Эдвард Ли - Роголом
- Он был жирным нарколыгой, который за всю жизнь не написал ни одной песни и помер, сидя на унитазе.
От такого богохульства Дин заскрипел зубами.
- Давай ближе к делу, а?
- А дело в том, что у тебя бывают эти "звяки-бряки". И скажу тебе, почему. Синдром небыстрого сна обычно испытывают люди, чья жизнь подвергалась радикальному изменению. Посмотри на себя. Первые двадцать пять лет своей жизни ты провел в сельской местности. Затем - БАЦ - ты переезжаешь в большой город. Три года спустя женишься, и у тебя начинаются галлюцинации. Что-то неладно с коробкой передач, Дин. И ты знаешь, что. Твоя жена.
- Нет, это не...
- Брось, ты только что рассказал мне, что грезил о том, что применял к Дафне насилие. Она - связующее звено в том, что не работает в твоей жизни. Разуй глаза, она обращается с тобой, как с дерьмом...
- Она не обращается со мной, как с дерьмом, - возмутился Дин. - Она...
- Она вытирает об тебя ноги. Заставляет тебя убирать дом, готовить ужин, мыть посуду. В прошлом году, когда ты свалился с лестницы и сломал руку, тебе пришлось самому ехать в больницу, потому что она отказалась тебя везти.
- Это только потому, что... она плохо себя чувствовала.
- Господь всемогущий! - воскликнул Аякс. - Она даже не позволила тебе завести собаку...
- Ну, собаки оставляют много шерсти на ковре...
- Дома она только и делает, что орет на тебя...
- Ну, я немного ленивый, и на меня нужно иногда орать...
- И я зуб даю, что она тебе изменяет, - закончил Аякс свою речь.
Дин смягчился.
- Она мне не изменя...
Аякс покачал головой.
- А ты только и делаешь, что продолжаешь ее оправдывать. Говорю тебе, мужик. Причина твоих "звяков-бряков", этих галлюцинаций, - в ней. Сперва ты переезжаешь сюда - достаточно резкая перемена - затем женишься на ней. Слишком много перемен сразу, слишком много сдерживаемых потрясений. Она превратила тебя в того, кем ты не являлся. И теперь твое внутреннее "я" взбунтовалось. Без обид, дружище, но она превратила тебя в подкаблучника.
- Спасибо, - хмуро произнес Дин.
- Синдром небыстрого сна это не шутка, Дин, - предупреждающе заметил Аякс. Он отхлебнул пиво и поморщился. - Следующий шаг - расщепление личности. Эти "звяки-бряки" что-то говорят тебе, братан. Прислушайся к ним.
Дин вылил себе в рот пену со дна стакана.
- Хорошо, мистер Фрейд. И что же они мне говорят?
- Вернись к своей истинной природе. Те воображаемые образы. Это настоящий "ты", подлинный, изначальный "ты", пытающийся избавиться от того, во что ты превратился после свадьбы.
- Пещерный человек, да?
- Верно. Это твое истинное "я", пытающееся вырваться из цемента, который на тебя вылила жена. Все в твоей нынешней жизни диаметрально противоположно тому, что было в твоей прошлой.
Дин прищурился.
- Что было в моей прошлой?
- Конечно. Ну же! Ты вырос в южно-дакотской дыре, на ранчо. Ты сам мне рассказывал. Ты же был драчливым фермером, грозой придорожных баров, клеил-жарил телок. Черт, да ты трахался с двенадцати лет!
От последнего возгласа плечи Дина вздрогнули.
- Ты еще всему бару расскажи.
- К черту бар, - ответил Аякс. - У тебя черное это белое. Не удивительно, что ты галлюцинируешь. Все, что твое внутреннее "я" значило для тебя, было вывернуто наизнанку. Сделай себе одолжение. Вернись к своим корням. Вернись к тому, чем ты был - жующий табак, похотливый, драчливый сукин сын, которому на все плевать.
Дин не повелся на совет Аякс, но тот говорил правду. В прошлом он был именно таким, и даже больше. Трахался с двенадцати лет? Так оно и было.
- Ты ничего не понимаешь, - сказал он. - Поэтому я и переехал сюда, чтобы избавиться от всего, чем я был раньше.
- Чушь, - заявил Аякс. Ты сознательно веришь в это, но твое внутреннее "я" рвется наружу. - Аякс закурил сигарету, втянул в себя дым, словно это был сироп. - Раньше ты был жестким деревенским засранцем. А сейчас посмотри на себя.
Жесткий засранец, - подумал Дин.
- Мужик, раньше ты занимался искусственным осеменением коров, - продолжал восторгаться Аякс. - Засовывал руку по плечо корове в "дырку". Это же жесть.
Дин задумался. Аякс в чем-то был прав. После свадьбы в Сиэтле он стал совершенно другим.
- Когда у коров появляются гнойники, ты засовываешь руку им в рот и выдавливаешь гной. Вот это жесть.
На ферме Дин выполнял и эту обязанность, а потом смотрел, как фермерские псы дерутся за право съесть комки гноя. Теперь, когда он вспомнил этот момент... ему он показался... забавным.
- Да, жесткий фермерский ублюдок, - сказал Аякс. Он допил остатки пива и поморщился.
- Эй, Аякс, - обратился к нему Дин. - Почему ты морщишься при каждом глотке пива?
- Потому что пиво отстойное. Все эта хрень с гомосятских северо-западных минипивоварен? - Аякс презрительно махнул рукой. - Помои со вкусом фруктового компота.
- Тогда зачем ты его пьешь?
- Потому что другого нет.
Дин покачал головой.
- Ладно, раз тебе не нравится пиво, зачем ходишь сюда?
- Ты шутишь? - Аякс, казалось, встревожился. - Люблю смотреть на этих готок-официанток. У меня встает на них. - Затем он поднял руку, подавая сигнал обслуживавшей их девушке. - Эй, цыпочка? Когда у тебя будет минутка?
Та приблизилась, шаркая как живой труп на транквилизаторах. Кольцо в носу покачивалось, как дверное.
- Меня зовут не "цыпочка", - сообщила она Аяксу.
- Ну, тогда, извини, - сказал Аякс. - Я просто образно, понимаешь? Так как тебя зовут?
- Вермиллия.
Аякс прикусил губу, чтобы не расхохотаться.
- Пожалуйста, нам еще раз, все то же самое... Вермиллия.
Официантка, шаркая, удалилась. На спине ее футболки была надпись: Я РАЗРЕЗАЛА СЕБЕ КЛИТОР В САЛОНЕ ТАТУАЖА И ПИРСИНГА "У ДЬЯВОЛА ДЭНА".
- Гооооосподи Иисусе, - пробормотал Аякс. - Вот чокнутая сучка. Я бы с головой залез ей в щель и обсосал шейку матки.
Дин покачал головой.
- Кстати, о жести, - продолжил Аякс. - Чем ты еще занимался у себя на ранчо? За что выиграл чемпионат штата?
В глазах у Дина действительно вспыхнул огонек, или ему показалось?
- За ломание рогов, - ответил он больше себе. - И я был не просто чемпионом штата. Я был лучшим роголомом в мире...
2
Когда большинство семнадцатилетних парней играло в бейсбол на пустыре, строило планы на будущее, водило свою первую машину, Дин Лохан занимался тем, что запускал руку по плечо коровам в "дырки", чтобы правильно вставить комок замерзшего бычьего семени. Хотя, по правде говоря, засовывал он не одну руку, а обе. Другую руку, тоже по плечо, он запускал в ректальный тракт, чтобы через стенку кишечника расширить спермоприемник. Это означало, что правой щекой Дин плотно прижимался к непотребной области между коровьим анусом и вагиной. И он выполнял эту малоприятную процедуру тысячи раз.
