Артур Конан-Дойль - Тайна Клумбера
— А я думал, что хозяин уже заплатил вам за это, — сказал я.
— Э, но ведь неплохо получить еще! Он заполнил чек и швырнул его мне, как старую почтовую марку. Вот как ведутся дела между честными людьми… Не зайдете ли ко мне, мистер Уэст, попробовать виски?
— Нет, спасибо, мне некогда, — сказал я.
— Верно, верно, дело прежде всего. По утрам не следует пить. Что касается меня самого, то я никогда не употребляю спиртного в первую половину дня, если не считать капельки перед завтраком для аппетита и, пожалуй, стаканчика-другого после завтрака, чтобы улучшить пищеварение. Что вы думаете о генерале, мистер Уэст?
— У меня нет данных для суждения, — ответил я. Мак-Нейль постучал указательным пальцем по лбу.
— Вот что я думаю о нем, — сказал он доверительным шепотом, наклонясь ко мне. — По-моему, он пропащий человек, совсем пропащий. Что вы сочли бы доказательством его ненормальности, мистер Уэст?
— Ну, конечно, выдачу вам чека, — сказал я.
— Ах, вы все шутите. Но между нами говоря, если человек интересуется, на каком расстоянии находятся ближайшие морские порты, и заходят ли туда корабли с Востока, и нет ли бродяг на дорогах, и не будет ли противоречить его арендному договору постройка высокой стены вокруг поместья, — что бы вы сказали на все это?
— Я, конечно, подумал бы, что это весьма эксцентричный человек, — сказал я.
— Если бы каждый получал по заслугам, то ваш друг оказался бы в доме, окруженном высокой стеной, и это не стоило бы ни гроша, — сказал фактор.
— Это где же? — сказал я, подлаживаясь к его тону.
— Ну, конечно, в сумасшедшем доме Вигтауна! — воскликнул человечек с хохотом. Я двинулся дальше, оставив его наслаждаться собственным остроумием.
Приезд новой семьи в Клумбер-холл нисколько не оживил нашу монотонную жизнь. Вместо того чтобы воспользоваться скромными удовольствиями нашей сельской природы или включиться (на что мы надеялись) в нашу деятельность по облегчению жизни бедных арендаторов и рыбаков, новые жильцы избегали всяких встреч и почти не выезжали за ворота усадьбы. Скоро мы убедились, что слова фактора об ограждении усадьбы имели основания: рабочие с самого раннего утра и до поздней ночи сооружали высокий деревянный забор вокруг всего поместья. Когда забор был готов и усажен шипами, парк Клумбера сделался неприступным для всех, за исключением разве только самых смелых верхолазов. Казалось, старый воин был так пропитан военными фантазиями, что, подобно моему дяде Толи, даже в мирное время воздвигал оборонительные сооружения.
Еще более странно было то, что генерал принялся создавать в доме большие запасы продовольствия, словно для предстоящей осады. Бегби — крупный бакалейщик Вигтауна — сказал мне в радостном удивлении, что генерал послал ему заказ на тысячу банок всевозможных мясных и овощных консервов.
Само собою разумеется, все эти необычные действия не могли пройти незамеченными. По всей округе, чуть ли не до самой границы с Англией, шли сплетни о новых обитателях Клумбер-холла, о причинах, заставивших их поселиться в наших краях. Предположение, которое могло возникнуть в сельских умах нашей округи (так думал и мистер Мак-Нейль) было единственное: старый генерал и его семья не в своем уме или же генерал совершил какое-то ужасное преступление и пытается скрыться.
Оба эти варианта казались правдоподобными. Но я считаю, что ни один из них не был близок к истине. Поведение генерала Хэзерстона во время нашего первого разговора, действительно, могло показаться подозрительным. Но впоследствии он проявил исключительную рассудительность и вежливость. Жена и дети генерала вели такую же уединенную жизнь, как и он, поэтому причина была не только в состоянии здоровья генерала. Что касается предположения о том, что генерал скрывается от правосудия, то эта версия была еще более неправдоподобной. Хотя Вигтауншир был пустынным местом, но в конце концов это не был такой медвежий угол, где мог бы скрыться столь известный человек, как генерал Хэзерстон. К тому же преступник, скрывающийся от полиции, не стал бы давать своими поступками пищу болтливым языкам, как это делал генерал.
Я был склонен верить тому, что объяснение загадки заключалось в почти болезненном стремлении генерала к одиночеству и уединению, и он нашел такое убежище именно в наших краях.
Вскоре мы увидели, как далеко завело их это стремление к покою и одиночеству.
Однажды утром отец вышел к столу с выражением твердой решимости на лице.
— Надень свое розовое платье, Эстер, — сказал он, — и ты, Джон, принарядись. Пополудни мы все трое поедем засвидетельствовать свое почтение миссис Хэзерстон и генералу.
— Визит в Клумбер! — воскликнула Эстер, захлопав в ладоши.
— Я не только фактор лэрда, — сказал с достоинством отец, — но и его родственник. В качестве такового, я убежден, что лэрд пожелал бы, чтобы я навестил наших новых соседей и предложил им свои услуги. Сейчас они чувствуют себя одинокими, не имеют друзей. Что говорит великий Фирдоуси? «Лучшим украшением человека являются его друзья»?
Моя сестра и я знали по опыту: если старик начинал подкреплять свои мысли цитатами персидских поэтов, его невозможно переубедить.
Таким образом, пополудни наши пони были запряжены в фаэтон и отец взгромоздился на сиденье в не слишком шикарном пальто, но с новыми перчатками в руке.
— Садитесь, дорогие мои, — воскликнул он, весело хлопая бичом. — Мы докажем генералу, что ему не придется краснеть за своих соседей.
Увы! За гордостью часто следует унижение. Нашим откормленным пони в сверкающей сбруе не суждено было произвести в этот день фурор в Клумбере.
Мы доехали до ворот, и я уже собирался выйти из экипажа и открыть их, как наше внимание привлек большой деревянный плакат, прикрепленный к одному из деревьев с таким расчетом, чтобы он всем бросался в глаза. На доске была намалевана печатными черными буквами следующая негостеприимная надпись:
ГЕНЕРАЛ И МИССИС ХЭЗЕРСТОН
НЕ ИМЕЮТ ЖЕЛАНИЯ РАСШИРЯТЬ КРУГ СВОИХ ЗНАКОМЫХ
Несколько минут мы с изумлением глядели на этот плакат. Затем Эстер и я, уяснив себе всю нелепость происшедшего, разразились хохотом. Но мой отец был глубоко оскорблен; стиснув зубы, он повернул пони обратно и покатил домой. Я никогда не видел его столь потрясенным.
Глава IV
О МОЛОДОМ ЧЕЛОВЕКЕ С СЕДЫМИ ВОЛОСАМИ
Если у меня и было чувство личной обиды за унижение, то оно очень скоро прошло и стерлось из моей памяти.
Случилось так, что на следующий же день, после этого эпизода мне пришлось проходить мимо Клумбер-холла и я остановился посмотреть еще раз на неприятный плакат. Я глядел на него и удивлялся: что побудило наших соседей предпринять такие оскорбительные шаги? Вдруг я заметил нежное девичье личико, выглядывавшее сквозь прутья ворот, и белую ручку, которая настойчиво предлагала мне подойти. Приблизившись, я увидел, что это та самая девушка, которая ехала в коляске.
