рыбы стайками носятся, а сама вода изумрудная, как в бассейне. Русалка берет меня за руку и тащит вниз. Это мне только казалось, что дно близко, а на самом деле мы все плывем и плывем, а оно не приближается. И тут вижу под нами клубится что-то мягкое – захотелось немедленно окунуться в него (оно ассоциировалось у меня с взбитой периной). В это время чувствую, что кто-то меня будит – знаешь, «пограничное» состояние, когда уже, вроде, проснулся, но ощущаешь себя еще во сне. Русалка, видно, поняла, что я ухожу, снимает с пальца перстень с зеленым камнем и сует мне. Мы, говорит, еще встретимся и отпускает руку. В этот момент я окончательно проснулся. Оказывается, уже наступило утро, и Костя решил, что пора наверстывать потерянное за вчерашний день. Кто б знал, как я ненавидел его!.. Да и не только его – вообще, весь мир! На Анюту наорал ни за что… ладно, не в этом суть. Собрались мы; тронулись; обогнули остров… прикинь, я специально смотрел – тюльпаны стояли, как солдатики. Вроде, не мял их никто и никакого камня с крестом там не было.
Днем остановились, пообедали и дальше пошли. А как чуть темнеть стало, Анюта и говорит – что-то, мол, в лодке хлюпает. Смотрю, и правда, вода. Я решил, что с весел натекает; мы ж без «фартуков» идем – не горный поток все же. Но воды-то все больше. А у берега, как назло, одни коряги и топляки – не пристанешь. Короче, пока мы суетились, байда пошла ко дну вместе со всем нашим добром. Вода, блин, ледяная – мгновенно тело парализовало. Так-то я плаваю, как рыба, сам знаешь, а здесь чувствую, ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. Ушел с головой и вижу, русалка моя к ногам прицепилась – на дно тянет. Так страшно стало, ведь это уже не сон. И лицо у нее совсем не доброе – красивое, но недоброе. Это буквально секунды продолжалось – потом Костя меня вытащил. Анюта сама вылезла – за ствол ухватилась. Там же главное, чтоб течением не унесло.
Ну, пристали мы метров через сто. Костя достал свой спальник, налил нам с Анютой по стакану водки, раздел и затолкал в мешок. Пригрелись мы и тут же вырубились, а он стал нырять, чтоб байду вытащить. Не знаю уж, как им с Иришкой это удалось, но достали – так, по правому борту пробоина, сантиметров двадцать. Резина, как ножом, прорезана – хотя, скорее всего, на сучок напоролись.
Вулканизатора нет. Ну, типа, заклеили, но вода все равно сочится. На следующий день кое-как доплыли до ближайшей деревни и поняли, что идти дальше просто опасно. Стали, значит, лодки разбирать, и в носу нашей, куда даже рукой не долезешь, нахожу перстень, который русалка мне во сне дарила. Прикинь мое состояние!.. Я дар речи потерял. Анюта привязалась, откуда, да чей, а что я скажу? Говорю, не знаю. Тогда, просит, подари – перстень-то, правда, красивый. Я и говорю, возьми. Она пытается надеть, а он будто сжимается и налезать не хочет. Короче, так у меня перстень и остался.
Поймали ЗИЛок, чтоб до трассы добраться. Километров десять проехали – машина сворачивает в кювет и опрокидывается. Неспешно так – как в замедленном кино. Анюта успела первой выпрыгнуть; Костя с Иришкой следом, а меня, вроде, сила какая держит – руки не могу от борта оторвать. Костя орет – прыгай! А я не могу. Так и скатился вместе с машиной. Потерял сознание. В себя пришел уже в больнице. Сломаны ребра, рука, сотрясение мозга – если б не ребята, точно, помер бы.
Привезли меня в город. Месяца два валялся и постоянно думал, что же все это могло означать? Так и не придумал. А перстень остался. Прикинь, и не потерялся при всех этих передрягах!..
– Он у тебя цел?!.. – воскликнул Женя.
– Нет. Ты дальше слушай. В общем, то ли сознание у меня сильно стряхнулось, то ли еще какая причина, но как только вышел из больницы, решил я к «бабке» сходить, чтоб она растолковала мне, что к чему. Нашел по объявлению. Сейчас, знаешь, много этих, которые, и «снимают», и тут же «портят». А «бабка» как шарахнется от меня и давай креститься! Езжай, говорит, срочно, и адрес сует. Я человек неверующий, но тут струхнул порядком – я ведь ей даже рассказать ничего не успел, а тут такая реакция!.. А адрес-то ваш – я ноги в руки, и сюда. Город, благо, знаю – нашел того мужика, чей адрес она дала. Мужик довольно молодой, лет сорок. На «Вольво» ездит. Принял меня спокойно, выслушал и говорит, что попал я на шабаш. Оказывается, нечисть тоже Первое мая празднует, только называется оно у них Бельтайн – это ночь с тридцатого апреля на первое мая. То есть фактически, я лишь конец захватил – так сказать, культурную программу, а основное представление, похоже, ночью прошло… но козла все равно там не было!..
Еще мужик сказал, что тем, кто увидит подобное, нечисть житья не даст, поэтому и убить меня хотели. Чтоб уберечься, говорит, во-первых, об увиденном лучше никому не рассказывать, а, во-вторых, надо определенные ритуалы проделать. В другое время я б, ей-богу, поржал – прикинь, три луковицы проткнуть иглой с красной ниткой и развесить в разных углах; через неделю снять, завернуть в черную бумагу и сжечь. Согласись, бред полный, но тогда такой ужас во мне появился, что проделал я все в точности. И прикинь, помогло – русалка сниться перестала, никаких катастроф больше не случалось – наоборот, пока я тут у вас отирался, мне нормальную работу предложили; получше, чем дома. Вот я и переехал; снял квартиру…
– А перстень-то? – вспомнил Женя о самом главном.
– Перстень пропал. После визита к тому мужику я его больше не видел. Ему я его показывал – да. Мужик еще сказал, что какая-то сила в нем кроется, с которой ни одному мужчине не совладать. Но я точно помню, как потом в карман его клал.
– Думаешь, мужик спер?
– Вряд ли. Он ко мне и близко не подходил. За столом сидел, а я – напротив, на стуле.
