Грэхэм Мастертон - Дьяволы дня Д
– Простите, что вы сказали?
– Просто скажите ему: тринадцатый друг Адрамелека. Мы будем ждать здесь пять минут.
Лицо молодого человека смущенно вытянулось, и затем он произнес:
– Полагаю, что вам лучше подождать внутри. Это не так быстро.
Он открыл пошире дверь, и мы вошли в пахший пылью холл, обшитый оливково-зелеными панелями, блестевшими от старости. Я прикурил очередную сигарету и протянул одну Мадлен. Она была неопытным курильщиком и пыхтела ею, как тринадцатилетние пыхтят своим первым «Кемелом»; но в тот момент нам было просто необходимо хоть чем-то успокоить свои нервы. Прямо за нашими спинами, на шелушившейся стене, висела фотография Эрла Хейга, покрытая точечками плесени; и если это не было полным признанием того, что Хантингтон Плейс, восемнадцать принадлежал Министерству Обороны, я не знаю, что могло бы им быть, – разве что танк перед воротами.
Я достал носовой платок и высморкался. В добавление к двум бессонным ночам и гонкам по суровой зимней погоде, у меня начинались проявляться все признаки насморка. Мадлен утомленно прислонилась к стене рядом со мной и выглядела такой изможденной, что не было слов, чтобы это описать.
Спустя несколько минут я услышал наверху голоса, а затем на лестнице показались безукоризненно выглаженные брюки цвета хаки, потом появился камзол с офицерской портупеей и орденскими планками и, наконец, бодрое, квадратное лицо, с жесткими усами и глазами, покрывшимися морщинками от пристального наблюдения за горизонтами Британской Империи.
Офицер подошел к нам с живой, но невеселой улыбкой.
– К сожалению, мне не назвали ваших имен. Нерадивость.
Я щелчком выбросил свою сигарету на снег.
– Я Ден Мак-Кук. Это – Мадлен Пассарелль.
Офицер сделал резкий и короткий кивок головой, словно желая стряхнуть свои брови.
– Я лейтенант-полковник Танет, отдел специальных операций.
Наступила тишина. Очевидно, он ожидал услышать от нас объяснения нашему появлению. Я посмотрел на Мадлен, а Мадлен посмотрела на меня.
– Мне сказали, что у вас есть что-то интересное. Что-то, принадлежащее нам, – сказал лейтенант-полковник Танет.
– Думаю, что в некотором смысле это так, – сказал я.
Он изобразил на свое лице напряженную, сморщенную улыбку. Такую улыбку мой дед, приехавший из Медисона в штате Висконсин, описывал, как «смотреть прямо в задницу мула».
– Что-то, имеющее отношение ко дню «Д», если я правильно понял.
Я кивнул.
– Вы можете угрожать нам Актом о служебной тайне, если хотите, но мы все равно знаем, что случилось, так что в этом нет большого смысла. Мы знаем о тринадцати ВНП, которых англичане дали взаймы Пэттону, и знаем о том, что случилось после. Двенадцать из них привезли сюда и запечатали, а тринадцатый остался в танке в Нормандии и был удобно забыт. То, что мы привезли, в багажнике нашей машины, как раз и есть ваш тринадцатый ВНП.
Полковник смотрел на меня своими ясными, проницательными глазами. Я видел, что он пытался разобраться, что я за парень, под какую официальную категорию подпадала эта данная проблема и какой должна быть последующая процедура.
Но ответил он не армейским жаргоном, и говорил он не как человек, обычно принимающий свои решения исходя из буквы военного устава.
– Вы говорите мне правду, мистер Мак-Кук? – произнес он. – Потому что если это так, то я очень серьезно обеспокоен.
Я толкнул дверь, чтобы она раскрылась шире и офицер мог видеть стоявший на обочине «Ситроен».
– Он в сундуке, – сказал я. – И это реальное существо. Его зовут Элмек или Асмород. Дьявол ножей и всего острого.
Он прикусил свою губу. Некоторое время молчал, затем произнес:
– Он не опасен? Я имею в виду, он запечатан по всем религиозным правилам?
Я покачал головой.
– Вы что-нибудь знаете о нем? Хотя бы что-нибудь? – спросил полковник.
– Да. Он сказал нам, что он приспешник Адрамелека, Великого Канцлера Ада. Мы достали его из танка, потому что он беспокоил живущих поблизости людей и потому что мадемуазель Пассарелль полагает, что он повинен в смерти ее матери. Но с тех пор он убил троих людей и угрожает нам тем же самым.
– Monsieur le colonel,[43] вы совсем не кажетесь недоверчивым. Я бы даже сказала, что вы верите нам, – вставила Мадлен.
Полковник выдавил из себя кривую ухмылку.
– Это едва ли меня удивляет, mademoiselle.[44] На протяжении шести последних лет это было моим особым заданием – разбираться с делами этих ВНП после дня «Д». Очевидно, я знаю об этой специальном танковом подразделении больше, чем кто бы то ни было из живых.
– Значит, это правда? – спросил я. – Остальные дьяволы действительно здесь?
– Кто вам об этом сказал?
– Американский джентльмен по имени Спаркс. Он был одним из тех людей, которые занимались специальным подразделением во время войны.
Лейтенант-полковник Спаркс вздохнул, словно от американцев он и не ожидал ничего другого.
– Это правда? – допрашивал я. – Остальные дьяволы действительно здесь?
– Да, – сказал Танет. – Они запечатаны в подвале. Все двенадцать. Частью моей работы было выработать способ их дальнейшего использования.
– Дальнейшего использования? Разве было мало?
– Очевидно. Но вы знаете, что любят оборонные ведомства. Их чувство юмора трогает все, что подешевле, понеобычней и посмертельней. И тогда им очень нравились какие-нибудь ужасные альтернативы ядерным вооружениям. Поэтому они откопали папки по ВНП и послали меня сюда, чтобы я посмотрел, что можно сделать.
– И вы что-нибудь сделали? – спросила Мадлен.
– Не так уж много. Мы достали парочку этих ребят из их мешков, рассмотрели их кости, их общую физиологию; мы знаем, что если эта печать будет разрушена, то они могут снова нарастить плоть – и жить. Именно так это было сделано во Второй Мировой войне, и именно поэтому мы не нарушили ни одной печати. Но мы планируем более колоссальные вещи. Как только мы будем уверены, что мы сможем сохранять над ними контроль.
– Колоссальные вещи? – с сомнением спросил я. – Что это значит?
– Ну, – сказал полковник, нахмурив брови, – мы собираемся вызвать их хозяина, потому что предполагается, что он обладает в несколько тысяч раз большей силой.
– Адрамелека? – выдохнула Мадлен, широко открыв глаза.
– Ну да. Великое и ужасное самаритянское божество. Вообще-то, я ни за что бы раньше не поверил, но однажды мне показали, что это специальное подразделение наделало под руководством Пэттона…
Он посмотрел на меня, многозначительно наклонив свою стриженную седовласую голову.
– Понимаете, это были фотографии, снятые после дня «Д», – сказал он нам. – Фотографии и даже цветные фильмы. Они были совершенно экстраординарные. Я думаю, что, если не говорить о водородной бомбе, это, бесспорно, самая эффектная и самая ужасная тайна Пентагона.
