Александр Белогоров - Большая книга ужасов – 45
— Спасибо, — кисло сказал Валерка. — Мы подумаем.
— А нельзя ли хотя бы посмотреть, что там внутри, — спросила Света. Ей очень хотелось хоть немножко приоткрыть окутывающую папку завесу тайны.
— Что ж, это можно, это можно! — засуетился старик. Против такого проявления благодарности он не возражал. — Сейчас мы это откроем. — Он выудил из своего стола огромную связку ключей и стал пробовать самые маленькие из них. Наконец один из них вошел в замочную скважину. — Сейчас откроем. Я подходящий ключик долго искал, чтобы не портить вещь, — приговаривал старик. — А теперь и замок цел, и содержимое.
— Конечно, папка без замка дешевле. А вы человек небогатый, — поддела его Света, но старик не заметил иронии.
— Вот именно! — одобрительно подтвердил он. — Сейчас мы посмотрим, что там внутри.
Ребята замерли в ожидании. Быть может, беглого взгляда будет достаточно для того, чтобы хотя бы понять, а что же они ищут. Что там внутри: просто текст, шифр, карты? Букинист тоже проявлял неподдельный интерес. По-видимому, раньше его интересовала только цена, и он уже подзабыл, что же находится внутри старой папки, к которой после многих лет проявили в один день интерес сразу несколько человек. Старик положил папку на стол, поставив рядом керосиновую лампу. В ее свете можно было вполне сносно разобрать, что изображено на бумаге, но ребята с трудом могли себе представить, как раньше люди жили без электричества и читали при таком скудном освещении. Букинист так наклонился над столом, что Валерке и Свете из-за его спины почти ничего не было видно.
Щелкнул замочек, и старик бережно, дрожащей рукой открыл папку. Что произошло дальше, ребята плохо разглядели из-за спины букиниста. То ли он неловким движением задел лампу, то ли давно не использовавшаяся лампа сама треснула от старости, но факт тот, что она опрокинулась прямо на недавно открытую папку. Керосин пролился и моментально вспыхнул. Комната озарилась оранжевыми отблесками, страшными, но в то же время дьявольски веселыми. То ли керосина пролилось очень много, то ли бумага была какая-то особая, может быть, чересчур сухая, но пламя мгновенно охватило листы.
— Пожар! Горим! — завопил старик. Он совершенно растерялся и не знал, что предпринять.
Света, сообразившая гораздо быстрее его, сбросила горящую папку на пол и принялась затаптывать пламя. Получалось плохо. И тогда она схватила первую попавшуюся тряпку (ею оказался плащ старика) и закрыла огонь. В ту же секунду зажглась лампочка. Электрик наконец-то справился с поломкой. Когда горение, лишенное воздуха, прекратилось и Света подняла слегка подпаленную одежду, то стало ясно, что потеря невосполнима. Черный кожаный переплет сохранился прекрасно, словно и не побывал в огне, но внутри его остались только обугленные листки, на которых уже ничего нельзя было прочесть и которые обращались в пепел при малейшем прикосновении. Эта папка была потеряна так же, как и первая. Огонь не пощадил и ее.
Света обернулась, чтобы посмотреть на Валеркину реакцию, но с изумлением увидела, что он стоит не шелохнувшись и глядит куда-то вдаль отсутствующим взглядом. Он простоял так с самого начала пожара, даже не пытаясь помочь и не проявляя никаких эмоций. В языках огня Валерка видел совсем другую картину. Ему чудилось, что те люди из подвала находятся совсем рядом. Изможденный человек, казалось, испытывал страшные боли. Он корчился и извивался так, словно огонь бушевал у него внутри. Рот раскрывался в беззвучном крике, и это безмолвие страдающего человека было ужаснее самых страшных воплей. Второй же, напротив, как будто подпитывался от пожара. Он чем-то походил на растение, которое после долгой засухи получило долгожданную влагу и теперь крепнет и расцветает на глазах. Огонь давно потух, а картина все стояла перед Валеркой. Он уже предчувствовал, что это не конец и что ночью он наверняка увидит продолжение. Из оцепенения его вывел резкий, визгливый голос старика.
— Разорен! Все сгорело! — кричал он, потрясая в воздухе маленькими кулачками. — Это все вы! Это вы нарочно устроили!
— При чем же тут мы? — возмутилась Света. — Я, наоборот, помогала потушить пожар. — Конечно, правильнее было бы сказать «сама потушила», но она не хотела лишний раз задевать старичка.
— Помогали?! А кто меня толкнул?! Из-за кого все это случилось?! Кто опрокинул лампу? — не унимался букинист. Он был похож на обиженного ребенка, у которого сломалась любимая игрушка и которому хочется свалить вину за это хоть на кого-нибудь.
— Да мы стояли в метре от вас! Никто вас и не думал толкать! — Света подумала, что старик после сегодняшних переживаний явно не в себе. У Валерки были свои предположения насчет толчка и чересчур быстрого возгорания, но он предпочел держать их при себе. Не говорить же старику, что его толкнул вредный призрак, желающий уничтожить папку.
— Они чуть не устроили пожар! — поспешил наябедничать старик подошедшему полицейскому. — И спалили ценную вещь.
Тот скривился, как от зубной боли. Он уже успел намучиться с букинистом, снимая с него показания, и теперь с ужасом представил, что эту процедуру придется повторить.
— А может, они и наслали тех бандитов? Или это тот, третий мальчишка? — У и без того подозрительного старика на почве пережитых волнений началось нечто вроде мании преследования. После этих слов полицейский окончательно понял, что к словам старика о поджоге относиться всерьез нельзя.
— Постыдились бы, папаша! — пробасил он. — Ребята вас спасали, рисковали, а вы… — Он не докончил фразы и махнул рукой. — Пойдемте, ребята! Поехали по домам.
— А еще и пальто подпалили! — кричал вдогонку расстроенный старик. — Кто мне возместит убытки? — Но его уже никто не слушал. Тогда букинист, запершись на все замки, принялся подсчитывать ущерб и обдумывать, как бы его возместить. Еще он собирался написать жалобу на полицейского, но, вспомнив, что даже не знает его фамилии, раздумал. Весь оставшийся вечер он просидел в полутьме, составляя планы и давая себе слово никогда больше не впускать к себе никаких детей.
Полицейский вполне удовлетворился Светкиным рассказом о произошедшем. Разумеется, она умолчала, зачем старик стал копаться в бумагах и раскрывать сгоревшую папку. Валерка же всю дорогу сосредоточенно молчал, обдумывая случившееся. Света несколько раз порывалась спросить его о причинах странного поведения во время пожара, но не стала этого делать, понимая, что в присутствии посторонних нормально поговорить все равно не удастся.
Дома Валерка и Света оказались уже поздно вечером. Родных, особенно Валеркину бабушку, приезд на полицейской машине и благодарность за помощь в поимке опасных преступников повергли в шоковое состояние. Рассказывать обо всем случившемся ребятам пришлось до глубокой ночи. Весь рассказ сопровождался многочисленными охами и ахами. Особенно поражен и в какой-то степени уязвлен был Сережка; Светкино приключение по всем статьям превзошло его, и история с подвалом была оттеснена на второй план. Главную трудность в рассказе составляло объяснение того, как они вообще попали к букинисту, тем более что переговорить и согласовать версии у ребят не было времени. Но Света обошла эту проблему тем, что говорила без умолку, а затем изобразила такую смертельную усталость, что ее решили больше не тревожить расспросами и отпустили спать. Валерка же пробормотал что-то не совсем вразумительное об интересе к старинным книгам. К счастью, поглощенные рассказом о бандитах родственники не слишком акцентировали на этом внимание. А потом Светкины и Валеркины родители еще долго советовались по телефону о том, как влиять на детей, вечно попадающих в неприятные истории. В конце концов, они сошлись на том, что, по крайней мере в ближайшее время, отпускать их без присмотра следует разве что в школу.
Глава 11
Новые неприятности
После всего пережитого Валерка, в общем-то, был готов к тому, что во сне снова увидит нечто пугающее, но интересное. И он не ошибся. В этот раз борьба, которую он увидел, казалась ему еще более странной. Тот, кто просил его сохранить папку, выглядел настолько исхудавшим и бледным, что, казалось, сквозь тонкую, слегка зеленоватую кожу просвечивает скелет. Только глаза сверкали неестественно ярко и отчаянно, как драгоценные камни на песке. За счет чего он мог держаться, не уступая противнику, оставалось совершенно непонятным. Тут требовалась нечеловеческая, запредельная сила воли. Второй же окреп настолько, что выглядел почти как живой человек. Он был уверен в своих силах, и сопротивление более слабого соперника, казалось, только забавляло его.
— Ну что, еще не убедился, что твое упрямство не ведет ни к чему, кроме неприятностей? — насмешливо спросил у Валерки здоровяк. — А впрочем, можешь продолжать искать, так получается даже быстрее. И для меня, и для моего помощника. Только, — он сделал паузу и нехорошо усмехнулся, — ты должен идти с правильными намерениями. Я чувствую твои мысли, и если ты собираешься уничтожить эту пакость, то я тебе помогу и даже вознагражу. Лучше бы тебе сжечь их, не читая. Но если ты решил сохранить эти вредные бумажки, то берегись! Как бы тебе не сгореть вместе с ними! — И он расхохотался, словно произнес очень удачную и смешную шутку.
![Александр Белогоров - Большая книга ужасов. 18 : Черный фотограф. Бунт марионеток [повести]](/uploads/posts/books/276968/276968.jpg)
