Сергей Пономаренко - Миссия Девы
— Он был фальшивомонетчиком?
— К сожалению, да, и это его погубило. Но он занимался этим не ради денег, а потому что входил в тайную организацию, которая боролась с властью большевиков.
— А как он оказался в пещере?
— У него там был спрятан печатный станок. В тот день за ним пришли чекисты, арестовали маму, а он от них сбежал, видно, там пытался спрятаться.
— Сколько же вам тогда было?
— Нисколько. Мой отец даже не знал, что мама ожидает ребенка. Она не торопилась сообщить ему об этом, так как до того у нее уже было два выкидыша. Выходит, в то время я существовала только в виде эмбриона. Обо всем этом мне рассказала мама.
— Вас, наверное, интересуют какие-то дополнительные сведения? К сожалению, я ничего не могу добавить к тому, что вы уже и так знаете.
— Меня интересуют два вопроса: во-первых, где захоронено тело отца?
— Я этим не занимался и поэтому не знаю ответа на ваш вопрос. Езжайте в местную больницу, они вам подскажут. А второй вопрос?
— Где сейчас находится золотая маска богини Девы?
— Я не понимаю, о чем вы говорите! — Владлена бросило в жар, и он почувствовал, что у него горит лицо.
— У отца с собой была золотая маска — это семейная реликвия. Когда-то моя прапрапрабабка вынесла эту маску из осажденной турками Судакской крепости. Тогда эта местность носила другое название — Солдайа — и была…
— Извините, но я ничем не могу вам помочь. Рядом с телом никакой маски не нашли, тем более золотой, поэтому и на этот вопрос я не смогу ответить. К сожалению… Пожалуй, мне уже пора.
— Вы же собирались здесь позавтракать? Я вам помешала своим присутствием?
— Позавтракать или пообедать — какая разница? Я вспомнил о неотложных делах и должен ехать. К сожалению, ничем не могу помочь в ваших розысках.
— Выслушайте меня, уделите хотя бы минуту! Маска Орейлохе — не простая маска, в ней сокрыто зло, хотя она может принести своему владельцу и добро: помочь избежать смертельной опасности.
— Если она была у вашего отца, то, как видите, не помогла. В любом случае, ее не оказалось рядом с его телом.
— Я хочу, чтобы вы прочитали старые записи, которые начала вести еще моя прапрапрабабка бонна Беата ди Негро, урожденная ди Аманди. Эти записи хранятся в нашей семье, и в них говорится об этой маске. Вам как историку будет интересно ознакомиться с этими документами.
— Извините, но я очень спешу.
— А в Симферополе…
— Я скоро уезжаю в Африку и буду очень занят.
— Могу привезти вам домой эти записи или отослать копию по почте.
— По почте — пожалуйста. Главпочтамт, абонентный ящик 21. Всего хорошего. — И Владлен Петрович, не оглядываясь, ринулся к двери, мимо обескураженных метрдотеля и официантки, словно его преследовали злые собаки.
2
Музей драгоценностей
— Димон, наши после занятий собираются принять пивка, — радостно сообщила Ира и, сделав усилие над собой, вместо повелительного наклонения облекла все в вопросительную форму: — Составим им компанию?
— А рефераты? — приземлил ее практичный Дима. — Не будет реферата — не будет зачета, а это в конце концов приведет к тому, что нас не допустят к экзамену.
— Так мы ненадолго! Всего по бокальчику пивка и немного потреплем языками. Делов-то! А потом…
— Ира! — возмущенно воскликнул Дима и напомнил о ее недавнем обещании, и она осеклась, что для нее было неестественно.
Любой, кто хотя бы немного знал эту эксцентричную серебристую блондинку с короткой стрижкой, великолепной фигурой, большими голубыми глазами и маленькой ямочкой на подбородке, придававшей ей дополнительный шарм, очень бы удивился ее покорности. Теперь она походила на укрощенную пантеру. Покорность была внешней, а не внутренней, в ней жил незримый протест, который ждал своего часа, чтобы вырваться наружу.
А причина в том, что здесь была замешана любовь, или, по крайней мере, так Ире казалось до недавнего времени. Эта история началась два года тому назад, на третьем курсе.
Несмотря на внешнюю бесшабашность, склонность к эксцентрическим, сумасбродным поступкам, Ира глубоко внутри была очень ранимым человеком, а в детстве даже сочиняла стихи о лютиках-цветочках. Она изначально была убеждена в том, что мужчина — загадочное явление, к тому же абсурдно понять существо, которое писает стоя. Природная любознательность и склонность к экспериментаторству к двадцати двум годам привели к тому, что через ее жизнь прошло много мужчин, и все они оказали какое-то влияние на формирование образа девочки-катастрофы. Ей казалось, что, «коллекционируя» мужчин, она доказывает свое превосходство над ними, и завязывала-развязывала отношения лишь по своему желанию. Мужчины различались по возрасту, положению, материальному состоянию, не были похожи внешне. Объединяло их лишь одно — они хотели обладать ее телом. Одни из них были опытными и искусными в любви, другие лишь старались получить удовольствие, третьи были никакими. Если в ее первых романах призрак любви теоретически присутствовал, то в дальнейшем она попыталась избавиться от него.
Мужчин она сравнивала с макияжем на лице: не держится долго и все время хочется подправить и разнообразить. А любовь, как любое недомогание, со временем проходит, главное — не запускать процесс.
Но в глубине души она по-прежнему ждала сказочного принца, верила в алые паруса и встречу с настоящей любовью.
Отучившись с Димой первые два года, она так и не обратила на него внимания — по ее шкале он был «никакой». Дима был парнем невысокого роста, весьма хрупкого телосложения, очень застенчивым, даже робким, отличался усидчивостью в учебе, хотя обычно терялся на экзаменах и зачетах, поэтому выходил из сессии с двумя-тремя «хвостами».
Но однажды вмешался господин Случай, когда после очередной сдачи зачета решили группой отпраздновать это событие в ближайшем кафе. Из полутора десятка студентов, принявших участие в этом мероприятии, один лишь Дима не сдал зачет. Каждый из участвующих в застолье счел своим долгом вспомнить недавние события, похвалиться — кто везучестью, кто ловкостью, благодаря которой удалось списать со шпаргалки, или иной изобретательностью, приведшей к положительному результату. Один Дима огорченно заявил, что честно и напряженно готовился к этому зачету, даже предыдущую ночь почти не спал, а когда вытащил билет, то от волнения все вылетело из головы.
Ира, до этого не замечавшая посредственного юношу, который не имел ни талантов, ценящихся в студенческом обществе, ни особого «прикида» и принимал участие в тусовках лишь в качестве статиста, волей случая оказалась его соседкой по столику. Откровения Димы ее развеселили, и она, перекрыв своим звонким голосом веселый шум, царящий за столом, провозгласила тост:
