Пойдем играть к Адамсам - Джонсон Мендал У.

Теперь настала очередь Джона задуматься об подстерегающей его опасности. Он нахмурился. Он прекрасно понимал, что темнота, насекомые, плеск воды, шелест кустов, треск сухих листьев и веток могли выдать любого, кто пробирается через лес.

– Да, наверное.

– Это может разозлить его, – задумчиво произнесла Дайана.

– Или он погонится за ним до самого дома, – согласился Бобби.

– Не-е-е…

– Вот если бы…

– Что?

– Вот если бы был способ обвинить во всем его, – сказала Дайана. (Не любит.)

– Обвинить в чем?

– Ну… во всем, что мы с ней сделали, – голос Дайаны казался каким-то отстраненным.

– С Барбарой?

– Угу.

– Не получится.

– Я лишь сказала, если бы, – Дайана отбросила оголенный цветок в сторону и сорвала другой. – Вот и все.

– Это нам не поможет. – Бобби, для которого собственные проблемы по-прежнему были на первом месте, вздохнул.

– Может быть, ничего и не случится.

– Ага. Может быть.

– Я понял, – Джон перевернулся на спину и сел, стряхивая песок с груди.

– Что?

– А что, если мы возьмем ружья и отправимся туда прямо сейчас?

– Зачем?

– Ну, – Джон был разочарован непониманием, – если он там, напугаем его немного. Если его там нет, побезобразничаем там слегка, дадим понять, что кто-то там побывал и узнал о нем.

– Сейчас?

– Ну, некоторым из нас скоро нужно будет идти по домам…

Бобби задумчиво поджал губы. Было ясно, что он не испытывает большого энтузиазма по поводу этого плана.

– В любом случае, если Сборщика там не будет, тебе немного полегчает, не так ли?

– Ага. Если его там не будет.

– Даже если и будет.

Бобби взял горсть песка и бросил перед собой.

– Э-э-эй, он не испугается кучки детей вроде нас. Ты же знаешь, мы не станем стрелять в него. Даже если захотим.

– Он этого не знает.

– Конечно же знает. Скорее всего, он просто отберет у нас ружья, и что тогда?

– Он ни за что не сможет забрать мое ружье. – Джон внезапно встал.

– Оно не твое.

– Ну, то, которым я пользуюсь.

– Если пойдете, вам следует взять с собой Пола, – мягко предложила Дайана.

– Пола?

– Он умеет стрелять. Они с нашим отцом ходили на охоту. Ему нравится стрелять.

– Ага. По кроликам.

Вслед за Джоном на ноги поднялся Бобби, а затем девочки. Они медленно пошли по дорожке к дому, окликая Пола.

Р

ано утром они сняли Барбару с балки, на которой она висела почти в бессознательном состоянии – голова опущена вниз, колени согнуты, пятки прижаты к полу, хотя так было еще больнее. Она рухнула как мертвая, сперва коснувшись цемента коленями, будто хотела помолиться, затем лбом, плечом и бедрами. Руки от отсутствия притока крови потеряли цвет. Барбара почти не двигалась, лишь отвернула лицо от бетона и не доставляла им хлопот. По настоянию Джона они привязали ее – лицом вверх – к пыльной скамейке для пикника. Именно здесь Пол и обнаружил ее, когда подошла его очередь сторожить.

Он ждал этого момента почти весь день, но был разочарован. Последние события отняли у нее слишком много сил, и она так и не оправилась. Лежала, будто спящая или в коме. Почти не реагировала на его ощупывания и пытки – некоторые из них были довольно экзотическими для маленького мальчика, – лишь дергала головой или хмурилась. Его будто не существовало, и это бесило его. Он лихорадочно перебирал в голове способы вернуть власть над Барбарой. Жадно осматривал различные инструменты, находящиеся в подвале, пока ноги у него не подкосились и в сгибах коленей не выступил пот. Когда другие дети спустились вниз сменить его, он все еще полуслепо блуждал в своем воображаемом мире. Моргая, подергиваясь и дрожа, он последовал за Джоном и Бобби наверх, почувствовал, как в руки ему вложили винтовку и как в его карман упала горсть холодных патронов.

На западе начало темнеть, но не из-за наступающего вечера, а из-за ежедневных попыток неба вызвать дождь. Солнце, висящее все еще высоко, стало тускнеть за коричневато-медной дымкой из переносимой по воздуху пыли и влаги, и в слабом свете медленно вскипали огромные грозовые тучи, простирающиеся на тысячи футов. Пока мальчики шли по частной дороге через лес, стало заметно прохладнее.

Теперь, уже зная дорогу, они гораздо быстрее добрались до лагеря. Но на этот раз шли, шумя и блефуя, в надежде, что Сборщик скорее убежит до их появления, чем будет бросаться на их (бесполезные) ружья. Повезло им или нет, но лагерь они нашли по-прежнему пустым. Они были довольны и недовольны этим одновременно.

– Что ж… Думаю, на этом все.

– Ага, – сказал Бобби.

– Ладно, нам пора домой.

– Знаю. – Расстроенный, Бобби повернулся и пошел обратно к дороге.

Один лишь Пол ничего не сказал. Он шел вслепую в конце процессии, будто все еще пребывая в своем «подвальном» трансе.

7

Снова сверкали молнии и гремел гром, но дождь так и не пошел. Он хотел пойти, Джон знал это. Ночной воздух был тяжелым от влаги и жары, и просто не мог подняться вверх. Между тем гром оставался приглушенным и сумбурным – гремел везде и сразу, – а молния была мягкой и рассеянной, а не резкой и щелкающей, как полагалось.

Отплыв от своего дома на некоторое расстояние вверх по Оук-Крик, Джон стоял босиком в своей лодке. Хватался за нависающие ветки и подтягивался вперед, лишь когда грохотал гром. Молния, пусть и рассеянная, подсвечивала ему путь.

Из воды выпрыгнула рыба, и Джон замер.

Он обернулся и молча подал знак рукой – люди в другом сампане тоже остановились. Здесь, в дельте Меконга, находиться одному было жутковато. Такой всплеск может вызвать рыба, камень, брошенный, чтобы спровоцировать огонь и заставить стрелка выдать свою позицию, или плывущий вьетконговец. Какое-то время Джон оставался неподвижным: его работа заключалась в том, чтобы найти врага, вступить с ним в жесткий контакт, а затем удерживать его. Утром он вызовет поддержку с воздуха, а потом последует прочесывание местности. Он наслаждался этой мыслью – возможно, они используют напалм. Во время очередной тусклой вспышки молнии Джон оглянулся, и ему показалось, что он увидел остальную часть своего патруля – безликих, напуганных ничтожеств в форме (он определенно наблюдал войну с командного поста). Он презирал их, ведь они хотели жить, а не убивать. А раз они хотели одного, то должны были делать и другое. Он жестом приказал им следовать за ним. Молния – пауза – двигаемся дальше.

Он вскинул руку, поймал комара на потной шее и размазал.

Где-то в лесу в темноте стоял часовой. Если Джону удастся пройти мимо него, то он сможет добраться до дома. Они держали там девушку, пытали ее. Ему нужно было подобраться достаточно близко, чтобы вытащить ее или убедиться, что информация умерла вместе с ней (еще один отличный сюжет). Такая уж у него работа. Ладно, продолжаем. Теперь уже недалеко.

И действительно, так оно и было.

По его прикидкам, Джон находился почти у того места, где ручей проходил ближе всего к маленькому лагерю Сборщика. Его размышления и мечты, праздные, но интересные, завели его далеко, но меркли по мере того, как он приближался к месту. Остальное придется сделать лично Джону Рэндаллу шестнадцати лет. Несмотря на то, что еще ничего не было сделано, он уже гордился собой. Кто еще приплывет сюда один ночью и будет шпионить, как он? Он подумал о том, какая хорошая получится завтра история, и двинулся дальше.

По мере того как ручей Оук-Крик поднимался к своему туманному истоку – родниковому болоту, в полуокруге отсюда, – он становился все уже. Здесь все больше встречалось зарослей сорняка и других препятствий. В какой-то момент Джону пришлось лечь на дно лодки, чтобы проплыть под огромным упавшим деревом – точнее, дубом, – ствол которого тянулся от берега до берега. Это был страшный подвиг, требовавший паучьей сноровки.

Джон лег, ногами к корме, спиной прижавшись к среднему сиденью. Подняв руки, он ухватился за мокрую, черную, гниющую кору и медленно потянул себя и лодку вперед. Его пальцы, ожидая появления личинок, змей или чего похуже, двигались осторожно. На лицо капала влага. Когда лодку затянуло под дерево, она села на ил и застряла. Вместо того, чтобы поддаться панике, Джон взял передышку – всё-таки он был жив и здоров или, по крайней мере, так же здоров, как час назад дома, – и задумался. То сдавая назад, то снова двигаясь вперед, он стал медленно проталкивать лодку под стволом дерева, пока снова не увидел свет. По сравнению с чернотой, через которую он прошел, затянутое облаками ночное небо показалось на удивление светлым. Высвободившись, лодка оказалась выше по течению, а дерево осталось позади.