Владимир Саньков - Гиперссылка в реальность
– Ты уверен, что математика – идеальная среда?
– Ну да, – поддержал молчавший до этого Угрюмов. – Проще, а значит, и совершеннее чисел ничего не придумаешь.
– Тогда вы легко решите математическую задачку, – заявила Маша.
При этих словах Саргасов усмехнулся, а Угрюмов напрягся, вспоминая недавний опыт.
– Раз математика – идеальный инструмент, значит, теоретически вы можете разделить любой отрезок на равные части?
Приятели осторожно задумались в поисках подвоха.
– Теоретически да, – первым осмелился Сева. Математика была сферой его интересов.
– Даже если это отрезок длиной два метра, а разделить его нужно на три части?
Теперь Саргасов хихикал, а Угрюмов сопел громче идущего рядом ротвейлера.
– Без остатка?
– Конечно. Что может помешать?
– Да, – подытожил Саргасов, – человек не мог создать инструменты идеальнее самого себя.
– Математика конечных величин не может рассчитать бесконечный мир.Болтая о каких-то нереальных вещах, Саргасов уже не думал ни о таинственном «Тессеракте», ни о реальной смертельной опасности, нависшей над ним. Ему было так хорошо идти рядом с Машей, что хотелось растянуть этот теплый майский вечер, который, впрочем, и так был длиннее любого другого.
Глава 12. Отражение в собачьих глазах
Увидев мужа, Настя бросилась навстречу и уткнулась лицом, мокрым от слез, в его шею. Рукав ее блузки был порван, по плечу растянулась длинная царапина. На лбу он успел заметить ссадину.
– Боже, что я наделала! Что я наделала!
Черняк приобнял жену.
– Где Наташка? Что с ней?
– В операционной.
Теперь Настя рыдала, ее тело содрогалось.
– Тс-с-с! Все будет хорошо. Здесь высококлассные врачи. Это же ЦКБ!
– Никогда себе этого не прощу, – сквозь всхлипывания шептала она.
– Что случилось?
– Я беспокоилась. Ты не брал трубку…
– Я потерял телефон.
– Телефоны на заводе тоже не отвечали. Я думала, с тобой что-то случилось. Собралась к тебе, и Наташка заревела, что не останется. Пришлось ее взять. Зачем я ее взяла!
Он сильнее прижал к себе жену, пытаясь успокоить. Через минуту она продолжила:
– На МКАДе щенок бросился под колеса. А за ним большая собака. Я вильнула от неожиданности, и справа грузовик прямо в Наташкину дверь!
Настя снова зарыдала.
– Машину подмял под себя. Она кричит. А я выбраться не могу. Ничего не могу сделать!
Черняку тоже было тяжело, но он не мог позволить себе раскиснуть.
– Ничего, такое бывает. Здесь лучшие врачи, – убеждал он скорее себя, чем жену, – здесь отличные врачи.
Что-то еще хотел спросить. Но мысль выскочила из головы. После некоторых усилий вспомнил:
– Елизавета Ивановна осталась присмотреть.
После небольшой паузы Настя продолжила:
– Потом люди помогли. Перевернули машину, выломали дверь. Пробка собралась. В «скорую» на другую сторону МКАДа перетаскивали. У нее бок разодран. Вся в крови.
Они стояли в приемной реанимационного отделения. Черняк усадил жену на один из кожаных диванов, предназначенных для посетителей.
– Я попробую узнать, как там дела.
Медсестра, наблюдавшая сцену, покачала головой:
– Нужно подождать, пока закончат.
Он вернулся к жене. Дверь операционной, с которой супруги Черняк не сводили глаз, открылась через час. Седоватый хирург стянул указательным пальцем повязку под подбородок и поверх очков внимательно посмотрел на затаивших дыхание родителей.
– Жить будет, – серьезно сказал он.
Черняк выдохнул. Настя молчала, не в силах вымолвить ни слова.
– Но проблема пока есть.
– Что с ней, доктор?
– Нет, – они неуверенно переглянулись.
– Видимо, от перенесенного травматического шока у девочки острая почечная недостаточность.
– Боже! – охнула Настя. – Насколько это серьезно?
– Достаточно серьезно. Функция обеих почек нарушена. Мы проводим экстракорпоральное очищение крови.
– А это… очищение…
– Гемодиализ [25] .
– Да, он поможет? – Черняк понимал, что задает глупые вопросы, но организовать мысли в порядок был не в состоянии.
– Должен, – врач в противовес втайне паникующему отцу был рассудителен и спокоен. – Надеюсь, что в ближайшее время почки заработают и диурез [26] восстановится.
– У вас все есть?.. Может быть, нужна кровь, или оборудование, или…
– Все необходимое есть. Гемодиафильтрацию [27] мы будем проводить на аппарате «искусственная почка». В России мы первые начали его использовать. Нам нужно только время. Отдохните. Теперь уже ничего страшного не случится.
– Сколько времени уйдет на восстановление?
– От двух недель до месяца. Полное выздоровление – до года. Но она уже будет дома.
Когда дверь за доктором закрылась, Настя снова разрыдалась. Черняк, вынужденный казаться твердым, успокаивал. Девочку перевезли из операционной в отдельную палату. За ней присматривала медсестра. Им разрешили войти, но дочь, лежа с открытыми глазами, не реагировала на их появление.
Весь день они провели в больнице. Черняк лишь сходил к киоску за водой для жены. Все это время суматошно звонил новый телефон, привезенный Валерой. На заводе царила паника. Для разговоров он уходил к лифту.
Черняк успокаивал клиентов, обещая им компенсацию за ожидание заказанного товара. Решал проблемы с поставщиками сырья. Отвечал на звонки каким-то образом узнавших его номер газетчиков. Обсуждал взаимоотношения со страховой компанией по поводу дорожно-транспортного происшествия и лечения дочери, пострадавшей в аварии.
Когда его голова уже взрывалась от обрушившихся на нее нерешенных проблем, телефон в очередной раз заверещал, высвечивая номер Твердохлебова.
– Какой уродский рингтон! – ругнулся Черняк. – Где взять минуту, чтобы поменять его? Алло!
– Владимир Алексеевич! – извиняющимся тоном затараторил Твердохлебов. – Я не хотел вас беспокоить. Не до меня сейчас, но тут пожарники наехали.
– А что им надо?
– Внеплановая проверка!
– Так уже.
– Нашли что-то?
– Да, чушь какая-то. Лестница в будку администратора на два сантиметра у́же предписанной. Так это же не эвакуационная лестница! Там никто кроме меня не ходит. Они вообще предъявляют требования к нам, как к производству нефтепродуктов. А с какой стати? Загроможден эвакуационный проход! Рабочий ведро оставил рядом с дверью. Но, похоже, настроение у них из каждой мухи раздуть по слону. Три цеха грозят закрыть.
