Челси Ярбро - Хроники Сен-Жермена
Вернулась стюардесса — с мелочью и ворохом пластиковых наушников для желающих смотреть фильм. Лента, пояснила она, приключенческая, англо-французского производства, но отснятая в Испании — с интернациональным актерским составом.
Джиллиан с наигранной торопливостью ухватила наушники и заявила, изображая радостное смущение:
— Мне очень неловко, но я все лето мечтала посмотреть эту картину и не знаю, появится ли у меня такая возможность потом.
Легкая ироничность в улыбке попутчика показала, что ей никого не удалось обмануть, но тем не менее в ответ прозвучало:
— О, безусловно. В жизни не стоит ничего упускать.
— А вы возьмете наушники, господин граф? — спросила стюардесса.
— Спасибо, пока не нужно. — Граф покосился на Джиллиан. — Если вы сочтете, что фильм стоящий, дайте мне знать, и я присоединюсь к вам.
Стюардесса кивнула и отошла к другим пассажирам.
— Вы не обиделись? — спросила Джиллиан, спохватившись. Граф все-таки купил ей коктейль и ведет себя очень любезно. Подумав так, она вновь испугалась, что попутчик может принять ее вежливость за навязчивость, и опустила глаза.
— Ну что вы, ничуть. — Сосед, наклонившись, заглянул под сиденье. — Я, пожалуй, пока поработаю, если вам это не помешает.
Джиллиан покачала головой и вставила синий шнур в гнездо, укрепленное на подлокотнике роскошного авиакресла.
Граф уже открывал свой кейс, аккуратно расположив его на коленях. Там находились три кожаные папки. Достав самую толстую, попутчик закрыл чемоданчик и вернул его на прежнее место. Затем он потянул на себя откидной столик и, улыбнувшись попутчице, погрузился в работу.
Фильм наскучил Джиллиан в самом начале. Сюжет его оказался совсем не захватывающим, а, наоборот, поразительно тягомотным, да и съемки, видимо, велись наспех. Актеры, непривычные к одеяниям прошлого века, ворочались в них как тюлени, а тексты, ими произносимые, были настолько банальны, что утомленная зрительница даже не осуждала их за плохую игру. Ей ужасно хотелось сдернуть наушники, но она боялась, что граф опять затеет с ней разговор, а это могло для нее плохо кончиться. Уже через полчаса Джиллиан выложила бы совсем незнакомому человеку всю подноготную своих отношений с Гарольдом, включая и то, как он отнесся к ее предложению получить прежде образование, а уж потом обустраивать личную жизнь. Она ведь успела (вот дура!) брякнуть ему о своей детской тяге к вампирам. Сама, по собственной инициативе, никто ее за язык не тянул. Поэтому приунывшая путешественница не сводила глаз с маленького экрана, пытаясь сосредоточиться на бездарной картине. Один раз ей боковым зрением удалось поймать на себе полный веселого любопытства взгляд темных глаз, но граф тут же вернулся к работе, и Джиллиан так и не поняла, догадывается он о ее терзаниях или нет.
Когда фильм наконец подошел к беспорядочному, легко предсказуемому финалу, Джиллиан с превеликой радостью отшвырнула наушники и, прежде чем потянуться за книгой, быстро глянула на соседа.
— Если вам не хочется разговаривать, — произнес тот, продолжая делать в своей папке пометки, — пожалуйста, не смущайтесь. Ничего не будет плохого в том, что мы помолчим.
Джиллиан ощутила одновременно как благодарность, так и досаду. Реплика графа почему-то задела ее.
— Я просто устала. Думаю, чтение меня развлечет.
Сосед кивнул и больше ничего не сказал.
Беседа возобновилась лишь на подлете к аэропорту Кеннеди. Джиллиан битых двадцать минут перечитывала один и тот же абзац, не в силах постичь его смысл. Вздохнув, она закрыла книжонку и наклонилась, чтобы положить ее в сумку.
— Скоро Нью-Йорк, — сказал граф. Он успел убрать свою папку чуть раньше и сидел, глядя прямо перед собой.
— Да, — откликнулась Джиллиан, вдруг ощутив что не испытывает никакой радости от возвращения домой.
— Вы, полагаю, полетите дальше, в Де-Мойн?
— Завтра утром. — Джиллиан в первый раз за время полета призадумалась о том, что ее ожидает. Придется найти какую-нибудь гостиницу возле аэропорта, а погулять по Манхэттену не получится. Плата за номер съест почти весь скудный остаток ее средств.
— Но сейчас только…. — Сосед посмотрел на часы и сделал паузу, вычисляя местное время. — Только половина седьмого. Не думаю, что вы в восторге от перспективы проторчать весь вечер в маленькой комнатушке, уставившись в подслеповатый телеэкран.
Именно так Джиллиан и планировала скоротать часы ожидания, но в чужом изложении картина представилась куда более мрачной, чем она рисовала ее в собственных мыслях.
— Наверное.
— Вы не обидитесь, если я приглашу вас на ужин? Я в Нью-Йорке впервые, и мне будет менее одиноко, если вы согласитесь провести какое-то время со мной.
Если даже это и подступы к банальной развязке, то они обоснованны и не лишены шарма, подумала Джиллиан. Ведь что тут ни говори, а все же заманчиво и пройтись по Манхэттену, и посидеть в каком-нибудь дорогом ресторане. Такой воспитанный человек, возможно, и не будет настаивать на дальнейшем развитии сюжета, то есть на том, чтобы провести вместе и ночь. Хотя откуда ей, собственно, знать, что у него на уме.
— У меня нет намерений покушаться на вашу девственность, — усмехнулся сосед, в очередной раз поразив ее своей проницательностью.
— А я вовсе не девственница, — неожиданно для себя выпалила Джиллиан.
На табло одна за другой вспыхнули надписи «Пристегнуть ремни» и «Не курить», по громкой связи объявили, что самолет пошел на посадку. Граф опять улыбнулся, обдав собеседницу блеском своих магнетических глаз.
— Можно тогда заменить в моей фразе девственность на добродетель. Хотя не могу не признать, что вы весьма привлекательная молодая особа. Ну, каково же ваше решение?
— Но вы даже не знаете, как меня зовут, — сказала, колеблясь, она.
— Джиллиан Уокер, — ответил он быстро и добавил, увидев ее расширенные глаза: — Это имя было указано в вашем талоне.
Ужас в душе Джиллиан сменился сильным желанием расхохотаться. Все, оказывается, так просто, а она в один миг чего себе только не навертела под влиянием любимых фильмов и книг. Иностранец, граф, изгнанник, одетый во все черное, с аристократическими, почти царственными манерами, таинственный, не пьющий вина… Чтобы не рассмеяться, Джиллиан наморщила носик.
— Вы знаете мое имя, но я не знаю вашего.
— Вы можете называть меня Францем, если хотите. Франц Джозеф Рагоци, граф… среди всего прочего.
— Повторите еще раз, пожалуйста, вашу фамилию, — попросила Джиллиан. Что-то казалось ей странно знакомым, но что?
— Рагоци. Ра-го-ци, — повторил он. — Немецкая вариация венгерской фамилии. Очень древней, как я уже говорил.
