Гордон Макгил - Омен. Армагеддон 2000
И, действительно, важен был результат: теперь посол США обязан Кеннету, а помощнику шефа Главного полицейского управления это непременно рано или поздно пригодится.
Сегодня Кеннет Эванс был вполне доволен собой.
— Маргарет! — с порога окликнул жену Бреннан. Хотя был почти уверен, что та еще бродит по магазинам. Но все-таки должен же он убедиться, что ее действительно нет дома. Бреннан вовсе не горел желанием отвечать на ее вопросы, — а они, конечно, непременно возникнут. Да и ответы его вряд ли смогут удовлетворить жену.
Бреннан плеснул в бокал виски, в который раз отмечая, что слишком зачастил с выпивкой, да черт с ней. Как только весь этот кошмар закончится, если он вообще может закончиться — дозы спиртного тоже сократятся.
— Ну, давай же побыстрее, где ты там запропастился, — сквозь зубы ругался Бреннан, думая о посыльном из полицейского управления, которого Эванс обещал прислать еще к шести часам.
Наконец, раздался звонок. Бреннан бросился к двери. Посыльный вручил ему пакет, и, попросив расписаться в получении, вежливо откланялся и направился к своему мотоциклу.
Закрыв дверь, Бреннан кинулся в свой кабинет. Пакет был прочно перевязан, и Бреннан, пытаясь развязать бечевку, обложил весь белый свет. Кипя от негодования, он схватил ножницы и перерезал шпагат. Из пакета выскользнули кинжалы, и один из них, падая, задел ладонь Бреннана. Тот вскрикнул от боли. Из тонкого, прямого надреза заструилась кровь.
Кинжалы упали на пол, к каждому была прикреплена номерная бирка. Нож, что поранил руку Бреннана, вонзился острием в паркет и теперь, слегка раскачиваясь, торчал в нем. Филипп протянул было руку, чтобы собрать кинжалы, но кровь закапала прямо на рукоятку торчащего в полу стилета. Чертыхнувшись, Бреннан поспешил в ванную, чтобы залепить ранку пластырем. Наклеивая пластырь на ладонь, он обратил внимание, что порез пришелся как раз на то место, которое хироманты называют линией жизни, и пересекал названную линию в точке, соответствующей примерно среднему возрасту. Бреннан невольно застонал. Однако на этот раз он быстро справился с охватившим его страхом и вернулся в кабинет.
Нож все еще торчал из паркета. Рукоятка была обагрена его, Бреннана, кровью. Филипп вытащил из пола кинжал и попробовал стереть кровь салфеткой. Но кровь только размазалась по всему телу и лику Христа. Бреннан возвратился в ванную, вымыл нож и, осторожно вытерев его полотенцем, снова поднялся в свой кабинет. Выдвинув там ящик письменного стола, Филипп достал из него кинжал, врученный де Карло. Затем собрал все кинжалы вместе, расположив их в форме креста.
К нему были обращены шесть ликов Христа, искаженных агонией, шесть ликов, от которых он не в силах был оторвать взгляд. Он как будто смотрел на колеблющееся пламя костра — завораживающее, манящее и в то же время будоражащее неведомые глубины души.
Он не помнил, сколько вот так, зачарованно простоял. Услышав скрип входной двери, он вздрогнул. Затем сдвинул кинжалы в кучу и спихнул их в ящик стола. Он только-только успел их спрятать, как в кабинет вошла Маргарет.
Бреннан поздоровался с женой и задумался над тем, что он будет делать дальше.
Этот день был, пожалуй, самым жарким в году. К тому же он выдался еще и на редкость влажным. Бухер и Дэмьен неспешно прогуливались по Пирфордскому парку. Собака не отставала от них. В жужжание пчел вплеталось стрекотанье кузнечиков; высоко в небе заливался жаворонок.
Презрительно хмыкнув, Дэмьен оборвал сентиментальное замечание Бухера насчет «оркестра природы». Юноша выглядел очень плохо: лицо — белое, как простыня, со следами чрезвычайной усталости. Подобная усталость не присуща молодости. Да и загар как будто вовсе не приставал к юноше. Кстати, в яркие, солнечные дни Дэмьен Торн-младший ощущал особую подавленность, а под глазами появлялись синяки, да и щеки словно вваливались.
— Ну что, подготовка к совещанию завершена? — осведомился юноша.
— Да, сделано вроде все возможное. Почва для него подготовлена.
— Вот-вот. Именно почва подготовлена. Пришло время собирать урожай.
Бухер решил было уточнить, что Дэмьен имеет в виду, но не успел и рта раскрыть. Юноша остановился, как вкопанный. Потом резко обернулся, всматриваясь в даль, туда где темнела полоска деревьев. Бухер обратил свой взгляд туда же. В нескольких сотнях метров от них солнечные блики переливались в листве деревьев — и больше ничего и никого. Внезапно собака громко зарычала, шерсть на ее загривке встала дыбом.
— Он прислал за мной своего раба, — произнес Дэмьен. — Лакей Божьего Сына явился сюда, чтобы уничтожить меня.
Только Дэмьен проговорил эти слова, собака рванулась с места и бросилась в сторону деревьев, залитых солнечным светом. А юноша продолжал:
— Я чувствую Его присутствие повсюду. Он проникает мне в душу. Жалость Его пронизывает меня до мозга костей.
Бухер вздрогнул. Он прекрасно понимал, что имеет в виду Дэмьен. На собственной шкуре ощутил он влияние Сына Божьего: и, если вдруг случалось, что Поль ложился спать недостаточно подготовленным, то всю ночь напролет чудился ему Его голос, исчезая лишь к утру и оставляя в памяти какие-то обрывки сновидений.
Собака тем временем скрылась в кустах, а юноша двинулся в сторону особняка. Еле слышно он прошептал:
— Молись за меня, Поль. Вели всем ученикам молиться за меня. Мне нужна сила и поддержка их всех.
Дэмьен побрел к дому, слегка приволакивая ноги, словно старик. Бухер еще раз взглянул на купающиеся в сиянии деревья и последовал за своим господином. С головы до ног его пробирала дрожь, внутри все заледенело, несмотря на такой непривычный для Англии зной.
Опустив бинокль, Бреннан глубоко вздохнул, и влажный воздух наполнил его легкие. Бреннана трясло, как в лихорадке.
Филипп уже свесил ноги с внутренней стороны стены. Он еще раз оглянулся на куст, под которым оставил кошель с пятью кинжалами. Шестой кинжал Филипп крепко сжимал в руке. Однако в эти минуты Бреннан твердо знал: то, о чем просил его де Карло, он — Филипп — никогда не сможет выполнить. Все это безумие, абсурд. Да и мысли-то об этом являлись частью того же самого сумасшествия.
Бреннан чуть было не спрыгнул со стены, когда из кустарника выскочило чудовище: огромный пес с желтыми, немигающими глазами. Таких Бреннан сроду не видывал. Захваченный врасплох, он вцепился в стену и подобрал ноги, с трудом удерживая равновесие.
Собака, оскалив пасть и не издавая ни звука, раз за разом бросалась на стену, пытаясь передними лапами достать Бреннана.
Филипп не сводил взгляда с ее желтых глаз. Вот собака отскочила и тут же с новой силой кинулась на стену. Филипп услышал клацанье зубов. Еле удерживаясь на стене, Бреннан находился в шатком равновесии. Он чувствовал себя, как на борту раскачивающегося судна и испытывал непреодолимое желание броситься зверю прямо в пасть. Что-то подобное ощущаешь, когда смотришь в морскую пучину и вдруг, забыв обо всем на свете, понимаешь, что тебя, как магнит, притягивает эта бездна.
