Роман Канушкин - Страх (Сборник)
Поначалу в удачный исход миссии принцессы Атех верил мало кто из священнослужителей. Уж слишком она была не похожа на своих предшественниц. Нет, красотой она затмевала всех их, но все же на ее теле, лице и волосах совсем не читалась заключенная в ней тайна. К тому же ее мать, принцесса Корум, была главой секты ловцов снов, а еще ни разу прежде священная сущность не передавалась от одной женщины к другой по наследству. Но принцесса вернулась отсюда живой, и жрецы посыпали свои ступни священной солью и склонили перед ней головы.
Принцесса Атех чуть скосила взгляд – огоньки в каждой чашечке с солью все еще горели ровно. Когда-то чашечек было семь, по числу сортов соли, но одну из них уже забрал себе в уплату обитающий здесь демон. Это была соль смерти.
Вряд ли теперь принцессе было страшно. Она уже во второй раз лежала внутри звезды, начертанной посреди каменных мегалитов, и больше ей не было нужды прибегать к каким-либо хитроумным уловкам. У ее матери, принцессы Корум, хозяин этого места в свое время сразу же затребовал соль любви. Это было очень опасно. Хоть демон и не обладал видимым в этом мире телом, – лишь переливы воздуха порой обозначали его присутствие, – он не был бесплотен. Для юных девственниц, на которых набрасывался вечно голодный, полный похоти и ненависти демон, это почти всегда означало гибель. И чем сильнее сопротивлялись несчастные, тем больше распалялось живущее здесь существо.
– Наверное, его можно было остановить, – говорила дочери принцесса Корум. – Для этого надо бросить в него другой сорт соли. Но если демона охватывало яростное бешенство, уже ничто не помогало, он останавливался, лишь когда все было кончено.
– Это я увидела в его памяти, когда он овладел мною, – говорила мать принцессы Атех. – Недоумение, когда он, словно очнувшись, обнаруживал себя над распластанными телами тех девушек, которых убили до меня на этом самом месте его смертельные любовные прикосновения. Не сожаление, а лишь замешательство. И вечный вздох разочарования, с которым он отсюда уходил. Длинный, как усталое время, вздох разочарования за голод, который невозможно утолить. За глупую тишину, пришедшую на смену так и не познанной тайне вновь оборванной жизни. За неутоленную зависть к живым.
– Но я увидела в его памяти больше, – говорила дочери принцесса Корум, – и смогла победить демона. Точнее – прогнать его, позволить измениться. Вот для чего и ты пойдешь туда – победить или умереть.
– Сортов соли семь, – говорила мать принцессы Атех. – Солью жизни следовало умастить яства. Солью песен – вино. Соль процветания посыпать на золотые монеты, разбросанные щедрой рукой. А солью загадок потереть свое чело. Соль любви стоит, не усердствуя, посыпать на волосы, что растут над чреслами, и левую грудь – там, где сердце. Солью ненависти – ту же левую грудь и место чуть пониже солнечного сплетения, где живет темная пустота. И в соль смерти обмакнуть ступни. Лучше всего, если демон захочет начать с соли жизни: захочет яств, песен, вина или загадок. Загадки бы стали самым большим твоим везением. Он все равно бросится на тебя, чтобы овладеть или убить, потому что ты принесла с собой соль любви и соль ненависти. Эти две соли неотделимы друг от друга. Они, к примеру, делают каждую войну, что ведут хазары, священной. Так же неотделимы соль жизни и соль смерти.
– Демон все равно бросится на тебя, – говорила дочери принцесса Корум, – но к тому времени он уж начнет уставать, несколько выдохнется. И тогда его можно остановить, бросив в него другой сорт соли. И вот что я еще поняла: для него все они, разные сорта соли, одинаковы, но не для нас. Это и делает нас уязвимыми.
– И тогда я увидела в его памяти кое-что, – говорила мать принцессы Атех, – я увидела его подлинное вожделение. То, что должна увидеть ты. Я не могу рассказать тебе об этом, так как, желая тебе помочь, я лишь погублю тебя. Но я вправе рассказать тебе, как мне удалось выжить.
– Он сразу накинулся на меня, – говорила дочери принцесса Корум. – Я не знаю, нужно ли демону дышать, как живым людям, но я слышала его частое неровное дыхание насильника, чья похоть и ненависть немедленно вошли в меня непереносимой обжигающей болью. Я уже подумала, что мне конец, демон уловил это, казалось, он только этого и ждал. Мое отчаяние не столько даже обрадовало демона, сколько позволило его грубому сладострастию впасть в ненасытное яростное бешенство. Но в тот короткий миг, когда он начал терять над собой контроль, мне удалось опустить свой взор в бездонный и темный колодец его памяти. И я увидела…
Теперь мной руководило то, что издревле заставляет все живое сохранять свою жизнь. Там, в темной глубине, я увидела того, с кем могу померяться силами.
Я засмеялась, низко, грубо и хрипло. И изо всех сил прижала демона к себе, к своей груди. То, столь же грубое, как мой смех, невидимое существо, чья беспощадная плоть сейчас неистово двигалась в моих чреслах. И подалась к нему низом живота. Короткий миг восхищения демона тут же сменился изумлением. Но он продолжил.
«Давай!» – прошептала я, представив, что говорю это на ухо своему лучшему любовнику, которого у меня еще не было. И крепче сжала демона, обхватив незримое тело ногами.
«Я ведь тоже могу получить в этой смертельной боли наслаждение», – послала я ему мысль и не знаю, была ли она правдой.
И тут поняла, что мне есть что предложить в ответ на его неистовство.
«Давай! Ну, что же ты… Сильнее!»
Демон остановился в замешательстве. Но я все еще слышала его неровное дыхание.
«Ну?! Что же ты?..»
Демон совершил еще несколько движений. И снова остановился.
«Почему прекратил? Еще… Я хочу еще!»
Демон чуть ослабил хватку. Он ожидал чего угодно, только не такого.
«Ну, что же ты, слабак… И это все, на что ты способен?! Я хочу еще!»
Демон отпрянул. И тогда я кинулась на него, обхватив руками и ногами. Я – принцесса Корум.
«Еще!»
Демон попытался высвободиться. Но мои израненные чресла не отпускали его.
«Еще! Хочу еще твоей сладкой мерзости! – орала я. – Ну, возьми меня! Насыть меня! Слабак».
Демон стал вырываться из моих объятий. Он был намного сильнее меня, но его безграничная похоть все еще удерживала его на мне. И это начало расщеплять, рушить демона.
«Еще! Ты сопливый, ни на что не годный мальчик!»
Теперь уже я командовала. Превозмогая боль, я заставляла демона трудиться.
«Еще!»
Демон вырывался.
«Еще! Ну, возьми меня! Сильнее! Хочу еще твоей сладенькой мерзости!»
И тогда демон завизжал. Я впервые услышала его голос. Может быть, не обычными ушами, а теми, что повернуты внутрь меня. Но я услышала. А демон вырвался и, поскуливая, как бродячая раненая собака, отполз в сторону. Я поднялась на своем ложе внутри звезды. Все мое тело болело. Боль была непереносимой, но об этом я узнаю позже. Как и позже будут слезы, столько, что можно было напоить всех страждущих и отравить всех, кто в этот момент причиняет боль. А тогда я лишь тряхнула волосами и засмеялась. Смех мой испугал не только демона, он испугал меня.
