Джозеф Нассис - Еретик
Ребята из команды «Эхо» держали Альвареса под плотным наблюдением последние три недели. Им довольно быстро удалось выяснить, что полиция Бриджпорта в своих подозрениях не ошиблась: Альварес действительно был главным звеном в цепочке наркотрафика, и именно его люди поставляли героин через Коннектикут на всю остальную территорию Новой Англии.
Но на наркотики Кейду было плевать — он искал Альвареса по личной причине, поэтому не стал ходить вокруг да около.
— Где он? — спросил Кейд.
Альварес окинул его полным презрения и отвращения взглядом. А затем разразился потоком фраз по-испански. Кейд достаточно хорошо знал язык, чтобы понять: все эти слова относятся к происхождению его матушки и не являются ответом на вопрос. Он удрученно покачал головой и кивнул Райли.
Огромного роста рыцарь подошел и ухватился за спинку стула, на котором сидел пленный.
Кейд шагнул вперед, прижал ствол пистолета к левому колену Альвареса и без предупреждения спустил курок.
Кровь брызнула фонтаном.
Альварес взвыл от боли.
Райли крепко держал стул на месте, как ни бился и ни извивался на нем раненый.
Кейд терпеливо ждал, когда закончатся дикие крики. Затем произнес тихо, даже ласково:
— Видишь ли, друг, у меня просто нет времени. Я задал тебе вопрос. И хочу получить ответ. Где Враг?
На этот раз ответ последовал по-английски:
— Да чтоб ты сдох, задница! Не знаю, понятия не имею, о чем ты.
С непроницаемым выражением лица Кейд тут же прострелил ему правую ногу.
Альварес забился в агонии, мышцы и жилы вздулись от невыносимой боли. Райли еще сильнее вцепился в спинку стула, и его руки слегка дрожали, выдавая огромное напряжение, необходимое, чтобы удерживать пленного на месте.
Перекрывая вопли раненого, Кейд крикнул:
— А ну, говори, где он!
Альварес снова перешел на испанский, злобно выкрикивая проклятия в адрес мучителя, но на вопрос Кейда не отвечал. Кровь струилась у него по ногам; на линолеуме, возле стула, образовалась уже целая лужа.
Кейд с отвращением фыркнул и сделал Райли знак отойти в сторону. Сержант тут же повиновался приказу.
Кейд приподнял ствол и прицелился прямо в лоб пленному.
— Даю последний шанс.
Но Альварес вдруг затих. Его глаза смотрели отрешенно, точно он прислушивался к голосу, слышному только ему одному. Райли вопросительно покосился на командира, но тот не сводил пристального взгляда с пленного.
Внезапно Альварес задрожал всем телом, мотая головой из стороны в сторону, точно она была на шарнирах, и в этот момент почему-то напомнил Кейду юркую птичку колибри. Его губы растянулись, рот широко раскрылся, но из него не доносилось ни звука. Наконец нижняя челюсть с громким звуком выскочила из сустава.
Кейд довольно спокойно наблюдал за всем этим, не опуская оружия.
Дрожь все сильнее сотрясала тело Альвареса, ножки стула подпрыгивали и выбивали по полу частую дробь, оставляя маленькие круглые следы в луже крови у ног. Но вот из его горла донесся какой-то странный звук, напоминавший тонкий писк. Глаза вылезли из орбит, из ушей хлынула кровь.
А Уильямс по-прежнему ждал с невозмутимым видом.
Только когда на лбу Альвареса появилась расширяющаяся трещина и из нее потекла почти черная, темнее крови, жидкость, командир отряда «Эхо» нажал на курок и влепил пулю прямо в череп Альваресу.
От выстрела пленного отбросило вместе со стулом назад. И он неподвижно замер на залитом кровью полу.
Настала тишина. Несколько секунд никто из присутствующих не двигался, словно желая убедиться, что бездыханное тело Хуана Альвареса никогда уже не вернется к жизни. Затем Кейд дал сигнал, и вся группа немедленно пришла в движение. Один из бойцов собрал с пола стреляные гильзы, другой осмотрел все помещение и убедился, что следов команды в доме не осталось. Тридцать секунд спустя все бойцы Кейда вышли через главный вход и расселись по джипам. Кейд и Райли заняли места в первой машине с открытым верхом, возглавлявшей колонну.
Вся операция заняла не больше трех минут, после этого люди Кейда словно испарились, оставив в доме семь мертвых тел.
Позже той же ночью Кейду снился сон.
Он стоял один, на середине улицы, в городе, у которого не было названия. Он бывал здесь прежде, и не однажды, но всякий раз события развивались и завершались по-разному, словно их определял случай, вращение некоего гигантского космического колеса Фортуны, а не те действия, которые он должен предпринять или уже предпринял.
По предшествующему опыту он знал, что город заканчивается всего в нескольких кварталах отсюда. Обрывается он внезапно, превращается в пустоту, огромное и бесконечное ничто, подобное полотну художника, к которому тот еще не успел прикоснуться кистью. Пустому и безжизненному.
Этот город стал центром его вселенной.
Вокруг нескладными грудами чернели развалины зданий — результат предыдущего его визита. «Интересно, — вдруг подумал он, — как же выглядел этот город несколько недель назад: перед тем как началось противостояние?» А оно началось и продолжалось до тех пор, пока не остались одни эти пустые оболочки домов. «Неужели и дорога, как и здания, будет такой же изломанной, разбитой?»
Он не знал.
Затем он перестал думать об этом и вернулся к настоящему, ибо считал, что даже после того, что случилось, ему все же удастся установить истинную личность Врага.
Небо быстро темнело, хотя до наступления ночи оставалось еще несколько часов. Откуда-то из-за горизонта накатывали темно-серые грозовые тучи, время от времени озаряемые зеленовато-серебристыми вспышками молний. Тучи напоминали табун лошадей, стремившихся достичь города до начала противостояния — великой схватки. В воздухе запахло дождем и электричеством. В медленно меркнущем свете все тени удлинились, задвигались. Еретик уже давно узнал, что тени могут жить своими жизнями.
И старался избегать их.
Тут внимание Уильямса привлек топот шагов по мостовой, и он понял, что время его пребывания здесь вышло. Кейд развернулся, оглядел улицу по всей ее длине и увидел Врага, выходящего из развалин. Всякий раз он появлялся из развалин, когда наступал час их встречи. Точно Враг постоянно находился там, тихо сидел, спрятавшись в руинах, и с бесконечным терпением поджидал его.
Резкая острая боль ожгла его лицо и руки. То был фантом — напоминание о прежней боли, испытанной во время первой их встречи: в другом месте и другом временном измерении. Зная, что это ненадолго, он терпеливо ждал несколько секунд, и боль постепенно притупилась, заглохла. И тут уже не впервые Кейд задумался, что, возможно, эти болевые ощущения вызваны действиями Врага. Или же — воспоминанием о боли, которую он чувствовал, схлестнувшись с ним в первый раз.
