Ирина Мазаева - Большая книга ужасов – 66 (сборник)
Сашка кивнул.
– Бежим! – Лешке не терпелось найти что-нибудь еще.
Где-то рядом, но совершенно непонятно где, снова раздались шаги. Только не такие, как в прошлый раз. Теперь было ощущение, что кто-то бежал сюда по гулкому коридору, и бежал не один. Не сговариваясь, все трое пулей вылетели из комнатки, чтобы не оказаться в ловушке, и сломя голову бросились по коридору. Влетели в следующий цех, где было что-то длинное, кирпичное, занимающее почти всю его площадь. К этому длинному и кирпичному тоже тянулись ленты транспортеров. Нырнули между кирпичными громадами, присели на корточки и притаились.
– А чего мы рванули-то так? Сторожа нет, значит, это местные, – придя в себя, прошептала Женька. – Чего мы прячемся-то? Давайте выйдем, выясним, кто это.
Под крышей завывал ветер, подрагивали стекла в окнах, что-то где-то потрескивало, щелкало, капало, и проклятое эхо снова множило шаги, не давая сообразить, с какой стороны и сколько людей бежало в цех. Мальчишки молчали, и ей тоже стало как-то не по себе. Шаги приближались, приближались, приближались… Что-то подсказывало Женьке, что это не гопники… На корточках сидеть было неудобно, хотелось встать хоть на одно колено. Но под ногами был не лед – самые настоящие лужи. Да и вообще здесь было тепло чуть ли не как дома. «Кому, ну вот кому нужно было оставлять отопление, платить за него? Как вообще в марте можно протопить такую громадину с выбитыми окнами и дырявой крышей?!» – прыгали в голове мысли совершенно о другом, лишь бы не думать о том, кто рвется к ним из лабиринта цехов… Женька вжалась спиной в теплую, как печка, кирпичную кладку.
Их троих как будто брали в кольцо, загоняли за флажки, как волков. Шаги слышались со всех сторон. Громче, громче, громче… Ближе, ближе, ближе… Вот сейчас, вот сейчас в цех ворвутся, ворвутся… «Кто? Да кто здесь?!» – от невыносимого напряжения хотелось крикнуть Женьке, вскочить и встретиться с опасностью глаза в глаза…
И вдруг все стихло. Стихло сразу, как будто это была запись и кто-то резко выключил звук.
– Что это был за адский ад из ада? Где мы? – шепотом, но строго спросил Лешка и тут же предложил: – Валим отсюда!
– Мы в цехе обжига. Эти громадины – печи: одна, вторая, – пояснил Сашка, вставая во весь рост и озираясь по сторонам. – Сюда, на транспортер, ставили горшки, они медленно въезжали в топку, а выезжали уже обожженными. Оставалось только остудить их, и можно было продавать. Когда-то печи были дровяные, потом их переделали в электрические, но трубы остались.
Женька тоже встала, опершись на печь, и тут же отдернула руку:
– А почему она теплая, почти горячая? Странно это как‑то… – Она потихоньку приходила в себя.
– На солнышке нагрелась! – заявил Лешка.
Женька с Сашкой переглянулись: даже если бы день был ясным, слабого мартовского солнца не хватило бы, чтобы нагреть пару десятков тонн кирпичей. Морок прошел, Женьке стало смешно:
– Лешка, а ты почему никому не дал с ноги в бубен? Чего удирал? Ведь это гопники от тебя должны были удирать – только волосы назад.
– Я удирал?! – возмутился Рыжов. – Да у меня был коварный план! Спрятаться в засаде, а потом напасть на них и всех уделать! Да они ваще сдрейфили. А че мне за ними – бегать, что ли? Да ну на фиг! И ваще пошли домой, жрать охота, – в конце концов предложил он, глянув на часы на мобильном телефоне, в нетерпении подпрыгнул на месте и… – Я не понял: а куда нам идти-то?
И тут же высоко над головой задрожало окно. И стало темнеть: от стен, куда не доставал слабый дневной свет, наступал мрак… Шорох, еще шорох… Треск… Где-то закапала вода. Что-то треснуло, и раскололось, и отдалось гулким эхом, как будто где-то далеко разбили горшок…
– Надо подумать. Мы пришли отсюда. А вот там был цех росписи… – Сашка крутился на месте, озираясь по сторонам и разглядывая свой план, в который он еще не успел внести цех обжига. – А вот если мы пойдем туда… А там была глина… А там коридор…
И тут снова раздались шаги.
– Враги! – крикнула Женька и первая кинулась в другой конец цеха.
Одним махом они втроем проскочили цех… И уткнулись в запертые ворота.
Вообще-то изначально она пошутила, хотела проверить Лешку, который минуту назад обещал «всех уделать». Но когда Женька оказалась в тупике, а шаги заухали, загремели, загрохотали где-то совсем рядом, ей снова стало нехорошо. Пусть это проклятое эхо играло с ними, множа и усиливая все звуки, но что-то в этих шагах было… не-че-ло-ве-чес-ко-е… Потустороннее.
Лешка кинулся искать проход в следующий цех. Нашел, они нырнули в него, каждой клеточкой тела ощущая четкие тяжелые и враждебные шаги за спиной… Женька влетела в коридор первая, в темноте, на ощупь, на бегу пытаясь включить фонарик, и первая же споткнулась и кувырком полетела на что-то мягкое. Конец коридора оказался наглухо заваленным мусором тупиком.
Теперь-то они точно были в ловушке! Мальчишки, тоже навернувшись впотьмах, притихли где-то рядом с Женькой. Проклятые шаги в цехе замерли, словно он – они? – остановился рядом с дверью в коридор и медлил теперь, решая, заглянуть в него или нет. Время остановилось. В темноте что-то тикало как бомба. И только спустя минуту до Женьки дошло, что это ее собственное сердце отчаянно колотится о ребра. И против воли полезли на ум разные фильмы-триллеры, где компания подростков оказывалась запертой в незнакомом помещении, в котором орудовал маньяк.
Кто-то огромный стоял у входа в коридор, невидимый в темноте, переминался с ноги на ногу, медлил… Женька готова была поклясться, что она слышит его дыхание, хруст глиняных черепков под ногами… И вдруг она почувствовала, буквально увидела в темноте и как-то со стороны… Все было не так! Это пустые мрачные помещения комбината, как огромный полумертвый, но еще сопротивляющийся смерти организм, специально призвали их к себе, заманили внутрь, чтобы, погоняв по кругу, лишить последних сил, свести с ума и… переварить их, троих, растворить в своей утробе, высосать их теплую кровь, чтобы продлить свое существование хотя бы на месяц, хотя бы на день…
Мучительно хотелось кашлянуть от пыли… Вскочить… Закричать!..
И вдруг все стихло.
Прошла пара минут. Не веря своим ушам, Женька вслушивалась в ватную тишину тупикового коридора.
– Отползаем, – первым вышел из ступора Лешка. – Я на разведку, Женька за мной, Санек, прикроешь нас, если что.
Никто, конечно, никуда не пополз – они пулей вылетели из коридора, проскочили цех с глиной, коридор, соединяющий его со следующим цехом, задыхаясь, выскочили еще в какое-то полутемное помещение.
– Вашу мышь! – откашливаясь, ругался Лешка; он где-то подхватил это выражение и теперь использовал его по всякому поводу. – Мы здесь были уже стопицот раз! И куда, КУДА НАМ ТЕПЕРЬ?!
