Андрей Уткин - Город зомби и "Ночная рубашка"
— А-а-а! — начало постепенно доходить до неё, — кажется, я поняла, почему ты решил к ним пристроиться…
Он, правда, пока ещё ничего не понимал. Но, кажется, уже видел. Это была очень стройная-высокая фигура в ночной рубашке. Ночью и в одиночестве она наводила бы на всех ужас (пижама развевалась бы, как саван), но только не сейчас. Жарило солнце и рубашку так сильно просвечивало, что было видно полное отсутствие нижнего белья на этой женщине.
«Ночная Рубашка» появилась не сразу в поле зрения Елены и Олега. Постепенно она отставала-отставала, и вот, эта красавица уже в самом конце!
— Ты имеешь в виду эту голую девушку в ночнушке?!
Но Лена многозначительно молчала.
— И ты ещё спрашиваешь, кто рехнулся! Попробуй напасть на мертвяка, и ты…
— Но ты же говоришь, что они нас не трогают!
— Из этого не следует, что можно делать выводы…
— А что тут такого?! Она же сама отстаёт! Ты посмотри! Можно отманить её в сторону, срубить ей голову твоим топориком… А милая-добрая Лена как всегда останется в неведении!
— Опять ты начинаешь?!
— А что, «начинаешь»! Ты, что…
Совершенно случайно Ленин взгляд переместился куда-то далеко вперёд. Туда, куда утягивался строй бредущих медленных зомби. И как это она сразу этого не замечала?! Дело в том, что трасса уходила в сторону, резко поворачивая налево, а строй зомби, словно был тем «столбом» из песни Лагутенко «Утекай, в подворотне нас ждёт маньяк». Строй всё шёл и шёл себе прямо. Там были пустоши и тонкая линия «армии» уходила в дальнюю даль и растворялась в смоге. А полоса трассы держалась возле прежнего лесного массива. Иначе, если трасса попадает вглубь пустыни, то, при первой же песчаной буре, её так заметёт, что и не разберёшь потом, строили здесь дорогу или не строили.
— Вот оно — то, чего я так боялась, — прошептала Лена, обрадованная тем, что интуиция её всё-таки не подвела.
— Ничего не понимаю, — таращился Олег вдаль пустошей, напрягая глаза так и этак, да всё ни в какую. — Ты же сама ворчала, что трасса может протянуться ещё на сотни километров… Вот, как видишь, дорогая трасса и закончилась!
— О, господи! Да как же ты не понимаешь, что трасса — это ползла?
— Ты имеешь в виду, что равнина, по которой уходят зомби далеко в туман, гораздо хуже этой трассы?
Лена посмотрела на него с облегчением: «наконец-то дошло». Но при этом она сказала:
— Вот, только, то, что ты называешь «туманом» — совсем не туман. Пыль, может быть раскалённый солнцем воздух, дымок, но только не ТУМАН!
— Извини, оговорился…
Они хотели ещё продолжить «мило общаться», но «Ночная Рубашка» была уже в самом конце. Им, обоим, почему-то казалось, что это их смущает. Что, если «она» их слышит?!
В это время Лена случайно припомнила двух толстяков, которые тащили постель с мило укрытым одеялом десятилетним ребёнком. Толстяки шли прямо на неё. Казалось, они сами не знали, чего им надо, но инстинкт «каннибалов» их верно вёл к точке. Их руки были пристёгнуты наручниками, поэтому зомби не могли бросить свою ношу. Недолго думая, Лена зажужжала мотопилой и резала напополам эту несчастную детскую кроватку. Тем более, что одеяло всё было покрыто сажей, да и ребёнок — частями обугленный. Всё, чего ей было надо — дать этим несчастным свободу. Она могла бы отпилить им руки, но — рискованно. Кто-то из них может схватить её зубами, пока она сосредотачивается над пилой, чтобы та шла ровно. Скажем, не задела брюхо одного из них, и ей не брызнуло в лицо кишками. Ядовитая какая-нибудь кислота в глаза бы не попала.
И именно на это она настраивалась сейчас: дать свободу этой «Ночнушке». Потому что «соблазнительная красотка» поворачивалась… Лена рассчитывала начать с головы, по вертикали, вести пилу, до самого паха. У неё были свои «личные» задумки.
Она уже дёргала за рычаг, потому что «Ночная Рубашка», несмотря на свои пышные и красивые волосы, имела лицо аллигатора. Мёртвого, гнилого крокодила! Если не сказать, «крокодила-скелета». Она заметила, что даже её Олег отшатнулся, когда в глаза ему попала эта «страшная рожа» мертвячихи. Тут нечего и спорить — он с большой радостью отмахнул бы ей голову… Уж в этот бы раз не промазал! Потому что… Ну, так хочется снять с неё всю эту ночную рубашку! Аж слюнки текут…
Но вот незадача! Мотопилу странным образом заело. Движок этой пилы никак не хотел заводиться.
— Олежек! — засуетилась Алёна. — Олеженька!
Мертвячиха всё приближалась к ним и приближалась. А Олег стоял, словно истукан. Ну, хоть выхватывай топор из его рук и руби эту ведьму сама! Попадай не только по голове, но, главным образом, по лобку. По бритому, соблазнительному влагалищу… Казалось, она даже видела, как из розовых губок девицы выглядывает «язычок». То, что она всегда считала самым интересующим для мужчин. Ну, просто, у Алёны грудей почти не было, а у «мертвячихи»… высокие и пышные «силиконы»! Ну, прямо загляденье сплошное… Завидки так и берут… Топор так и чешется — рубануть по «силиконам»… Пусть оттуда выскочат эти дурацкие «медузки»!
— Я вас умоляю! — донеслось от «Рубашки». Голос был какой-то странный. Глухой. Словно эта девушка — чревовещатель…
— Не надо! — продолжала она. — Я прошу вас!
И рука её уже потянулась в сторону лица. Она очень быстро срывала маску и… Лена с Олегом буквально опешили. Оказывается, перед ними была не морда «крокодила-скелета». Перед ними была сама красавица. Во всяком случае, именно так о ней думал всё время Олег. Он всегда знал, что женщина видится более краше лицом, если снимет с себя всю одежду. Никогда не замечаешь, какое на самом деле у ней очаровательное лицо и какие огромные глаза.
— Это маска, — продолжала распинаться та, поскольку Лена всё дёргала по-идиотски за рычаг и дёргала. — Это всего лишь маска!
3
Потом они были вынуждены охотиться для этой девушки за одеждой. Занятие было очень рискованное, но Лена сильно настаивала. Они должны были продырявить кому-то голову (выбрать из всей пыльной-грязной драни вещи, которые поприличней) и попытаться, чтобы зомби на них не обратили внимание, как и прежде. У Олега за поясом был пистолет с глушителем. Он не хотел тратить пули на всякую ерунду, но именно сейчас рассчитывал на свой «ствол». Всё, что нужно — это попасть в голову одному из мертвяков и подождать, пока по нему протопчется всё стадо. Либо — более опасней — вывести его из толпы и, если он будет сопротивляться, разделаться с ним уже там.
— Понимаете, — объясняла им девушка, когда уже оделась и прикрыла свою наготу, — я спала у себя дома… Но, сама не знаю, как… Поднимаю одеяло, а вокруг улица… Подо мной асфальт! Под подушкой… Но, что самое ужасное, прямо на меня движется…
