Чарльз Уильямс - Война в небесах
— Тогда, — сказал старик, — мы сможем уйти тайной дорогой на Восток.
— Тайной дорогой? — спросил Грегори.
— Тебе еще немало предстоит узнать, — снисходительно ответил Манассия. — Спроси у своего дружка, сэра Джайлса, он знает о ней. Спроси, не приходилось ли ему заходить в одну мебельную лавку в Амстердаме, или навещать торговца картинами в Цюрихе. Спроси, не знаком ли он с одним корабельщиком в Константинополе, или с паромщиком-армянином. Здесь, в Лондоне, мы на краю, на обочине, а настоящий смерч разрушения там, на Востоке. Я видел дом, который в одно мгновение рассыпался в прах, а люди упали замертво, как только их коснулась гибельная Воля. Приводи своего ребенка, и мы вместе уйдем туда, вверх, к нашему Господу.
Между ними создавалась какая-то слабая связь, она подогревала надежды Персиммонса.
— Через три дня я приду, — пообещал он. — В пятницу вечером ребенок будет здесь.
Обдумывая эти планы, Грегори неторопливо шагал к усадьбе, но остановился, увидев собственного шофера, яростно выбирающегося из канавы.
Самый вид хозяина придал Леддингу сил. Рванувшись, он вылетел на дорогу и растерянно замер в довольно нелепой позе. Инспектор, заметив его нерешительность, обернулся и понял, что новое действующее лицо, нарушившее равновесие сил, должно быть, и есть старший Персиммонс. Он поспешил перехватить инициативу.
— Мистер Персиммонс? — спросил он.
— Да, конечно, — мягко ответил Грегори.
— Полагаю, это — ваш шофер, — сказал Колхаун. — Так вот. Мне пришлось уронить его в канаву. Он стоял здесь и орал на всю округу, а когда я поинтересовался, в чем дело, обругал меня и набросился с кулаками. По-моему, он не очень пострадал…
— Еще как пострадал, — вскинулся Леддинг, но Персиммонс жестом остановил его.
— Весьма сожалею, — сказал он. — Если это повторится, очень прошу вас, бросьте его туда опять.
— Я ни в коем случае не виню вас, сэр, — сказал инспектор. Сперва он хотел затеять разговор, но вернулся к первоначальному плану: поговорить с народом в деревне и составить хотя бы приблизительное мнение о здешнем помещике.
Поэтому Колхаун попрощался легким кивком и пошел к ближайшим домам.
Персиммонс проводил его взглядом и посмотрел на Леддинга.
— А теперь я хотел бы послушать тебя, любезный, — сказал он. — Ты никак не совладаешь со своей вспыльчивостью. Надо следить за собой. Этак, чего доброго, ты в следующий раз и на меня накинешься, а? — Он подошел вплотную. — Отвечай, свинья, так или нет?
— Сам не знаю, чего это я, сэр, — жалобно проговорил Леддинг. — Меня тот, другой разозлил.
— А-а, значит, был еще и другой? — язвительно спросил Грегори. — Какой другой? Ты что, ослеп или напился, дурак?
Леддинг помотал головой, пытаясь собраться с мыслями.
— Ну, молодой такой, в сером костюме. Все спрашивал, где вы живете. А потом взял и пошел себе в Калли. Тут мне кровь в голову и ударила. Стой, кричу, а он хоть бы что. Я опять кричу, а тут этот подошел…
— Молодой человек хотел увидеть меня? — переспросил Грегори. — Очень интересно. И ты его не знаешь?
— Да первый раз вижу, сэр! — воскликнул Леддинг. — Вроде на индуса похож…
Мысли Грегори метнулись к «тайной дороге на Восток», о которой упомянул Манассия. Уж нет ли здесь какой-нибудь связи? Что ж, могут открыться интереснейшие перспективы! Какой бы престол ни стоял в конце пути, столь долгого и трудного, если прийти туда с Граалем в одной руке, а в другой вести ребенка для посвящения… Грегори невольно ускорил шаги.
— Ладно, пойдем, поглядим на этого молодого человека, — сказал он.
Леддинг двинулся следом. Они миновали ворота и пошли по той самой дорожке, по которой бежали двадцать четыре часа назад. Грегори прошел поворот, откуда полковник Коннерс взывал к констеблю, и лицом к лицу столкнулся с незнакомцем. Все трое остановились.
Поначалу Грегори подумал, что у Леддинга разыгралась фантазия. Лицо человека, стоящего перед ним, было таким же европейским, как и его собственное. Странность таилась не в чертах, а в выражении, особенно во взгляде. Глаза незнакомца словно все время испытывали окружающий мир — есть ли в нем хоть что-то, достойное внимания. Эти глаза мгновенно вобрали Грегори и тут же отвергли, как вещь, не представляющую ни малейшей ценности. В одной руке незнакомец держал перчатки и трость, а другой, поднятой на уровень лица, слегка покачивал вправо-влево, как бы отгоняя какую-то легкую помеху, а может — едва уловимый, но неприятный запах. Казалось, он занят скучным, утомительным, но необходимым делом, ради которого и пришел сюда. Как только Грегори попал в его поле зрения, это ощущение усилилось.
— Я вам нужен? — произнес Персиммонс и тут же понял, что ему совсем не нравится этот тип. Он даже удивился, насколько сильной оказалась эта неприязнь. Рассматривая человека, стоявшего на дорожке, залитой ярким светом, Грегори впервые понял страсть Манассии к полному и немедленному уничтожению. Пальцы его непроизвольно скрючились, словно он собирался разодрать одежды и самую плоть врага, превратить его в кровавое месиво, но Грегори даже не заметил этого. Не изорвать, не истоптать — этого мало, именно уничтожить… Молодой человек снова поднял руку и помахал ею, словно ангел у стен Дита20, отгоняющий зловонную атмосферу гнева.
— Нет, — холодно ответил он, — не думаю, чтобы вы были нужны мне.
— Тогда что же вам здесь надо? — резко спросил Грегори. — Чего ради вы шляетесь возле моего дома?
— Я изучал карту, — ответил незнакомец, — и увидел, что место это отмечено. Здесь — центр.
— Слуги вышвырнут вас отсюда! — закричал Грегори. — Это мои владения!
— У вас нет слуг, — отвечал незнакомец. — Вокруг вас только рабы и тени.
— Вы сумасшедший! — воскликнул Грегори. — Что вам нужно в моем доме?
— Я не входил в ваш дом, — сказал странник, — еще не пришло время. Но вам нужно опасаться совсем не этого.
Настанет день, когда вам придется войти в мой дом…
Леддинг, осмелевший при хозяине, шагнул вперед. Незнакомец мельком взглянул на него и пригвоздил к земле. От злости шофер едва не захлебнулся словами:
— Да вы… да я… да что вы тут себе позволяете? Да кто вы такой?
— А ведь верно, — подхватил Грегори. — Неплохо бы вам представиться. Должен я знать, с кого взыскивать за ущерб!
Пришелец снова провел перед лицом ладонью, повернутой наружу, и улыбнулся.
— Имя мое — Иоанн, — звучно произнес он. — Вы знаете тех, кто знает меня.
Грегори тут же подумал о своих врагах.
— А-а, так вы имеете в виду этого свихнувшегося попа, — фыркнул он, — или прощелыгу-герцога? Так вот кто ваши приятели? Нет, не герцог? Неужто герцог мелковат для вас? Каких же таких царей и королей вы принимаете в сво, ем доме?
