Александр Варго - Диггер по прозвищу Жгут
«Уж не туберкулез ли у него?» — подумал Рост, а вслух сказал:
— А ты что, прокурор, чтобы я тебе душу изливал?
Он чувствовал, что, дай он на мгновение слабину, ему здесь не выдержать. Глаза Жгута зло сверкнули.
— Я не кум, колоть тебя не собираюсь. Но раз ты приканал к нашему шалашу, куда тебя никто повесткой не приглашал, то будешь жить по нашим законам. Я что, не прав?
— В общем-то, прав, Жгут, — Витек решил перехватить инициативу. — Он и на общак дал бабок…
Но Жгут не обратил на слова Витька никакого внимания, продолжая сверлить новенького взглядом. Рост, помедлив, вкратце рассказал свою легенду.
После этого какое-то время двое молча смотрели друг на друга. Рост прекрасно видел, что Жгут не поверил ни единому слову. Его глаза-угольки по-прежнему недобро буравили молодого человека. Затем Жгут сказал:
— Нет. Он мне не нравится, что-то гнилое в нем есть. Вали-ка ты, Гена, к своей Шапокляк.
Рост усмехнулся. Так, началось.
— Жгут, сейчас ты не прав, — Витек выступил вперед. — Он порядочный парень… мне помог, когда на площади мутузили.
— У тебя что тут, гостиница? — рявкнул он, но Витек не сдавался:
— А ты сам небось позабыл, когда приполз сюда из ментовки? В кровище и обтруханных штанах?! Кто тебя пригрел, Жгут?
— Незачем нам рты лишние, — в руках бывшего зэка неожиданно блеснула заточенная отвертка. Рост опустил руку в карман, пальцы легли на рукоятку «ПМ». Нет, стрелять нельзя, подумал он и убрал руку.
— Ну? Еще раз повторить, фуфлыжник?
Рост сказал:
— Жгут, я не имею ничего против тебя. И не понимаю, какие предъявы у тебя ко мне. Витек тебе объяснил, и добавляю — я не мусор, сам их терпеть не могу. На халяву гужевать не собираюсь, бабки будут, просто позволь мне побыть с вами под одной крышей. Хоть неделю.
— Нет, я смотрю, у тебя тампаксы в ушах, — Жгут по-обезьяньи поднялся с кровати и шагнул к Росту.
— Убери заточку, — спокойно произнес Рост.
Жгут ухмыльнулся. Ему, очевидно, пришла в голову какая-то мысль, потому что в следующий момент он, воткнув отвертку в стол, проговорил:
— Вот что, фраер. Пошли наружу и… Посмотрим, чья масть козырней. Если ты мне п….лей вламываешь, то живи сколько душа пожелает, можешь даже мою шконку занять. А вот ежели я тебе яйца морским узлом свяжу, то полетишь ты у меня отседова пропеллером до самого Гондураса, лады?
Рост молча кивнул. Разве у него был выбор?
Они вышли наружу. Вслед за ними высыпали все остальные. Только сейчас Рост увидел, что у Дрюни вместо одной ноги протез. Кое-как пристегнутый к культе, он беспомощно болтался из стороны в сторону, как отслоившаяся от башмака подошва.
— Ну что, грудь моряка — жопа старика? Ща я тебе пасть по самую сраку порву, — пообещал Жгут, приняв боксерскую позу. Концы ветхой рубашки развязались, обнажив костлявую грудь в блеклых татуировках.
— А не пукнешь? — Рост легко уклонился от удара и нанес ему удар в бок. Жгут зашатался, но быстро оправился и попробовал зайти слева, но тут же получил удар в плечо. Рост старался бить вполсилы, хотя мог бы убить его одним точным ударом. Несмотря на то что в стоящем перед ним мужчине и чувствовался определенный навык, годы Жгута были не те, и он это, похоже, понял с первой минуты. Теперь при свете Рост видел многочисленные шрамы, украшавшие бритую голову его соперника. Вопреки высказыванию о том, что шрамы украшают мужчину, Жгута это точно не касалось.
Поняв, что на расстоянии противника не достать, Жгут, свирепо закричав, с неожиданной ловкостью ударил Роста ногой в пах и прыгнул прямо на него. Повалившись на землю, они стали кататься по грязным пакетам и консервным банкам. Дрюня счастливо повизгивал, топчась на своем протезе.
— Э, все, хватит! — крикнул Витек. — Устроили тут… говно какое-то. Ничья!
Катаясь по земле, Рост угодил локтем в то, что при каждом удобном случае упоминал Витек, очевидно, собачье. В этот самый момент Жгут, чувствуя, что силы его все же уступают более юному и опытному сопернику, в отчаянии вцепился зубами в плечо Роста. Но тот без особого труда вырвался и оказался наверху, схватив Жгута за горло. Слегка сжал. Лицо бывшего зэка приобрело свекольный цвет, глазные яблоки вылезли из орбит, и он захрипел.
— Тошка! — закричала Даша и, бросившись к ним, принялась отдирать Роста от Жгута. Молодой человек отпустил руку и поднялся на ноги. Затем подал руку Жгуту. Тот кашлял не переставая.
— Вставай… Тошка, — тяжело дыша, сказал Рост.
— Я Жгут, — с ненавистью выдохнул побежденный, но ухватился за предложенную руку. — Для всех вас, кроме Дашки, понятно?!
— Тошка-картошка. Картошка-поварешка! — закричал фальцетом Дрюня, подскакивая на одной ноге. Жгут молча развернулся и двинул ему под дых. Хватая воздух ртом, Дрюня шмякнулся в крапиву.
Рост решил, что сейчас начнется настоящая драка, но, к его удивлению, никто не обращал внимания на подвывающего Дрюню в кустах. Похоже, тумаки он огребал здесь постоянно.
— Все? Вопросов больше нет? — спросил Витек. Казалось, он старался как можно быстрее замять конфликт. Жгут, матерясь сквозь зубы, обнял Дашу, и они пошли за дом.
Дрюня тем временем поднялся на карачки, подполз к деревянной постройке и уселся, облокотившись спиной о стенку.
— Хорошо тому живется, у кого одна нога, — сообщил он с видом знатока Росту. — И залупа меньше трется, и не надо сапога.
Глядя на Дрюню, Рост подумал, что эта поговорка явно не про него.
— Ладно, щас жрать будем, — деловито сказал Витек. — Только за беленькой сгонять нужно. А вон и Джеки Чан с Кешкой идет.
— У вас еще и Джеки Чан есть? — поинтересовался Рост, отряхиваясь. Левый локоть был измазан испражнениями, и он очищал его сорванным лопухом. — Полный набор, как я погляжу… Надеюсь, с ним мне не придется драться?
— Не, он пацан что надо. Не то что какое-нить говно, — с уважением произнес Витек.
Вскоре подошли двое бомжей. Джеки Чаном оказался мужичок неопределенного возраста, не то кореец, не то вьетнамец, едва достававший Росту до груди. У него были длинные слипшиеся волосы и усы, свисающие крысиными хвостиками, в одном из усов застряла обгорелая спичка. Нос был цвета спелого помидора. Он был облачен в серую милицейскую шинель, правда, только с одним лейтенантским погоном, второй болтался на нитках, будто Джеки Чана собирались разжаловать, но он, не выдержав предстоящего позора, вовремя дал деру и избежал этой унизительной процедуры. Полы шинели волочились по земле, в связи с чем Джеки Чан постоянно наступал на нее и спотыкался. По шинели можно было судить о маршруте передвижения ее собственника — спина была покрыта репейниками, низ заляпан свежей слякотью, бок и рукава измазаны цементной пылью. Под шинелью пестрела рваная майка «Metallica». На ногах Джеки Чана были резиновые сапоги, причем левый обмотан медной проволокой.
Второй кадр, Кеша, был не менее колоритным.
— Иннокентий, — он церемонно протянул руку Росту. — Хотя эти невежды меня называют этим дурацким попугайским именем, меня зовут Иннокентий.
На вид ему было лет шестьдесят. Худое лицо покрыто седыми клочками волос, будто он в темноте брился тупым рубанком. Слезящиеся глаза, помаргивая, с затаенным страхом смотрели из-под редких бровей, один зрачок наполовину затянут молочной пленкой катаракты. На нем были драные сиреневые треники с пузырями на коленях, на одной штанине была дыра, и сквозь нее просвечивала бледная кожа в зеленке. Разные ботинки без шнурков со смятыми задниками напоминали туфли старика Хоттабыча. На Кеше была замызганная футболка с олимпийским мишкой, на которой маркером криво было намалевано «ЦСКА». Картину довершал пиджак, слишком короткий для Иннокентия, и со стороны могло показаться, что его обладатель просто засучил рукава, собираясь приступить к нелегкой работе. Из засаленного нагрудного кармана выглядывала засохшая ромашка. В руках у него, как и у Джеки Чана, был большой пакет.
«Да-а, полный п…ц, — размышлял Рост, разглядывая своих будущих сожителей. — Замечательная компания подобралась… Триппер, сифилис, бубон — собрался в один вагон…»
— Че там у вас? Небось опять какое-нить говно приволокли? — требовательно спросил Витек, уткнув руки в боки.
— Виктор, все замечательно, — Кеша заморгал глазами, как крот на солнце. — Лом сдали, жесть тоже.
Витек отправил Кешу с Джеки Чаном в магазин, а сам принялся раскладывать улов.
— У нас как в старину. Кто не работает, тот говно, — сказал он, вытаскивая из пакета пластиковую бутылку «Буратино», недоеденную курицу-гриль, половину апельсина и зачерствевшие куски черного хлеба.
— Кажется, кто не работает, тот не ест, — поправил его Рост, но Витек только отмахнулся.
Вслед за черным хлебом на свет появилась банка шпрот, два полувыдавленных пакетика майонеза и пакет сухариков «Емеля». Мешок Джеки Чана оказался богаче — в нем нашлась початая бутылка водки, три соленых огурца (один был надкусан), крупная головка чеснока, упаковка селедки и несколько пакетов с сухарями.
