Лариса Романовская - Московские Сторожевые
Марфа замерла у витрины: не то изучала цены, не то обдумывала сегодняшнее предприятие.
Я кашлянула, хмыкнула, промямлила что-то вроде: «Добрый день, вы не могли бы нам помочь?» — но безрезультатно: спина упорно оставалась в том же положении. Марфа вынырнула из своих мыслей, стукнула ребром ладони по заоконному прилавку, дождалась, когда на нас уставится блеклое сосредоточенное лицо. И потом четко, как при диктовке, произнесла:
— Две горсти кошачьих слезок.
Продавщица кивнула.
— Пожалуйста, — проартикулировала Марфа уже спине.
Потом оттянула меня за рукав, вдавилась губами в уши, намекнула шепотом:
— Глухая она у нас. Из учениц. Третий год уже по губам читает. Ты не знала?
Да откуда? Я же в Конторе редко появляюсь, да и аптека не только в этом здании имеется. Ну надо же, какой оброк странный. Обычно, когда мирские в ученики идут, они на немоту соглашаются, вон как Гунечка наш. А эта вот временную глухоту выбрала, абсолютную тишину. Это же сложно, наверное: от одних своих мыслей с ума можно сойти. Не каждый на такое способен. А уж третий вариант оброка — временную слепоту — вообще, кажется, лет сто никто не практикует.
Я незаметно поразглядывала вернувшуюся к прилавку продавщицу: возраста у нее толком не было, но это не из-за омоложения, а просто… От жизненной усталости. Ничего, к концу ученичества пройдет.
— Вам с горкой делать или просто? — отозвалась торговка гулким голосом.
— Просто, — по слогам произнесла Марфа.
В бумажный фунтик послушно посыпались «кошачьи слезки». Это тоже ягода такая. Но не высушенная, как мертвая вероника, а промороженная, сочная, хоть и мелковатая.
По форме и цвету «кошачьи слезки» похожи на ржавые капли воды. Растут они на тоненьких стебельках, маскируясь под обычные травинки. Мирские их обычно за капли грязной росы принимают. Если вообще видят — такая ягода в пригородных лесах не водится, за ней далеко ехать надо, да и там тоже не сразу найдешь. В неурожайный год этих ягод просто кот наплакал, по мирскому выражению. Потому и цена за пару пригоршней великовата. Но это того стоит: ни один аптечный седатив такого успокоения не приносит. По ощущениям — будто кошка мимо прошла, муркнула, потерлась, да и унесла на своем пушистом хвосте проблемы. Вкус, правда, не сильно приятный, как у валидола примерно.
— Скажи, а рожать больно?
— Не знаю, меня кесарили, — Марфа не стала высовываться из своих мыслей.
— А ягоду для дочки берешь? — уточнила я.
— Ну да, — пожала плечами Марфа-Маринка, укладывая бумажный фунтик в сумку. — Она же мне…
Тут я от разговора отвлеклась, потому что в витрине вязаные браслетики углядела — из шерсти котов, целебные: от артрита там, от ревматизма… А по цене получалось, что эти шерстяные безделки должны, по меньшей мере, с владельцем обновление творить. Ну это ж надо, ни стыда ни совести у фармацевта. Не буду ничего здесь брать, из принципа.
Тем более что мне платок от котов в Инкубаторе подарили, свеженький совсем, из шерсти последнего сезона. Вот интересно, а Гунька так в шерстяной повязке и прилетит или ему уже получшало? И-эх, Гунечка, дите мое непутевое. Даже не позвонить ему — голос-то запрещен пока. А я прям даже и соскучилась уже. Скорей бы он возвратился.
— Вот бы Старый побыстрей вернулся, а? Неладно как-то без него… — откликнулась на мои мысли Марфа. — Прям все наперекосяк идет, будто вредит нам кто-то…
Бумажный фунтик для ягод был свернут не очень хорошо. А может, Марфа покупки укладывала неряшливо: две кошачьих слезки сиротливо блестели на кафельном полу — одна на желтой плитке, другая на бордовой. Прям как рубин с топазом — запрещенные камни.
4Ночь была самой обычной — как тысячи других прожитых мной декабрьских ночей. Черное небо проморожено до звонкости, на горизонте, сквозь частокол многоэтажек проглядывает липкая коричневая корка зарева — там центр, круглосуточные огни; за забором стройплощадки переругиваются дворняжки, из случайной машины на пустом шоссе звучит невнятная веселая музыка, фонари моргают от ветра, а наледь отлетает от асфальта под нажимом посеребренных каблуков.
Четвертый час. Ни души. Только разрозненные огни в блочных домах. И я иду от одного освещенного окна к другому, как путешественник из задачки, от пункта А к пункту В через пункт Б. Всматриваюсь в яркие капли зажженных люстр: примерно как в глаза выздоравливающего пациента. Диагностирую происходящее.
Обычный ночной обход, ничего серьезного.
Мое первое дежурство в новой жизни.
Страшновато.
До этого я дней пять подряд с Доркой выходила — она мне район начала потихоньку сдавать. Показывала, где чего по ночам происходит. Сейчас время такое… быстротечное. За полтора месяца много чего может произойти. Одна сдача-съем квартир сколько нам нервов треплет: только привыкнешь к проблемному жильцу, начнешь его отлаживать, а он возьмет да и сменит место проживания. Приходится потом нашим сигнализировать, чтобы проследили: не вспыхнет ли у них на участке подобный кадр. Но такое редко бывает на самом деле.
Куда сложнее, если на территории казино или круглосуточные игровые автоматы имеются. Их, конечно, мирская милиция проверяет… ну вроде бы… а все равно хоть раз в неделю надо глянуть — чисто для профилактики. Серьезно в такие шалманы соваться нам не полагается, но запускать ситуацию тоже нельзя. Впрочем, у игрового притона мне ходить сегодня не надо — Дорка его пару дней назад почистила слегка.
Сегодня так, по огням прогуляюсь.
Непривычно это.
Маршрут нахоженный, известный до глубины последней лужи, а вот я — другая вроде бы. Спину не тянет, ноги не болят, пальцы аж чешутся… Вот чего там за зеленой занавеской на первом этаже, а? Икота у младенца: его только вчера из роддома принесли, вот родители и суетятся, не знают, что нужно сделать. Да ничего не нужно, само пройдет.
А наискосок и на семь этажей выше лампа — это студентка к сессии готовится, ей с утра проект сдавать надо, сейчас вот на кухне свет зажгла, кофе варит, чтобы не уснуть. Уснет. Вот через пару минут и уснет — часиков до семи. Чтобы свежим взглядом ошибку обнаружить и успеть исправить. А кофе свой она потом уже выпьет, когда вечером домой придет с отличной оценкой.
До следующего огня надо идти через двор наискосок, по асфальтовой белесой дорожке, больше похожей на лунную: мне отсюда не разглядеть, что там в пятиэтажке происходит. Каблуками лед дробить — одно удовольствие, вот бы так и мысли в голове на кусочки разлетелись.
Чего-то вечер у меня совсем не задался.
