Шеррилин Кеньон Шеррилин Кеньон - Пока смерть не разлучит нас
— Как пожелаете… мадам?
— Она — мадам. Я — мисс, — сказала Франческа, также передавая ему свой багаж.
— Я знала, что должна была оставить тебя в Чикаго, — пробормотала Ретта, пока Франческа подмигивала симпатичному румыну.
По крайней мере, Франческа не флиртовала с ним, что случилось впервые на памяти Ретты.
— Уверен, вы обе насладитесь пребыванием в отеле… — он сделал паузу для эффекта, прежде чем громко произнес следующее слово с истинно румынским произношением, — «Дракула». У нас сегодня специальное меню. Стейк с кислым соусом из малины и картофельное пюре с рубленым чесноком для того, чтобы злые вампиры держались подальше, — был какой-то дьявольский проблеск в его глазах, который Ретта не нашла ни очаровательным, ни забавным.
Скорее, он просто взбесил ее.
— Полагаю, что чеснок может отпугнуть не только вампиров, да, Андрей? — саркастично заметила она.
Он не разговаривал, пока провожал их по лестнице до дверей отеля. На каждой двери, ведущей в кроваво-красное лобби, были типичные крылатые головы вампиров. Повсюду были картины, изображающие различные голливудские интерпретации Дракулы, наряду с эскизами и картинами ее отца.
И ее «любимой» была золотая чаша в витрине с мемориальной доской, которая провозглашала, что с этой чашей ее отец вступил на центральную площадь Тирговисте.[1] Он объявил свои земли настолько свободными от преступлений, что оставил чашу на площади, чтобы соблазнить воров. Напуганные им, воришки не посмели даже прикоснуться к ней. Она простояла на площади на протяжении всего времени его правления.[2]
Следующим было что-то, выглядевшее как кол с запекшейся на нем кровью и табличкой, гласившей, что это было одним из орудий, которые ее отец обычно использовал, чтобы насаживать монахов, солгавших ему. В ее горле поднялась желчь.
— Когда-нибудь чувствовала себя так, как будто столкнулась с кошмаром? — спросила Ретта Франческу.
— О, перестань. Наслаждайся этим.
Ну, конечно. Единственной вещью, которой она могла бы наслаждаться, было пинание шаров Вэлкана так сильно, что они полезли бы из его ноздрей. Хмм… может, она и была дочерью своего отца, в конце концов. Впервые она осознала всепоглощающую потребность отца наказывать своих врагов.
Андрей провел их через лобби.
— Не желаете билеты на сегодняшний тур?!
Ретта ответила, не подумав:
— Так же как и еще одну дыру в голове.
Он нахмурился на нее.
— Это американский сленг, означающий «нет, спасибо», — быстро объяснила Франческа.
— Странно. Когда я был в Нью-Йорке, это означало «да ни за что».
— Ты был в Нью-Йорке. Когда? — потрясенно спросила Франческа.
— Год назад. Это было… интересно.
Что-то странное произошло между ними.
Ретта потрясла головой.
— Должно быть, это был настоящий культурный шок для тебя.
— Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, но там я наслаждался этой культурой.
— Что заставило тебя вернуться? — спросила Ретта.
Его взгляд сверлил ее так, как если бы он знал, кем и чем она была.
— Раз Трансильвания в твоей крови, она никогда не оставит тебя.
Ретта не придала этому значения.
— Скажи мне, Андрей, ты знаешь Виктора Петку?
Он поднял бровь.
— И с чего бы вам хотеть говорить с ним?
— Я его старый друг.
— Почему-то я сомневаюсь в этом, так как знаю всех его старых друзей, и я бы запомнила такую красивую женщину в его прошлом, — раздался чей-то голос.
Ретта повернулась к стойке, чтобы увидеть приближавшуюся женщину, которая встала перед лежащей там старомодной бухгалтерской книгой. Казалось, ей было около сорока, она была одета в традиционную румынскую крестьянскую блузу и свободную юбку. Высокая и достаточно привлекательная, она была тем, кого Ретта не видела вот уже более пятисот лет.
Конечно, этого не может быть…
— Ей не Виктор нужен, Андрей, — сказала женщина, указывая на Ретту кивком подбородка. — Она здесь из-за принца Вэлкана.
— Ралука? — выдохнула Ретта, изумленно уставившись на женщину.
Она поклонилась ей.
— Хорошо, что вы снова дома, Принцесса. Добро пожаловать.
С отвисшей челюстью Ретта медленно приблизилась к женщине, чтобы рассмотреть ее черты. Она выглядела лишь чуть старше, чем тогда, когда Ретта видела ее в последний раз. Только тогда Ралука была служанкой в замке ее отца.
— Как это возможно?
Женщина взглянула на Андрея, прежде чем ответить.
— Я — Вер-Охотник, Принцесса.
Вер-Охотники. Они сродни вампирам или даймонам, для убийства которых был создан ее муж. Даймоны когда-то были смертными, перешедшими дорогу греческому богу — Аполлону. Несколько из них были наняты убить любовницу бога и их ребенка. В результате Аполлон проклял их всех пить кровь, чтобы жить, и умирать в возрасте двадцати семи лет. Единственной возможностью для них продлить жизнь было воровство человеческих душ. Темные Охотники были созданы сестрой Аполлона Артемидой, чтобы убивать даймонов и освобождать человеческие души, прежде чем они умрут.
Несколько тысячелетий спустя древний правитель, не зная, женился на девушке из проклятой расы. Когда его жена обратилась в прах на свой двадцать седьмой день рождения, он осознал, что его любимых сыновей может постигнуть судьба их матери. Чтобы спасти их, он магически соединял души животных с душами людей из народа своей жены, пока не нашел путь спасения своих сыновей. Так были созданы Вер-Охотники. Жизни оборотней длятся веками, они способны преодолевать законы физики и обладают хорошо развитым седьмым чувством.
Но для Вер-Охотников было редкостью находиться рядом с Темным Охотником, тем более служить ему. Большинство Вер-Охотников избегали их любой ценой в связи с тем, что Темные Охотники были созданы, чтобы убивать их кузенов — даймонов.
Большинство.
Ретта посмотрела через плечо на Франческу, которая теперь держалась как-то неуверенно. У Ретты появилось плохое предчувствие, так как она осознала, что Франческа подружилась с ней лишь спустя несколько недель после того, как она покинула Румынию. Они знали друг друга уже пятнадцать лет, когда Франческа доверила Ретте правду о своем происхождении.
Сейчас у нее появилось подозрение, которое ее раздосадовало.
— Ликос? — спросила Ретта у Ралуки. Это было название для Вер-Охотников их волчьего рода.
— Ралука моя мать, — тихо сказала Франческа. — Андрей и Виктор мои братья — вот почему я никогда не использовала фамилию. Не хотела, чтобы ты узнала, что я была одной из семьи.
