Карина Сарсенова - Хранители пути
— Я хотел маме подарить, она обещала на Новый год прийти ко мне… — испуганно захныкал мальчонка и бессильно свесил тоненькие ручки. — Я подумал, если подарю, может, она заберет меня отсюда… Она хорошая… Мама хорошая…
— Я знаю… — покрепче прижав всхлипывающее тельце к груди, прошептал Расул. — Но все равно, чужое нельзя брать. В этот раз я тебя спас. А в другой раз кто-нибудь типа Женьки до тебя доберется, — приподняв лицо мальчика за подбородок, он заглянул в карие, полные слез глаза. — Так договорились?
— Договорились… — сглатывая слезы, пролепетал ребенок. — А как вы догадались, что он у меня в кармане? — моментально успокоившись в безусловно дружественных руках Расула, спросил мальчик.
— Я видел, как ты из гримерки выходил, — улыбнулся баритон. — И кармашек у тебя оттопыривался. Браслет-то тяжелый и большой.
— А я и не почувствовал, как вы его у меня из кармана вытянули! — по достоинству оценил мастерство взрослого пацаненок и с восхищением глянул в лицо своего благодетеля.
— Да я сам в детстве… — пробормотал Расул и глаза его потускнели от неприятных воспоминаний. — Короче, я тоже рос среди шпаны. И если бы не один мудрый человек, сидеть бы мне сейчас на нарах, а не петь с больших сцен.
— А этот человек, он был как вы? Ну, он спас вас, как вы меня? И вы ему теперь не должны? — пристально вглядываясь в огромные глаза Расула, спросил мальчик.
— А ты умный не по годам, — уважительно улыбнулся Расул и серьезно продолжил: — Да, малыш, он был для меня тогда точно как я для тебя сейчас. Всему есть свое время. И у меня много долгов. У всех людей много долгов. И важно научиться их вовремя отдавать. Например, сейчас время мне отдать этот долг.
Поставив мальчика на пол и крепко взяв его за руку, Расул уверенно вошел в море разливающихся вокруг дивных звучаний.
Глава 8
Воскрешение «Я»
— Долго мы будем еще тащиться? — недовольно вопросила Анника, с трудом переставляя вязнущие в песке ноги. Пустыня вокруг дышала неистощимым багровым жаром. — И почему мне так трудно идти, раз я не в физическом теле? Кстати, а у души Дамбаллы сейчас есть тело? Или он каюкнулся, как и я?
— Он не каюкнулся, — усмехнулась плывущая рядом с девушкой Амелия. — Он сейчас воплощен, то есть его душа заселена в материальное тело. А передвигаться тебе трудно, потому что ты находишься на территории темных энергий. Они, говоря человеческим языком, очень тяжелые. Поэтому тебе кажется, что ты продолжаешь жить в физическом теле. Ты дышишь, говоришь, двигаешься вроде бы как обычно. Но это иллюзия. Однако чтобы ее развеять, придется приложить много усилий… И ты не просто идешь по песку, Анника. Каждый твой шаг — это твое выживание, свершаемое в этом царстве мрака. Ты отстаиваешь свою целостность души, противостоя окружающему злу. Поэтому тебе так трудно. А идти мы будем, пока не достигнем нашей цели.
Разговаривая, Амелия медленно облетела вокруг Анники, словно стараясь защитить ее своим всесторонним присутствием.
— А какая у нас цель? — все так же недовольно пробубнила девушка. — Мне трудно понимать твои слова. Ты как будто на другом языке говоришь.
— Так и есть, — согласилась Амелия, заглядывая Аннике в лицо. — Мы с тобой говорим на языках двух разных качеств сознания. Именно по той причине, что люди на земле обладают очень разными уровнями сознания, им так трудно понимать друг друга. Хотя они могут говорить на одном языке!
— То есть существует язык… как бы это сказать… человеческий? Ну, там, английский или русский. И язык сознания? — выдохнула Анника, с усилием выдернув ногу из горячего алчного песка. — Блин, он как будто живой, этот песок. Сожрать меня хочет…
— Конечно! Так и есть! Вот видишь, ты все прекрасно понимаешь! — улыбнувшись, осыпал ангел свою подопечную сияющими белыми искрами. — Постарайся слушать меня не ушами, как ты привыкла на земле, а сердцем. И будешь понимать все лучше и лучше! А песок и вправду живой, как и все вокруг.
— Ты не ответила, какая у нас цель! — остановившись, чтобы перевести дыхание, спросила девушка.
— Мы должны попасть в духовное сердце Дамбаллы, — отстраненный тон хранителя заставил девушку тут же напрячься.
— Куда?! — сверля нечеловечески прекрасное лицо ангела свирепым взглядом, прошипела Анника.
— Дамбалла — это настоящее имя Геннадия, — спокойно сообщила Амелия. — Все существа имеют имя, данное для конкретного воплощения, и имя духовное, вечное. Так вот, Геннадием Дамбалла называется только для людей.
— Я не о том, — раздраженно отмахнулась девушка. — Мне вообще-то все равно, как его зовут. Я хочу знать, неужели у такого монстра тоже есть сердце? Да еще и духовное? Он же… он ведь…
— Он служитель ада. Вернее, представитель низших миров, — равнодушно вымолвила Амелия и в очередной раз облетела вокруг покорно бредущей по барханам Анники.
— Ты не ответила, — сердито зыркнув на ангела, сухо сказала девушка.
— Я отвечаю. Духовное сердце есть у всех. Любой житель ВСЕЛЕННОЙ имеет духовное сердце. Духовное сердце — это суть всякой души. Это то, чем она является. Это ее миссия в мироздании. В духовном сердце заключена вся информация о душе и вся ее сила.
— Какая еще миссия может быть у черта? — возмущенно пнув ногой багровый песок, процедила девица. — Убивать людей, что ли?
— Тихо! — буквально прильнув к лицу Анники, прошептала Амелия. — Ты опять гневаешься. Вспомни, что я тебе говорила… Хотя в том, что ты сказала, и заключена истина. Просто старайся принимать ее спокойно, как Свыше данный факт. Он не хорош и не плох, он существует вопреки твоим желаниям и отношениям. У каждого обитателя мироздания своя миссия. И — да, у демона она — разрушение и смерть.
Вылетевшая из-за дальней дюны монструозная тень гигантской черно-красной молнией пересекла пустыню и алчно набросилась на идущих по ней путников. Амелия, успевшая в последний миг развернуться над Анникой сияющим белым куполом, в свою очередь скрылась под огромным багрово-черным шаром, в который превратилась атакующая тварь, ошеломляюще легко поглотившая духовный свет и человека, и ангела…
Шквал кровавого мрака налетел со всех сторон, и Анника беспомощно завертелась в горящей мгле, в вихре поднявшихся со дна ее души воспоминаний и чувств…
Помпезный зал дорогого ресторана утопал в сиянии чаще искусственных и реже настоящих бриллиантов, в феерии бесконечно клонирующих друг друга нарядов и идеально отрежессированных улыбок. Грандиозный банкет поражал размахом разнузданного безвкусия. Сцена, залитая разноцветным софитным светом, торжественно являла залу подчеркнуто небрежно одетых музыкантов, привычно не попадающих в такт давно записанной инструментальной фонограмме. Лениво изобразив музыкальное действо, музыканты поднялись со стульев, вяло раскланялись и удалились прочь. Вышедшие на их место двое молоденьких парней с домбрами в руках поклонились жующей и пьющей, игнорирующей сценическое действо публике и одновременно коснулись тонкими пальцами туго натянутых струн.
