Наташа Мостерт - Сезон ведьмовства
На это был только один ответ — страшный, пугающий. Боже милостивый! Боже милостивый…
ГЛАВА 11
Лицо Фрэнки было серым от усталости. На кровати лежал раскрытый чемодан, а рядом раскиданная одежда — блузки, жакеты, белье. Она то и дело поглядывала на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. Габриель позвонил ей на рассвете. Сначала она сказала, что не сможет встретиться.
— Извини, я очень спешу, — разбитым голосом проговорила она в трубку. — Давай поговорим по телефону.
— Нет, мне нужно увидеться с тобой. Черт побери, Фрэнки, вчера вечером я опять выходил в «скачок». Тебе совсем не интересно?
— Мне очень, очень интересно, но я лечу к Уильяму в Швейцарию и еще не собрала вещи… — Послышался тяжелый вздох. — Ладно, приезжай ко мне, только учти: в десять я должна быть в аэропорту.
— Летишь из Хитроу?
— Из Станстеда, на частном самолете, — коротко объяснила Фрэнки.
Ах да, разумеется. Габриелю тоже хотелось бы полетать по миру на личном самолете.
— Попроси задержать вылет, как-никак, это одна из твоих привилегий.
— Не могу. В полдень я должна быть в Берне. Дело в том, что… — Габриель уловил в ее голосе едва сдерживаемое волнение. — Сегодня Уильяма посмотрит один врач, настоящее светило. Он собирается предложить новый курс лечения и, возможно, сумеет нам помочь. Я обязательно должна успеть на консультацию, так что мне нельзя опаздывать. Пожалуйста, давай побыстрее, хорошо?
Габриель примчался в резиденцию Уиттингтонов в Холланд-парке — сплошь кремово-белые колонны с лепниной и резные кованые решетки — в мгновение ока, однако теперь уже сомневался, стоило ли вообще приезжать. Фрэнки никак не могла сосредоточиться. Их разговор постоянно прерывался телефонными звонками, а также периодическим появлением дворецкого. Судя по его кислой мине, он был явно недоволен тем, что в спальне у мадам сидит посторонний мужчина, тем более что на хозяйке надета лишь ночная рубашка. Очень соблазнительная рубашка, отметил Габриель. Голубой цвет всегда очень шел Фрэнки.
— Будь добр, подай мне вон тот ремень. — Она указала на желтовато-коричневый ремень с пряжкой замысловатой формы. — Спасибо. Черт, куда я дела туфли? Только что держала в руках — и куда-то дела. Ты не видел? Минуту назад были здесь!
— Фрэнки, — вздохнул Габриель, — выслушай меня, пожалуйста.
— Я слушаю.
Она выдвинула ящик туалетного столика и принялась выгребать оттуда помады, кисточки для пудры и прочую косметику. Огромные зеркала туалетного столика как нельзя лучше отражали роскошное убранство комнаты. Никакого сравнения с убогой квартиркой в Оксфорде, где они когда-то жили.
Фрэнки достала из ящика карандаш для бровей и бросила его в косметичку.
— Я вся внимание, — повторила она. — Ты говорил, что вчера тебе удалось переместиться из сознания Робби в сознание его убийцы. Отлично, это уже прогресс. А в чем, собственно, проблема? Ты ведь уже перепрыгивал из мыслей жертвы в разум преступника. Помнишь дело Рушкоффа?
Конечно, он помнил один из своих первых успехов в «Глазе бури». Габриель сумел не только просканировать мысли Оливера Рушкоффа, состоятельного биржевого маклера, но и проникнуть в сознание его похитителя. Долгое время усилия не давали результатов. Сознание Рушкоффа запечатлело лишь темноту и чувство клаустрофобии — при похищении ему завязали глаза, а это означало, что рассчитывать на визуальные ориентиры Габриелю не придется. Тем не менее, когда он сумел переключиться на мысли похитителя, преступление тут же было раскрыто.
— Фрэнки, ты не поняла. Дело не в том, что я изменил угол обзора.
Она досадливо мотнула головой, тряхнув блестящими волосами.
— Но ведь ты только что сказал…
— Нет. Погоди. Выслушай меня.
Что-то в голосе Габриеля подействовало на Фрэнки. Она отложила косметичку и медленно обернулась.
— Хорошо. Я тебя слушаю.
— Не врубаешься? Повторяю, дело не в смене перспективы. Не я сканировал разум убийцы, а убийца — мой разум!
Фрэнки всплеснула руками.
— Это невозможно!
— Так и произошло.
— Ты хочешь сказать, что убийца Робби обладает способностями к дистанционному видению?
— Именно.
— Одна из сестер умеет выходить в «скачок».
— Да.
Воцарилась долгое молчание. Лицо Фрэнки отражало потрясение, подобное тому, которое Габриель испытал вчера.
— Зачем она сканировала тебя?
— Вопрос на миллион долларов.
Фрэнки тяжело опустилась в кресло у туалетного столика.
— Она знает, что ты пытаешься выяснить причины смерти Робби.
Габриель покачал головой.
— Допускаю, но мне почему-то кажется, что это не так. Скорее всего, она не догадывается, что проникла в мое сознание, когда я сам находился в «скачке». Когда она начала меня сканировать, я сразу вывалился из пси-пространства Роберта. В том доме ее со мной не было. Думаю, она прощупывала меня вне всякой связи с Робби. Ее интересую лично я. Ты, конечно, сочтешь меня самовлюбленным идиотом, но сестры Монк от меня без ума.
Фрэнки иронически подняла брови.
— Не смейся. Видела бы ты, как Минналуш буравила меня взглядом на уроке живописи, а Морриган опять пригласила в гости. Завтра я ужинаю в Монк-хаусе. Сестры явно хотят познакомиться со мной поближе. Намного ближе, поверь. И не спрашивай почему.
— Ты довольно милый, — вдруг улыбнулась Фрэнки.
— Но не настолько.
— Согласна. Кроме того, сестры могут заполучить любого мужчину, которого пожелают.
Фрэнки нахмурилась и взъерошила свои короткие волосы, отчего они ореолом распушились вокруг головы, и она стана похожа на растрепанного эльфа. Габриель хорошо помнил эту ее привычку. Когда они были вместе, он всегда обнимал ее и приглаживал волосы. Теперь, наверное, этот жест показался бы ей неуместным.
С лица Фрэнки не сходило изумление.
— Представить себе не могу, что одна из сестер — дальновидящая. Невероятно!
— И мне верится с трудом.
Фрэнки охнула и приложила ладонь к губам.
— Ты понимаешь, что это означает? Она раскусила, что ты тоже дальновидящий. Уже хотя бы по тому, что ты заблокирован ее попытку войти в твой разум.
— Ты права, но не забывай, она-то думает, что осталась инкогнито. Она просто решит, что я почувствовал вход и инстинктивно заблокировался.
— Строго говоря, ты не знаешь, кто это был, Минналуш или Морриган.
— Либо та, либо другая, уж в этом можно не сомневаться. Я почувствовал ее жгучее любопытство и… высокомерие.
— А-а, встреча родственных душ.
