Дон Кано - Список желаний
На часах было 16:32, и хотя я уже совершенно обессилел, хотелось сделать еще очень много. Из-за проклятой болезни, которая отнимала у меня энергию, мне приходилось делать короткие перерывы. Но циркулирующий у меня в венах адреналин поддерживал меня дольше, чем я ожидал. Я подошел к Эмилии и сорвал скотч у нее с глаз. Осознав, что вместе с ним я удалил ей часть ресниц и бровей, я рассмеялся. Было несколько больно наблюдать, как ее глаза пытаются привыкнуть к свету. А когда она увидела меня? Не знал, что человеческие глаза могут так расширяться. Если честно, это было довольно комично.
Ее глаза смотрели умоляюще, как будто она пыталась без каких-либо слов убедить меня отпустить ее. К сожалению для нее, этот ее взгляд на меня никак не повлиял. Раз первыми я открыл ей глаза, я решил, что они — по крайней мере, один из них — будет идеальным началом моей миссии. А миссия моя была серьезная. Я приступил к ней, и никто не смог бы остановить меня. Эмилия была в долгу передо мной.
Я схватил с кровати отвертку и приказал Эм не шевелиться, чтобы она не причинила себе больше вреда и боли. Конечно, я знал, что будет больно, но это была часть развлечения. Зажав левой рукой ей голову, правой рукой я вставил кончик отвертки в слезный проток, но не стал давить. Идея была вырвать ей глаз одним быстрым движением. Поскольку Эмилия билась так сильно, что я не смог держать ей голову ровно, отвертка соскользнула и воткнулась прямо в середину левого глаза. Упс. Она закричала так громко, насколько позволял скотч на рту. Количество жидкости, хлынувшей из глазного яблока, удивило меня. А еще меня удивило, как она не потеряла сознание. Кончик отвертки пронзил глазное яблоко почти насквозь. Я выдернул инструмент, слегка приподняв кончик, в надежде, что глаз выскочит. Я был очень рад, что у меня получилось, хотя влажный хруст был не настолько приятен для моих ушей. Я снял глазное яблоко с конца отвертки и повертел в пальцах. Оно было такое же мягкое, гладкое и податливое, как описывал Шоу. Но мне очень не понравились жесткие кусочки, торчавшие из заднего конца. Бросив его на пол, я придвинулся к Эм. Она продолжала биться и кричать. По крайней мере, она пыталась кричать, когда я изучал дыру, проделанную у нее в голове.
Новую дыру…
Я рассмеялся, прогнав грязную мысль, пришедшую в голову. Хотя мысль сунуть свой член в узкую дырочку, казалась привлекательной, с настолько маленькой это могло не сработать. Впрочем, еще было много возможностей, поскольку я только начал. Мне хотелось посмотреть, что осталось у Эм в глазнице, но загнувшееся веко мешало осмотру. Схватив ножницы, я приподнял веко левой рукой и, хихикая от изданного им чваканья, одним плавным движением правой руки отрезал его. Теперь у меня был отличный вид — точнее, будет, когда я смою кровь. Мне было нечем смыть кровь, и я определенно не оставил бы Эм одну в комнате, несмотря на то, что она была крепко связана и никуда бы не делась. С помощью воды из бутылки, которую она всегда держала на прикроватной тумбочке, я смыл кровь, а с помощью майки решил осушить рану. Когда я засунул туда майку, чтобы жидкость впиталась в нее, Эм снова закричала. Похоже, больно было сильнее, чем я предполагал.
То же самое, что умирать медленной, мучительной смертью от СПИДа.
Прочистив глазную полость, я заглянул внутрь, хотя тут большинство поклонников хоррора были бы разочарованы. Смотреть было особенно не на что, кроме кусочка ткани, удерживавшего раньше глаз на месте. Зрелище быстро мне наскучило, и я решил попробовать что-то новенькое. Мне хотелось трахнуть ее в голову. После всего, кому не понравится чуточка психологического хоррора?
Я прошептал:
— Эм?
Она продолжала кричать, не слыша меня.
— Эмилия, — сказал я громче.
— Думаю, пора мне отпустить тебя, Эм. Я сделал ошибку, ты не заслужила этого. Я уберу скотч.
Слезы и крики слегка утихли, и она сперва медленно кивнула, затем еще раз, с большим энтузиазмом.
— Ладно, если хочешь, чтобы я отпустил тебя, мы должны сделать по-моему. Ты сделаешь все, что я скажу, и будешь держать рот на замке. Поняла?
Она снова кивнула.
— Сейчас я уберу у тебя со рта скотч. Если закричишь, обещаю, что убью тебя. Мне нечего терять, поэтому можешь быть уверена, что я не шучу. Не кричать, поняла?
Кивок.
Что-то в ее взгляде подсказывало мне, что она уверена, что я не шучу. Я рывком сорвал скотч у нее со рта, заставив ее поморщиться. Она уставилась на меня, тяжело дыша и борясь со слезами.
— Бьюсь об заклад, что дыра у тебя в голове неслабо болит, верно? — спросил я, пытаясь не рассмеяться.
Эмилия не произнесла ни слова. Она просто продолжала таращиться на меня.
— Я задал тебе вопрос, — взревел я. — Хочешь, чтобы я повторил?
— Очень сильно болит, — прошептала она.
— Не слышу тебя, любимая. Говори громче.
— Болит, — сказала она, наконец, обретя голос.
— Хочешь немного воды, прежде чем я освобожу тебя?
— Да, пожалуйста.
Я дал ей глотнуть из бутылки, хотя полагал, что она не заслуживает этого жеста. Я просто хотел, чтобы у нее были силы для следующей части. Я сжал руку в кулак и врезал ей изо всей силы, прямо в челюсть. Лицо у нее тут же распухло и посинело, зубы треснули. Она заплакала. Никогда не знал, что могу быть таким злым, но черт, это было приятно. Схватив ножницы, я наклонился над ней. Она открыла рот, словно собираясь закричать.
Я закричал первым:
— Нет! Даже не думай, мать твою!
Моя вспышка ярости заставила ее тут же закрыть рот. С помощью ножниц я срезал с нее джинсы и трусики. Теперь она была полностью голая. При виде ее беспомощно лежащего тела я едва не слетел с катушек. Я воспользовался моментом, чтобы насладиться видом. И она увидела, как твердеет мой член, пока я пялюсь на ее голое тело. Я провел рукой по ее грудям, чувствуя, что могу кончить в любой момент.
— Не говори ни слова, — прошептал я, глядя на нее сверху вниз. По ее правой щеке катились слезы, стекая на кровать. Из дыры, где раньше был ее левый глаз, продолжала сочиться кровь и еще какая-то жидкость.
Вращая оставшимся глазом, она прошептала:
— Зачем, Майк?
— Помнишь, сколько раз за последние десять лет ты говорила мне, как ненавидишь мои романы и фильмы ужасов? Помнишь, что не хотела делить со мной эти вещи? Ты заставляла меня смотреть мои фильмы в одиночестве, и я мог читать мои книги, только когда ты засыпала.
Молчание.
Когда ты решила изменять мне, ты принесла в мою жизнь новый вид ужаса, тот, о котором я не просил. Когда ты разделила его со мной, я захотел отплатить тебе тем же, поделиться с тобой своим видом ужаса. Я решил, что поимею одну вещь, которую хотел больше всего на свете, прежде чем умру. Хочешь знать, что это?
