Роберт Чемберс - Послание из тьмы (сборник)
После внимательного изучения рекламного каталога я с сожалением вынужден был признать: с юридической точки зрения мне едва ли удастся вчинить продавцам иск за нарушение контракта. Но ведь есть же и моральные обязательства! Да, согласен, фраза «…на территории замка клиентам гарантируются тесные неосвещенные коридоры с заплесневелыми стенами» сама по себе не предполагает, что эти помещения населены соответствующими обитателями. И все-таки солидные фирмы не должны завлекать покупателей столь малодостойными методами. Это все равно что указать в описи имущества собачью конуру – а потом с невозмутимым видом заявить, будто этот пункт вовсе не означает наличие собаки как таковой.
Ладно бы эти покрытые разводами плесени обиталища оказались заселенными не полностью: с этим я еще готов был смириться. Никто и не требует, чтобы все коридоры замка кишели бесплотными тенями. Но они оказались прямо-таки абсолютно пусты! А вот это уже, как хотите, невыносимая ситуация. Да все святые меня подери – чем же, спрашивается, занималось благородное семейство, населявшее Стопгоп Грэндж предшествующие века?! Да неужели ни один из них не обладал достаточным темпераментом, чтобы зарезать свою возлюбленную, отравить возлюбленного, укокошить любовника супруги (на худой конец, любовницу супруга) – словом, предпринять действенные шаги для обзаведения фамильным призраком?! Что же они за люди были, эти феодалы?! Просто зла не хватает!
Долгое время я вопреки бьющей в глаза жестокой реальности все-таки сохранял надежду. Стоило крысе пискнуть на чердаке или водосточной трубе простонать под порывом ветра – как я покрывался холодным пóтом радостного предвкушения. Если это происходило после захода солнца, я отправлял на разведку миссис Д’Оддз (она, должен вам сказать, женщина с чрезвычайно острым чувством ко всему непознанному!), сам же, накрывшись с головой одеялом, в мистическом трепете ждал результата. Увы, все мои страхи были бесплодны! Всякий раз неизменно оказывалось, что таинственный звук объясняется совершенно естественными причинами, причем их вопиющая банальность не давала моей романтической душе ни единого шанса связать эти шумы с визитом привидения.
Может быть, в конце концов я и смирился бы со столь безрадостным состоянием дел – если бы не Джоррок. Ну, знаете – такой неотесанный, кряжистый верзила-фермер из Хэвистока. Не знаете? Да я и сам вообще-то знаком с ним чисто случайно – лишь потому, что его луга вплотную примыкают к моим родовым владениям. Так вот, вы не поверите: этот грубый заурядный обыватель, этот человек, абсолютно лишенный ощущения Древности и причастности к Сверхъестественному, является официальным обладателем нотариально заверенного призрака, которого он абсолютно недостоин! Единственное, что меня хоть как-то утешает, – сравнительная второсортность вышеназванного привидения: датируется оно, как утверждают авторитетные эксперты, всего лишь эпохой Георга II. Это юная девица, которая перерезала себе горло, получив известие о гибели своего возлюбленного в битве при Деттингене[3]. Однако даже эта захудалая гостья из загробного мира, несмотря на свой вопиющий провинциализм, придает усадьбе Джоррока впечатление дополнительной респектабельности – особенно когда она со стонами слоняется по дому, оставляя за собой на полу кровавые пятна.
Анекдотичность ситуации состоит в том, что Джоррок совершенно не может оценить меру своего везения. Прямо-таки больно слышать, как он сетует на свою злосчастную судьбу. О, знал бы он, сколь страстно жажду я хоть малой толики тех загробных стенаний и воплей, которые еженощно сотрясают его жилище! Но, к сожалению, наши законы о недвижимой собственности еще недостаточно либеральны, чтобы признать за призраком право оставить то жилище, где его не привечают, и переселиться к другому домовладельцу, способному оценить его по достоинству…
Должен сказать честно: я человек чрезвычайно настойчивый. Именно эта черта моей личности возвысила меня до того заслуженного положения, в коем я сейчас пребываю. И если уж так получилось, что Стопгоп Грэндж обладает неотъемлемым правом на призрак, однако даже высочайшие экстрасенсорные способности миссис Д’Оддз не позволяют его обнаружить, – значит, пойдем иным путем.
Из прочитанных книг мне было известно, что призраки формируются там, где случилось злодейское преступление. Но какое, когда – и главное, как сделать так, чтобы результат проявился именно на территории Стопгоп Грэндж? Было время, я лелеял безумную идею, будто Уоткинс (это мой дворецкий), прослужив в нашем фамильном замке несколько лет, столь проникся идеями феодальной преданности, что во имя высших целей согласится пожертвовать собой – или, возможно, кем-то другим. Я даже намекнул ему на это – правда, в полушутливой форме, – но эта шутка, кажется, не показалась ему удачной. Другие слуги, как выяснилось, в этом вопросе тоже разделяют скорее позицию Уоткинса, чем мою. Мало сказать, что ни один из них не оставил свой дух витать в темных коридорах Стопгоп Грэндж, а тело лежать на полу этих коридоров, но и хуже того: сразу после намека, оброненного дворецкому, несколько человек вместе со своими душами и телами немедленно были таковы.
Так что на следующий день, когда у нас состоялся разговор с миссис Д’Оддз, я пребывал в крайне скверном настроении.
– Дорогой, – сказала миссис Д’Оддз после обеда, когда я мрачно потягивал из бокала светлое канарское (люблю дорогие вина старых марок, но в тот момент даже оно не доставляло мне удовольствия). – Дорогой, у Джорроков новость: этой ночью их призрак опять стенал на весь дом.
– Ну и пусть себе стенает! – свирепо рявкнул я.
Миссис Д’Оддз взяла несколько аккордов на нашем фамильном клавесине и задумчиво уставилась на огонь камина.
– Я скажу вам, что мы должны сделать, Аргентэйн, – произнесла она после долгой паузы, использовав мое «домашнее» имя, которым мы, по взаимному согласию, заменили данное мне при рождении вульгарно-простонародное имя «Сайлас». – Мы должны выписать себе призрак из Лондона.
– Послушайте, Матильда, вы от рождения такая идиотка – или вас пришлось долго учить? – отозвался я в предельном раздражении. – Вы хоть от кого-нибудь вообще слышали, что призраков можно «выписать»?!
– От моего кузена, Джека Брокета, – невозмутимо ответила она.
Гм… Ох уж этот кузен! Джек Брокет – подлинная болячка, вечный повод для конфликтов между нами. Этакий хлыщеватый умник (из молодых, да ранних!), который с крайне сомнительным успехом опробовал свои таланты уже во множестве областей, но явно не собирался останавливаться на достигнутом. Сейчас он снимал в Лондоне меблированную квартиру, она же одновременно являлась и конторой, в которой мистер Брокет значился «старшим агентом» – в действительности же, полагаю, кормило его главным образом собственное остроумие. Матильда искренне считала, что чем бóльшая доля наших дел пройдет через руки Джека, тем меньше у нас окажется проблем и забот; но я сразу обратил внимание, что, даже будь от советов ее кузена хоть какой-то прок, все равно он не перевесит комиссионных, которые Брокет щедро удерживает в свою пользу. В результате самая мысль о том, чтобы обсуждать с этим юным джентльменом хоть сколько-нибудь серьезные вопросы, неизменно вызывала у меня внутренний протест.
– Вы уже могли убедиться в его способностях, – продолжала моя благоверная, увидев, как помрачнел я при одном только упоминании имени Джека. – Думаете, раздобыть призрак сложнее, чем провернуть то дельце о геральдических знаках рода Д’Оддз?
– Это было вовсе не какое-то «дельце», дорогая, – возразил я, – а возвращение семейству давно и по праву принадлежащего ему герба! В высшей степени простой, законный и не требующий абсолютно никакого хитроумия вопрос. И для его решения отнюдь не требовалось хоть сколько-нибудь выдающихся способностей.
– Но оно сопровождалось и возвращением нам родовых портретов, дорогой! – улыбнулась супруга, сохраняя на лице прежнюю невозмутимость. – Вы должны признать, что Джек произвел очень тщательный отбор.
С этим и вправду не поспоришь. Я вспомнил длинную череду отмеченных безусловным фамильным сходством лиц, а также шлемов, плюмажей и брыжей разных эпох, красующихся на портретах, что целиком заполнили стены банкетного зала. Все Д’Оддзы, которых только знала история! От исполина-викинга в сверкающих латах до того мрачного типа в длинном пальто, который стоит у подножия креста, бережно поддерживая рыдающую Богоматерь. Да, охотно признаю: работа была проделана впечатляющая – и человек, выполнивший ее, пожалуй, сумеет раздобыть даже призрак. За такое не жалко выплатить и комиссионные, хотя тариф у Брокета, прямо скажем, безбожный.
Я придерживаюсь вот какого принципа: если решение принято, надо действовать сразу. Поэтому следующий полдень застал меня уже в Лондоне, на длинной винтовой лестнице, ведущей к апартаментам Джека. В этом доме много кто обитал, немудрено было и запутаться, но, к счастью, на каждом этаже прямо по штукатурке были процарапаны стре́лки, и под каждой из них содержалось указание «к Джеку». Я говорю «к счастью», потому что спросить оказалось не у кого: весь дом словно вымер, даром что середина дня и вокруг сплошные конторы. Впрочем, еще чуть ли не от входа было слышно, как в одной из квартир кто-то лихо отплясывает, – и, зная родича Матильды, я не сомневался: эти звуки доносятся именно из его рабочего кабинета.
