Джон Карр - Сжигающий суд
– Добрый вечер, Стивенс! – вдруг услышал он голос позади себя и едва не подпрыгнул от неожиданности. Поезд замедлял ход, приближаясь к Адмору.
Профессор Вельден, стоя в коридоре, рассматривал его с тем выражением, которое можно было бы определить как любопытство, если бы лицо его с пенсне и с маленькими усиками не казалось, как всегда, непроницаемым. Однако природная сдержанность не мешала профессору быть блестящим в своей работе и уметь выказывать большую сердечность. Как обычно, он был одет со строгой элегантностью и держал в руках кожаный портфель, похожий на портфель Стивенса.
– Не знал, что вы едете в этом же поезде! – сказал он. – Как дома? Все в порядке? Как миссис Стивенс?
– Садитесь, – облегченно вздохнул Эдвард, обрадованный тем, что удалось оторвать взгляд от фотографии. Вельден, который выходил на следующей остановке, присел на подлокотник, а Стивенс добавил: – Все хорошо… спасибо… Как ваша семья?
– Тоже неплохо. Дочь немного простудилась, но это часто случается весной.
В то время, когда они обменивались этими ничего не значащами фразами, Стивенс вдруг подумал: а как бы повел себя Вельден, обнаружив неожиданно фотографию своей жены в рукописи Кросса.
– Простите, – сказал он резко. – Вот вы интересуетесь знаменитыми преступниками. А слышали вы когда-нибудь об отравительнице по имени Мари Д'Обрэй?
– Мари Д'Обрэй?.. Мари Д'Обрэй? – повторил Вельден, вынув изо рта дымящуюся сигару. – Ах, да! Это имя молодой девушки… Кстати, ваш вопрос напомнил мне то, о чем я все время забывал вас спросить…
– Она была гильотинирована в 1861 году.
Вельден смолк, видимо сбитый с толку.
– Тогда мы говорим о разных людях… В 1861 году? Вы в этом уверены?
– О! Я только что прочитал об этом в новой книге Годэна Кросса. Вы же знаете, что вот уже два года идет дискуссия о том, придумывает ли он факты для своих рассказов. Я тоже было подумал…
– Если сам Кросс это утверждает, значит это так, – сказал Вельден, наблюдая через занавеску, как поезд набирает скорость. – Но это что-то новенькое для меня. Единственная Мари Д'Обрэй, о которой я слышал, была больше известна под фамилией мужа. Можно сказать, что это был классический тип отравительницы. Вы помните, как я посылал вас посмотреть ее дом в Париже?
– Помню, конечно.
– Она стала знаменитой маркизой Бренвийе и вошла в историю как наиболее яркий пример обольстительной и одновременно преступной дамы высшего света. Вы, вероятно, читали документы об этом процессе… это удивительно! В то время слово «француз» стало почти синонимом слова «отравитель». Случаи убийств с помощью яда участились до такой степени, что был даже создан специальный трибунал, чтобы судить отравителей… Бренвийе обвинялась в смерти больных приюта «Отель де Дие». Я полагаю, она использовала мышьяк. Ее признание, зачитанное на процессе – любопытнейшее для современного психиатра свидетельство больной истерией. Среди других фактов в нем содержатся заявления сексуального характера, довольно сенсационные. Вот я вам все и рассказал!
– Мне кажется, я действительно что-то об этом читал. Когда она умерла? – спросил Стивенс.
– Она была обезглавлена и сожжена в 1676 году, – сказал Вельден, поднимаясь и стряхивая пепел сигары, упавший на куртку. – Я приехал. Если вы не придумаете на уикэнд ничего более интересного, можете заскочить к нам. Моя жена просила передать, что у нее есть рецепт торта, который так хотела узнать миссис Стивенс. Всего вам доброго, мой дорогой.
Теперь Криспен был в двух минутах езды. Стивенс уложил рукопись в картонную папку и сунул ее в портфель. Эта история с маркизой Бренвийе, хоть она и не имела к нему никакого отношения, совсем сбила его с толку… Он невольно несколько раз повторил мысленно фразу: «Если давать яд в строго определенных дозах, он провоцирует симптомы, схожие с теми, что вызывает гастроэнтерит.»
«Крис-пен!» – послышался голос, и поезд остановился.
Стивенс ступил на платформу, и свежий воздух тут же выветрил все фантазии, туманившие его мозг. Он спустился с перрона по бетонным ступенькам и очутился в маленькой улочке. Лавка аптекаря, освещавшая все вокруг, стояла далеко, и было довольно темно, но Стивенс узнал свет фар и знакомый силуэт своего «роуд-стера». Сидевшая в машине Мэри открыла ему дверцу. Она была одета в коричневую юбку и свитер, на плечи было наброшено светлое пальто. Вид жены тут же разрушил неприятное впечатление, которое осталось у Стивенса от фотографии, но он, видимо, все-таки разглядывал жену чересчур пристально, потому что она сказала удивленно:
– Ты будто витаешь в облаках! – она рассмеялась. – Держу пари, что ты выпил, тогда как я просто умираю от желания пропустить стаканчик коктейля, но предпочла подождать тебя, чтобы запьянеть вместе.
– Я совершенно трезв, – с раздражением ответил Стивенс. – Просто задумался.
Он посмотрел вдаль, за Мэри, чтобы понять причину слабого свечения, которое играло бликами на ее прическе. И увидел мраморные урны и занавес из черного велюра. Свет исходил из магазина похоронных принадлежностей, внутри которого был виден неподвижный силуэт мужчины, смотревшего на улицу.
– Боже мой! – воскликнул Стивенс. – Наконец-то мистер Аткинсон!
– Ты действительно трезв, – заметила Мэри. – Но если будешь так долго усаживаться, то огорчишь Элен, приготовившую нам один из тех ужинов, секрет которых известен только ей… Разговаривая, она взглянула назад за свое плечо и тоже увидела в витрине неподвижный силуэт. – Аткинсон? А что он делает?
– Ничего особенного, но я впервые вижу живую душу в этом магазине. У него такой вид, будто он кого-то ждет.
Мэри с привычной легкостью развернула машину и быстро направилась в сторону Кингс-авеню. Стивенсу показалось, что кто-то позвал его по имени, но Мэри нажимала на акселератор, и шум мотора не позволил ему с уверенностью определить, послышался ему голос или нет. Он оглянулся, но увидел лишь пустынную улицу и ничего не сказал жене. Вновь находиться рядом с Мэри, такой оживленной, веселой, было легко и покойно, и у него даже мелькнула мысль – а не от переутомления ли выдумал он все то странное, что слышал и видел сегодня.
– Ты чувствуешь сладость в воздухе? – спросила она. – Около большого дерева и рядом с оградой очень много крокусов, а сегодня днем я видела и примулы! О, это восхитительно! Она вдыхала воздух всей грудью, откинув назад голову. – Устал? – спросила она.
– Вовсе нет.
– В самом деле?
– Конечно, зачем мне тебя обманывать!
– Тед, дорогой, не надо так кричать, – немного огорченно попросила она. – Тебе нужен хороший коктейль, Тед… Давай никуда не пойдем сегодня вечером.
