Чернильные души (СИ) - Заугольная Оксана
«Хоспис. Помогал. Не убивал».
– Правда? – Радик рассердился на себя за то, как это прозвучало. Жалко и в то же время с надеждой. Ответа он не ждал, но на новой доске, только что отодранной от двери пристройки, первым делом появилось «Да».
– Много не пиши, я за третьей доской сейчас не пойду, – предупредил Радик, пытаясь не разреветься. Если он прав, и в этом медведе и Андрей, и Соня, и непонятно кто еще, то хорош он будет, вот так взяв и разревевшись! – Соня тоже тут?
Появившийся плюсик заставил его улыбнуться, но потом он спохватился, что так и не ответил про родителей. Похоже, Соня не рискнула делиться их семейными проблемами с его братом. Ну и молодец. Не та эта тема, чтобы вот так душу открывать. Но ему придется. Он никак не меньше должен брату, про которого думал куда хуже, чем стоило.
Ощущение было… странное. Он говорил в пустоту, словно сам с собой, и в то же время чувствовал себя в центре аудитории, забитой людьми. От этого делалось жутковато. И если бы не Соня и Андрей, он бы не сумел продолжить.
Зверь, а с ним Соня и Андрей еще молчали, когда опустошенный собственным рассказом Радик принял решение. Пока он говорил, он всё время думал про то, что ему написал Андрей в самом первом сообщении. «Опасно. Пятна». Получается, для него прикосновение станет не сердечным приступом, а заражением? Так?
– Я не смогу еще раз так застудиться и пережить это, – совсем тихо произнес он. – И светить в глаз фонариком – этого недостаточно. Я хочу… заразиться.
«Нет!» – тотчас выцарапалось на доске – Андрей. «Не надо!» – а это вступила Соня. Радик уже мог различать, когда кто из них пишет, и вместе с этим пониманием в нем проснулась ревность. Как тогда, с Эдиком. Он не говорил Соне, старался как можно реже вспоминать про того смазливого хлыща, как будто это могло уберечь их с ней хрупкие отношения, но как же он ненавидел этого Эдика. Раз за разом Соня уходила к нему, а Радик, пытаясь её вернуть, совершал всё новые ошибки.
И он точно знал одно. Если бы Эдик не был заражен этими пятнами, он никогда бы не познакомился с Соней и не привлек её внимание. А теперь, когда подтвердилось, что за исчезновением пятнистых не наступает смерть, Радик не мог перестать думать, что Соня там, там же, где Андрей, где Эдик, где Суббота. Он должен быть рядом или наоборот, вытащить её оттуда в нормальный мир. Иначе зачем это всё?
– Я хочу, чтобы вы меня заразили, – твердо произнес Радик. – Хочу видеть вас и понимать. И я хочу помочь. А если не смогу, то что я теряю? У меня больше никого не осталось тут.
«Нет, – теперь это писала Соня. – Тяжело. Нет сил».
Короткими словами с большими промежутками она объясняла как могла. И Радик понял. Дело не в том, что ей было тяжело писать на этой эмали. Просто весь этот могучий медведь, который – и Радик это отлично помнил, возвышался выше крыш, тратил на такое простое дело столько энергии, что едва мог двигаться дальше. А одиночка, наверное, и вовсе выбился бы из сил и рассыпался. Одиночки долго не живут.
– Я не передумаю, – пообещал Радик и поднялся. – И это… нас обоих выписывают уже, лучше приходите к дому, а не сюда. Только не очень близко… стойте у угла к парку, чтобы Александра снова не отправилась в больницу.
Александре он рассказал всё без утайки, и с облегчением понял, что бабушка Сони его поддерживает. Конечно, он для неё совсем чужой, и за любой шанс вернуть внучку она должна была хвататься без раздумий, но Радику хотелось думать, что дело в другом. В том, что он прав.
Осталось убедить в этом Соню и Андрея. И если кого-то одного он бы с легкостью убедил, то сразу двоих – это было сложнее.
Идея пришла ему в голову через несколько дней, когда он почти отчаялся и размышлял, куда податься, чтобы не торчать в квартире с медленно выздоравливающей чужой бабушкой.
Он дошел до условленного места, остановившись рядом с длинной щелью в тротуаре. «Коммунальные службы будут недовольны, – он ухмыльнулся своим мыслям. – Или кто занимается состоянием асфальта? Будут искать виноватых, класть новый…»
– Если это не сделаете вы, то меня заразит кто-то другой, – отвлекшись от своих мыслей, произнес он. – Я больше не буду прятаться, и после наступления темноты пойду бродить по городу. Как быстро я наткнусь на кого-то? На слона или на крокодила?..
Он замолчал, надеясь, что этого будет достаточно. На асфальте ничего не появлялось, и он уже собирался было продолжить свои уговоры, больше похожие на угрозы, как почувствовал мягкое прикосновение к губам.
Мгновение – короткое, даже глазом моргнуть не успеешь, но он видел Соню целиком, в той самой одежде, в какой она ушла из дома, и почему он решил, что она будет без неё? – Соня касалась губами его рта, став почти полностью объемной, но этот цвет и плотность словно из дырявой кастрюли, тотчас перетекла за её спину в нависающую над ними фигуру медведя. А потом Соня криво улыбнулась и шагнула назад. И тень сомкнулась, чтобы вскоре исчезнуть для Радика целиком.
– Спасибо, – хрипло шепнул он, касаясь пальцами губ. Он ничегошеньки не чувствовал, только знал, что теперь там должно появиться чернильное фиолетовое пятно.
26 глава
«Самочувствие не изменилось. Пока теней не вижу. Пятно выросло на два квадратных сантиметра», – Радик поставил точку и отодвинул ноутбук.
Эта мысль ему пришла в голову в тот же вечер, когда он вернулся домой с фиолетовыми губами, словно жевал ручку и она потекла. Он долго рассматривал лицо в зеркало, даже не подозревая, что несколько месяцев назад перед этим самым зеркалом также стояла и разглядывала свое пятно на щеке Соня. Разница была лишь в том, что он на это пошел добровольно.
Вот тогда Радик и решил, что есть кое-что, что он может сделать не только для себя, Сони или Андрея. Оставить память. Как знать, может, именно его записи наконец помогут найти лекарство. И нет, не то, что он узнал от других. Только то, что видел и знал сам.
Так появился этот сетевой дневник. Радик вносил записи ежедневно. Иногда ограничивался описаниями пятна и самочувствием, иногда добавлял что-то из опыта предыдущих недель. Когда он видел тени.
А еще он лгал. Его первая мысль была вести дневник кристально прозрачно, рассказывать обо всем как есть, но это желание столкнулось с необходимостью скрывать о том, что из себя представляют эти тени. Если кто-то узнает, что они могут… Его эксперимент может прерваться совсем не так, как ему бы хотелось. А Радик начал бояться смерти. С тех пор, как понял, что её можно избежать.
А думать о том, что происходит с теми тенями, которые исчезают там, он не хотел. Это было чем-то далеким. Чем-то, до чего дело еще могло не дойти.
Зазвонил городской телефон.
Радик не глядя потянулся к трубке.
– Александра, ничего не изменилось. Я всё еще не вижу, – он привык. Привык звать бабушку Сони просто Александрой. Привык, что она вернулась домой к дочери, чтобы восстановиться после удара, но ежедневно звонит и просит, нет, требует! – отчета о его состоянии. При большом желании можно подумать, будто она о нем беспокоится. Но этого желания у Радика давно нет.
– Прошу прощения, – незнакомый мужской голос едва не заставил Радика отбросить трубку как залезшего по руке паука. – Это не Александра. Это Виктор Сергеевич Котин. Вы слышали обо мне?
– Вроде бы да, – промямлил Радик.
Желание бросить трубку никуда не делось. После провального общения с учеными он не желал иметь дело с ними, в том числе и с Котиным, хоть и много слышал о нем и его идеях. Именно команда Котина полностью перебралась в город и подгребла под себя всю информацию, полученную от Радика и не только. Кажется, он всерьез пытался решить проблему чернильных детей, как их теперь называли по телевидению, но верить ему или нет – этого Радик не знал.
– Я хочу предложить вам сотрудничество, Родион, – продолжил Котин. – В городе сейчас небезопасно для таких… как вы. И я хочу помочь вам с этой проблемой.
