Роберт Сойер - Как в старые времена
Когда доисторический день превратился в вечер, Коэн нашёл то, что искал. Зверёк затаился под кустом: большие коричневые глаза, длинная вытянутая вперёд мордочка и гибкое тело, покрытое мехом, который глазу тираннозавра казался сине-коричневым.
Млекопитающее. Но не просто какое-то млекопитающее. Пургаториус, самый первый примат, известный по находкам в Альберте и Монтане, относящимся к самому концу мелового периода. Мелкий, всего сантиметров десять размером без крысиного вида хвоста. В эту эпоху довольно редкие зверьки. Их очень немного.
Меховой комочек мог бегать очень быстро для своего размера, но один шаг тираннозавра равнялся нескольким сотням его. Убежать ему было нереально.
Рекс наклонился к нему, и Коэн увидел мордочку мехового комочка — самая близкая аппроксимация человеческого лица на ближайшие шестьдесят миллионов лет. Глаза зверька были выпучены от ужаса.
Чистого, незамутнённого ужаса.
Ужаса млекопитающего.
Коэн смотрел, как существо кричит.
Услышал его крик.
Это было прекрасно.
Рекс пододвинул свои громадные челюсти к маленькому млекопитающему и вдохнул с такой силой, что потоком воздуха зверька внесло к нему в пасть. Обычно рекс глотает свою еду целиком, но Коэн не дал ему этого сделать. Вместо этого он просто заставил его стоять неподвижно и позволил крохотному примату в ужасе метаться в гигантской каверне пасти, натыкаясь на огромные зубы и необъятные мясистые стены, раз за разом пробегая по массивному сухому языку.
Коэн наслаждался испуганным повизгиванием. Он купался в ощущениях зверька, обезумевшего от ужаса, мечущегося по своей живой тюрьме.
А потом, с чувством восхитительной мощной разрядки он прекратил страдания животного, позволив рексу проглотить его; он ощутил щекотку, когда меховой комок скользнул вниз по горлу гиганта.
Это было как в старые времена.
Во времена охоты на людей.
И в этот момент Коэна посетила замечательная мысль. Ведь если он убьёт достаточно много этих мелких визжащих комков шерсти, то они не оставят потомков. Homo sapiens не будет. Коэн осознал, что он охотится на людей в самом прямом, буквальном смысле — на каждого человека, который когда-либо будет существовать.
Конечно, за несколько часов он не успеет убить их много. Судья Хоскинс, без сомнения, считала это поэтическим способом свершения правосудия — послать его в прошлое, чтобы он провалился там в яму и умер в одиночестве, всеми проклятый. Иначе она не разрешила бы хронотрансфер.
Тупица! Теперь, когда он контролирует зверя, чёрта с два он умрёт молодым. Он просто…
Вот она. Расселина, длинная рана в земле с осыпающимися краями. Чёрт, её и правда почти не видно. Тени, отбрасываемые соседними деревьями, создавали на земле запутанный узор, маскирующий неровную трещину. Неудивительно, что тупоголовый рекс не замечал её, пока не стало слишком поздно.
Но не в этот раз.
Поверни влево, подумал Коэн.
Влево!
Рекс подчинился.
Он больше не будет сюда приходить, чисто на всякий случай. Кроме того, места вокруг хватало. К счастью, рекс был ещё молод — фактически, подросток. Впереди у Коэна десятилетия для занятий своим очень специальным видом охоты. Коэн был уверен, что Эксуорти знает своё дело: когда станет очевидно, что темпоральная связь поддерживается дольше, чем ожидаемые несколько часов, он многие годы будет отражать в суде попытки разорвать её насильно.
Коэн чувствовал, как в нём нарастает привычное напряжение — и в рексе тоже. Тираннозавр шагал дальше.
Это лучше, чем в старые времена, подумал он. Гораздо лучше.
Охота на всё человечество.
Разрядка будет изумительная.
Он внимательно следил, не зашевелится ли что-нибудь в подлеске.
Примечания
1
Опера Артура Салливана (1885).
2
Система широкоформатной съёмки, использовавшаяся в кино в 1960-х годах.
