Стивен Кинг - Я был подростком, грабившим могилы
У меня не было времени разглядывать их. Мне не нравилось, как выглядит кровь: ещё свежая и несвернувшаяся. Я распахнул дверь и вошёл в гараж. Здесь было темно, а я не знал, где находится выключатель. Я обругал себя, за то, что забыл прихватить фонарик из бардачка. Сделав несколько шагов, я ощутил холодный ветерок, дующий мне в лицо. Я направился в его сторону.
От света из лаборатории на полу получилась золотая полоска, но в кромешной тьме гаража это было совсем ничего. Ко мне вернулась моя детская боязнь темноты. Я снова вступил в мир ужаса, который известен только детям. Я вдруг подумал, что тень, уставившаяся на меня из темноты, может не рассеяться при свете. Внезапно моя правая нога ушла вниз. Я понял, что сквозняк шёл с лестницы, по которой я спускался. На момент я задумался, затем развернулся и поспешил вернуться в машину.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Вики набросилась на меня, как только я открыл дверь.
— Дэнни, что ты здесь делаешь?
Тон её голоса заставил меня взглянуть на неё. В болезненно жёлтом свете её лицо выглядело напуганным.
— Я здесь работаю, — коротко ответил я.
— Сначала я не поняла, где мы, — тихо сказала она. — Но до этого я уже была здесь однажды.
— Ты была здесь? — воскликнул я. — Когда? Почему?
— Однажды ночью, — также тихо продолжила она. — Я приготовила дяде Дэвиду ленч. А он его забыл.
Она заметила моё нетерпение.
— Мой опекун, — сказала она. — Возможно, мне лучше рассказать тебе всю историю. Ты, наверное, знаешь, что людей не назначают опекунами, если они пьяницы. Дядя Дэвид не всегда был таким. Четыре года назад, когда мои мать и отец погибли при крушении поезда, дядя Дэвид был добрейшим человеком. Суд назначил его моим опекуном с полной ответственностью, пока я не повзрослею.
На миг она замолчала, живя воспоминаниями, и выражение, быстро промелькнувшее в её глазах, было неприятным. Затем она продолжила.
— Два года назад было проведено сокращение рабочих мест, и мой дядя вылетел с работы. Он был безработным почти полгода. Мы были в отчаянии, на пособие по безработице можно было только приобретать еду, а впереди у меня был колледж. Затем он получил работу. Она была хорошо оплачиваемой и приносила невероятную прибыль. Обычно я шутила, что он, мол, банки грабит. Однажды ночью он посмотрел на меня и сказал: «Нет, не банки».
Я ощутил как страх и чувство вины прикасаются к моим плечам холодными пальцами. Вики продолжала.
— Он начал превращаться в ничтожество. Стал приносить домой виски и напиваться. Он уклонялся от моих вопросов о его работе. Одной ночью сказал, что решительно возражает против моего собственного дела. Он разлагался прямо на моих глазах. Затем, тоже ночью, он назвал имя — Вейнбаум, Стеффен Вейнбаум. А через пару недель он забыл взять тот ленч. Я отыскала имя в телефонной книге и передала его ему. Тогда он взбесился так, как я никогда не видела. С каждой неделей он пропадал в этом ужасном доме всё больше и больше. А одной ночью, по возвращении, он избил меня. И я решила сбежать. Для меня дядя Дэвид уже был мёртв. Он поймал меня, но появился ты.
Она замолчала.
Я был потрясён до самых пяток. У меня появились мысли, о том, как дядя Вики добывал средства к существованию. Рэнкин встретил меня как раз в то время, когда опекун Вики превратился в ничтожество. Я решил уехать, несмотря на разгром в лаборатории, несмотря на таинственную лестницу, несмотря на кровавый след на полу. Но когда мы отъезжали, наших ушей достиг слабый крик. Я открыл бардачок и, пошарив внутри, нащупал и достал фонарик.
Вики схватила мою руку:
— Нет, Дэнни. Пожалуйста, не надо. Я знаю, там происходит что-то ужасное. Давай уедем отсюда!
Крик повторился, на этот раз слабее, и я решился. Я захватил фонарик. Вики увидела моё намерение.
— Отлично, я пойду с тобой.
— Ну-ну, — произнёс я. — Ты останешься здесь. У меня чувство, что там что-то… высвободилось. Ты останешься здесь.
Она неохотно села на место. Я захлопнул дверь и побежал в лабораторию. Не останавливаясь, я отправился в гараж. Фонарь осветил тёмное отверстие, где стена отходила и открывала лестницу. Моя кровь быстро колотилась в висках. Я осмелился спуститься вниз. Я считал шаги, фонарик освещал стены, а ниже была непроницаемая тьма. «Двадцать, двадцать один, двадцать два, двадцать три…»
На тридцатом лестница неожиданно закончилась коротким коридором. Я осторожно прокрался по нему, как бы мне хотелось иметь револьвер, или хотя бы нож, чтобы не чувствовать себя таким беззащитным и уязвимым.
Внезапно ужасный и громкий крик послышался из темноты впереди меня. Он звучал кошмарно, так кричит человек, столкнувшийся лицом к лицу с чем-то страшным. Я побежал. И пока я бежал, моё лицо обдувал прохладный ветерок. Я подумал, что туннель должен выходить на открытый воздух. Вдруг я обо что-то споткнулся.
Это оказался Рэнкин, лежащий в луже собственной крови, его глаза в ужасе уставились на потолок. Его затылок был разбит.
Я услышал выстрел, проклятие, опять крик. Я вновь побежал, но упал, и чуть было не ударился лицом, так как споткнулся о ступеньки. Я поднялся и смутно разглядел, что лестница ведёт к отгороженному отверстию, расположенному чуть выше меня. Расчистив его и выбравшись наружу, я увидел такую картину: высокий силуэт на фоне неба, который мог принадлежать только Вейнбауму, револьвер в его руках, нацеленный куда-то в землю. Свет звёзд нельзя было разглядеть из-за нависших облаков, которые то разъединялись, то соединялись снова.
Он услышал меня и быстро обернулся, его глаза в темноте были похожи на красные фонари.
— А, это ты Герад.
— Рэнкин мёртв. — Cказал я ему.
— Я знаю. — Промолвил он. — Ты мог бы предотвратить это, появившись чуть быстрее.
— Лучше помолчи, — разозлился я. — Я торопился…
Меня прервал звук, вгоняющий в кошмар даже сейчас, уродливый мяукающий звук, будто гигантская крыса испытывает боль.
В течение нескольких секунд на лице Вейнбаума я наблюдал размышление, страх, и, наконец, решительность. Я в ужасе отступил назад.
— Что это? — Выдохнул я.
Он небрежно направил свет в яму, небрежность для него неестественна, я заметил, что что-то привлекло его внимание.
Тварь снова мяукнула, и я опять испытал приступ страха. Я вытянул шею, чтобы взглянуть на этот кошмар в яме, кошмар, заставивший кричать в жалком испуге даже Вейнбаума. И прежде, чем я увидел, где-то за пределами дома поднялась и стихла волна ужаса.
Вейнбаум отвёл свой фонарик от ямы и направил его на моё лицо.
— Кто это? Ты кого-то привёл с собой?
