Джо Хилл - Страна Рождества
На его байке с помощью аэрографа была нарисована веселая сексуальная блондинка в бикини, сшитом из американского флага, оседлавшая бомбу на фоне всполохов пламени. Отцы знакомых ребят создавали разные полезные вещи. Зато отец Вик был крутым парнем и, как он сам говорил, «взрывал дерьмо», гонял на «Харлее» и поджигал бикфордов шнур от сигареты, которую курил. Мало кто мог бы его переплюнуть!
Пацанке разрешали ездить на «Роли» по тропам леса Питтман-стрит, как неофициально называлась тридцатиакровая полоса кустарников, сосен и берез, простиравшаяся сразу за их двором. Ей разрешали доезжать до реки Мерримак и крытого моста, но там следовало поворачивать назад.
Лес продолжался и на другом берегу, за мостом, который все называли мост ««Короткого пути»», но родители Вик запрещали по нему ездить. «Короткому пути» исполнилось уже семьдесят лет, он имел триста футов в длину и здорово провисал в середине. Стены его клонились навстречу течению, так что иногда казалось: один порыв сильного ветра — и он рухнет. Жестяная табличка на заборе гласила: СОГЛАСНО РАСПОРЯЖЕНИЮ ПОЛИЦЕЙСКОГО УПРАВЛЕНИЯ ХЭВЕРХИЛЛА МОСТ ЗАКРЫТ ДЛЯ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ, ПОСКОЛЬКУ НАХОДИТСЯ В АВАРИЙНОМ СОСТОЯНИИ. Вход на мост загораживал забор из мелкой металлической сетки, но подростки отогнули в одном углу стальную проволоку и лазали туда, чтобы курить марихуану и обжиматься. Считалось, что это место — пристанище преступников, изгоев и невменяемых.
Пацанка, конечно, была там, но считала себя вполне нормальной. Несмотря на угрозы отца и табличку с «распоряжением», сегодня она взяла саму себя на слабо: проскользнула под забором и прошла десять шагов — Пацанка никогда не могла отказаться от вызова. Тем более брошенного самой себе.
Внутри моста было на пять градусов холоднее, чем снаружи; между половицами имелись зазоры с видом на воду, покрытую рябью, до которой было не менее сотни футов. Дыры в черной толевой крыше пропускали пыльные столбы золотистого света, но в темных углах пронзительно пищали летучие мыши.
У Вик участилось дыхание, когда она вошла в длинный, затененный туннель, наведенный не просто над рекой, а над самой смертью. Ей было девять лет, и она верила, что может мчаться быстрее всего чего угодно, и уж тем более — рушащегося за спиной моста. Но, когда она шла осторожными детскими шажками по старым, изношенным, скрипучим доскам, у нее возникли сомнения. Хотя сделала она не десять, а все двадцать шагов. Но при первом громком треске она обмерла, а затем помчалась обратно и пролезла под оградой, чувствуя, что ее вот-вот задушит биение собственного сердца.
Успокоившись, Вик направила свой байк через задний двор, и спустя миг колеса загромыхали, мча ее вниз по склону, по корням и камням — в лес. Она старалась уехать подальше от дома, в одну из своих запатентованных, выдуманных историй «Рыцаря дорог»…
И вот уже Пацанка находится в «Рыцаре-2000», и они стремительно несутся под деревьями, меж тем как летний день сгущается лимонными сумерками. Они получили задание — разыскать микрочип, содержащий координаты всех местоположений секретных американских ракетных шахт. Чип спрятан в браслете ее матери; он ловко замаскирован под алмаз и является частью драгоценного камня, выполненного в форме бабочки. Им завладели наемники, намеревающиеся продать информацию с молотка по самой высокой цене. Кому? Им все равно — иранцам, русским, а возможно, и канадцам. Вик и Майкл Найт приближаются к логову наемников по проселочной дороге. Майкл просит, чтобы Вик пообещала ему бессмысленно не рисковать и не действовать как глупый ребенок. Она насмехается над Майклом, закатывая глаза, но оба понимают, что ради остроты сюжета ей какое-то время придется вести себя как глупый ребенок, подвергая опасности жизни их обоих и выполняя отчаянные маневры, чтобы уйти от погони. Плохие парни все время будут охотиться на них.
Нет. Этот сценарий пришелся Вик не по вкусу. Начать с того, что она сидела не в машине, а на байке, прыгающем по корням, и быстро крутила педали, чтобы успеть увертываться от комаров и черных мух. Кроме того, она не могла расслабиться и, как обычно, позволить себе грезить наяву. Ей не давали покоя слова отца: «Сколько же в тебе поганого дерьма». У нее вдруг возникла мысль, скрутившая живот: что, если она вернется домой, а отца там не будет? Пацанка опустила голову и налегла на педали, мчась все быстрее и быстрее — этот способ оставался единственным, чтобы избавиться от столь ужасной мысли.
…И вот она сидит на байке — девочка придумала новый сюжет, — но не на «Тафф Барнере», а на «Харлее» отца. Она обвивает его руками, и на ней шлем, который он ей купил: черный, полностью закрывающий голову шлем, который дает ощущение, что половину тела закрывает космический скафандр. Они направляются обратно к озеру Уиннипесоки, чтобы забрать браслет матери: собираются ее удивить. Да! Мать радостно вскрикивает, видя браслет в руке отца, а отец, рассмеявшись, обнимет Линду МакКуин за талию, целует ее в щеку, и… после этого они больше не злятся друг на друга.
Пацанка скользила сквозь колыхающийся солнечный свет под нависшими ветвями. Она находилась достаточно близко к шоссе 495, поэтому слышала, что там происходит: вот это — тяжелый рык восемнадцати колесного трейлера, перешедшего на пониженную передачу, это гул моторов легковых машин, а это — раскатистый рев мотоцикла, мчащегося на юг.
Стоило Вик закрыть глаза — и она тоже оказывалась на шоссе, наслаждаясь ощущением невесомости, когда байк проносится по изгибам дороги. Она не обращала внимания на то, что в воображении своем сидела на байке одна: достаточно взрослая девочка, которая сама может поддать газу.
Вик заставит замолчать их обоих. Найдет браслет, вернется, бросит его на кровать меж сидящих родителей и уйдет, не сказав ни слова. Оставит их смотреть друг на друга в смущении. Но самым главным для Вик оставалось ощущение скорости: стремительный байк преодолевает сотни миль сквозь приглушенный свет, падающий с угасающего неба.
Она выскользнула из полумрака, наполненного запахом хвои, на широкую грунтовую дорогу, ведущую к мосту «Краткопутку», как односложно называли его местные жители.
Приблизившись к мосту, она увидела, что цепь, загораживавшая проезд, разорвана, а проволочная сетка сорвана со столбов и лежит в грязи. Въезд, рассчитанный на один автомобиль, был обрамлен зарослями плюща, тихонько раскачивающимися в потоке воздуха, поднимавшегося снизу, от реки. А дальше она увидела прямоугольный туннель, соединявшийся с пространством невероятной яркости. Можно было подумать, словно мост выходил в долину, где росла золотая пшеница, или прямо на само золото.
