Гай Смит - Лагерь
— Тогда тебе придется сделать аборт, если не хочешь отправиться в тюрьму!
— Подонок! — она никогда еще в жизни не ругалась, кроме тех исключительных случаев, когда иногда произносила плохие слова про себя, но сейчас он вывел ее из себя. — Я не собираюсь делать аборт, а штраф придется платить тебе, потому что у меня нет денег. И оба родителя отправятся в тюрьму. Подумай об этом!
Это заставило его замолчать. Она наблюдала, как он все ниже опускался в постели, хватаясь за простыню, пытаясь натянуть ее на себя. Ты не можешь спрятаться в постели, Гвин, тебе придется смириться с фактом, что у нас скоро будет ребенок.
— Где ты узнала всю эту чушь? — из-под простыни виднелись только его глаза.
— Я прочла об этом в газетах. — Не спрашивай меня, в каких, потому что я не помню. Или видела по телевизору. Я не знаю. Я только знаю, что это правда.
— Где Сара? — спросил он шепотом, как будто искал какую-то поддержку от своей дочери. Он умел управлять Сарой, и она была за него. Много раз из-за них Рут в слезах поднималась в спальню.
— Я… — Рут закрыла глаза, потрясла головой, как будто пыталась припомнить. — Да, я помню. Она уехала отдыхать с Норманом.
— Что?!
— Ты слышал. Мы старались отговорить ее от этого, но у нас ничего не вышло. — Рут провела рукой по глазам. Им только не хватает сейчас, чтобы Сара объявила, что она находится в интересном положении, чтобы все они влипли. — Я думаю, нам следует смириться с этим, Гвин. Сейчас восьмидесятые годы, не пятидесятые. Мы не можем силой держать детей дома. Мы планировали приехать сюда, чтобы они находились с нами и мы могли бы за ними присматривать. Но подростки больше не ездят на отдых с родителями. Здесь только ты да я, и у нас возникла проблема.
— Понимаю, — глаза его были закрыты, он выглядел усталым, — но я должен отдохнуть, Рут. Ты же знаешь, что сказал врач.
— Отдохни, спи, сколько хочешь, — она стала одеваться, благоразумно открыв дверцу платяного шкафа и спрятавшись за ней, чтобы он не смог увидеть ее, когда она будет снимать ночную сорочку. — Пойду пройдусь, день прекрасный, прогуляюсь по лагерю. Если я тебе понадоблюсь, я около часа приду на ленч в ресторан. Бр-р-р. Не думаю, что смогу даже смотреть на еду!
Он закрылся простыней с головой, лежал и слушал, как она передвигается, шуршит одеждой, чистит зубы в ванной. Быстрые шаги, хлопнула дверью. Он остался совсем один.
Все это очень странно. И в вихре его мыслей одна вдруг поразила его, заставила напрячься и зажмуриться в темноте спальни. Если Рут беременна, то, может быть, отец ее ребенка кто-то другой! Другой мужчина!
Он сел, отбросил простыню. Он увидел в зеркале открытой дверцы шкафа свое отражение — осунувшееся, потемневшее от гнева лицо.
— Ах ты сука! — закричал он. — Сука подлая, ты тут спала со всеми подряд, а теперь пытаешься обвинить меня! И я почти что попался. Боже, да ты проклянешь тот день, когда родилась, дай мне до тебя добраться!
Он встал с постели, покачнулся, упал на матрас, растянулся. Ужасно. Он не помнит, как ослаб. Лежа в постели, он услышал, как кто-то стучит костяшками пальцев по входной двери.
Внезапно его обуял страх: кто-то стоит у двери и хочет войти. Кто-то чужой, это не может быть Рут, потому что у нее свой ключ, а больше он никого не ждет. Он с трудом натянул одежду. Из мятых брюк вылезала рубашка, волосы растрепаны.
Стук раздался вновь, на этот раз настоятельный.
— Подождешь… Проклятье… — Кто это может быть?
Он никак не мог надеть как следует носки, пятки сползали в сторону. Он сунул ноги в туфли без задников, прошлепал в прихожую.
— Иду, иду!
На пороге стоял паренек со свежим лицом, рубашка с открытым воротом заправлена в аккуратные джинсы. Масса веснушек и сияющие глаза. Знакомое лицо. Чтобы вспомнить его, Гвину пришлось напрячься. Конечно же, это Норман Тонг, приятель Сары. Какого хрена он сюда приперся?
— Здравствуйте, мистер Мейс! Все-таки я приехал.
— Это я вижу! — Гвин придерживал дверь ногой, он не собирался разрешать этому прохвосту вваливаться сюда, как к себе домой. Парень слишком уж нахальный, по его, Гвина, мнению, он и пальцем не пошевелил после окончания школы, сразу сел на пособие и сидит до сих пор. Но котелок у него варит — решил жениться на дочери состоятельного человека, пусть, мол, он содержит эту парочку. Умно, но с Гвином Мейсом такие штучки не пройдут. Нет уж, сэр!
Парень намеревался войти в шале; Гвин прикрыл дверь еще чуть-чуть.
— Не стоит пытаться, отвали, приятель.
— Я… — Норман Тонг был явно шокирован, он отступил на шаг назад. — Сара…
— Послушай, друг, — Гвин выдвинул челюсть. — Что ты и моя дочь собираетесь делать — ваша забота. Вероятно, я не смогу остановить вас в наше время и в вашем возрасте. Но платить за все вы должны сами. Я вас снабжать не намерен. Ясно? Мы с женой приехали сюда, чтобы спокойно отдохнуть. Нам это необходимо. И уж ни в коем случае мы не хотим, чтобы вы тут вдвоем ошивались. Так что можешь отвалить! И можешь передать моей дочери, что я сказал!
Гвин хлопнул дверью, отвернулся. Что за чертов хам! Столько шуму было насчет того, чтобы они могли поехать вдвоем и позабавляться, чтобы им не нужно было прислушиваться, не вернулись ли мы раньше времени, а теперь вот столкнулись с реальностями жизни! Денежки вам нужны! Решили, что поедут в лагерь и получат от папочки деньги, а когда они опять кончатся, поедут и получат еще! Не выйдет, со мной этот номер не пройдет! Валяйтесь в постели, сколько влезет, но не ждите, что я буду это оплачивать!
У Гвина закружилась голова, перед глазами поплыло. Ему показалось, что пол прихожей поднялся перед ним, что он идет в спальню, будто поднимается в гору. Он рухнул на постель. Это волнение ему не на пользу; сначала Рут, теперь вот этот болван. Семья — это пустая трата времени, лучше быть одному.
* * *Норман Тонг отошел от закрывшейся двери совершенно ошеломленный. Он постоял, ожидая, что дверь снова откроется. Чтобы вылить на него поток новых оскорблений, это уж точно. Он вздрогнул. Но дверь не открылась.
— Черт побери! — он говорил вслух. — Старик Гвин наконец-то тронулся. Этого давно следовало ожидать.
Он медленно пошел прочь, не зная, что ему делать. Этот отдых с Мейсами с самого начала не обещал ничего хорошего, он предупреждал Сару. Он знал, что ничего не получится, что это безумие. Мейсы неохотно заказали ему место в отдельном шале, так что он и не был бы частью семейной компании на отдыхе, просто дополнением, довеском. Они согласились на его приезд под нажимом, потому что в противном случае он мог бы уехать в другое место с их дочерью, и они могли бы там переспать! Как же — с Сарой! Он, конечно, любил ее, но она находилась под слишком уж большим влиянием матери, ее правильного образа жизни, а обе они были под каблуком у старика.
