Питер Стауб - Пропавший мальчик, пропавшая девочка
Словно набор команд, новая ясность сопровождала Марка по дороге обратно на Сьюпериор-стрит. Она направила его к дому. Похороны позади, пришло время готовиться к следующему шагу, торопись, торопись – минуты утекают…
Входная дверь пропускала мужчин и женщин, но Джимбо среди них не было. Отец Марка и дядя Тим принесли безалкогольные напитки, тунца и кофейный пирог, что приготовили Шиллингтоны и Тафты. Вскоре многочисленная толпа облепила стол в гостиной, как стая мух – окровавленный труп. Толпа то разделялась на кучки, то сливалась воедино, и кто-то входил или выходил из комнаты, держа в руках бумажные тарелочки и бумажные стаканчики. Вот появились Рощенко, держась за руки, потому что они смущались и им было не по себе. Чуть погодя старик Хилльярд осторожно прошел в дом, никого за руку не держа, а сжимая в одной своей тросточку, а другую глубоко засунув в карман брюк. Раздраженным взглядом Хилльярд зацепил глаза Марка и захромал к нему. В девяностоградусную жару[21] на старике была толстая клетчатая рубашка, допотопные вельветовые брюки с подтяжками и нелепые ковбойские сапоги.
– Я очень опечалился, когда услышал о твоей матушке, – заговорил он. – Мои соболезнования, сынок. Если тебе что надо – только скажи.
«Может, и скажу», – подумал Марк и поблагодарил старика.
– Чуть ли не каждый день вижу тебя и мальчика Монэгенов на ваших досках, – продолжил Хилльярд. – Колеса у них шумят просто кошмарно… – Старик скривился, лицо его вдруг покрылось сетью морщинок, и Марк понял, что это он улыбается. – Смажьте их, что ли… Эх, мне б так погонять, как вы, ребята – Он поднял трость и потряс ею. – Я был в порядке, пока лодыжка моя не сложилась подо мной пополам на крыльце собственного дома Повалился, как мешок с картошкой. А сейчас едва могу доковылять до продуктовой лавки. – Он подался вперед и зашептал – Сказать по правде, сынок, я с трудом добираюсь до унитаза, когда ночью приспичит.
– В этом я вам помочь не могу, – сказал Марк, отчаянно желая, чтоб старик оставил его в покое.
– Вы с рыжим дни напролет таращитесь на пустой дом, что напротив моего, – сказал Хилльярд, напугав его. – Никак, переехать туда собрались?
– Извините, меня папа зовет, – выпалил Марк и попятился так, чтобы была видна входная дверь. Босс его отца, мистер Бэттли, только что появился во главе группы людей из школы. Всех их Марк знал очень хорошо. В своей униформе – серые костюмы и белые рубашки – они напоминали агентов ФБР из разряда низкооплачиваемых.
Никогда прежде дом не видел такого количества гостей. Толпа перетекала из гостиной в столовую (именно туда люди из Куинси сразу же и направились), а оттуда – на кухню. Хотя большинство гостей разговаривали тихо, в комнатах стоял негромкий гул, в котором трудно было различить отдельные слова. По идее, весь этот беспорядок непременно должен был вызвать вспышку гнева отца Марка, однако Филип казался более спокойным и расслабленным, чем раньше. Он выглядел как хозяин, позволивший вечеринке идти своим чередом. Сейчас отец сопровождал мистера Бэттли туда, где было выставлено угощение, и Марк подозревал, что он останется подле своего босса, пока тот не слопает достаточно дармовой еды и не сделает всем ручкой.
Когда Марк снова посмотрел в сторону гостиной, мистер Хилльярд «доставал» Рощенко. На пороге дома появилась семья Монэгенов. Первой – Марго, как всегда создавшая впечатление, будто некая кинозвезда по случаю шла мимо и заглянула на минутку; за ней – Джеки, ухмыляющийся и краснолицый, как всегда создавший впечатление, будто он абсолютно не возражает, если вы предложите ему опрокинуть рюмочку-другую; и, наконец, Джимбо, бросивший на друга доброжелательный изучающий взгляд.
Прежде чем Марк успел подать Джимбо сигнал о встрече на кухне, рядом с ним вдруг вырос дядя Тим и огорошил предложением.
– Марк, а что, если ты приедешь ко мне в Нью-Йорк на неделю-другую, а? Скажем, в августе?
Удивленный и обрадованный Марк ответил, что с удовольствием приехал бы, и спросил Тима, говорил ли он об этом с отцом.
– Поговорю. Попозже, – ответил Тим.
Перед тем как вклиниться в толпу в поисках Филипа, он улыбнулся Марку.
В следующие десять минут Марк потерял из виду Джимбо: соседи и коллеги отца похлопывали его по щеке или теребили за предплечье и как заведенные бормотали, каждый раз делая вид, будто это чистая правда, все те же бесполезные и тягостные фразы: «Представляю, как тебе сейчас тяжело, сынок… Ей сейчас там покойно… На все Божья воля, понимаешь… Эх, малыш, а вот когда умерла моя матушка…»
Наконец Марк заметил, что из глубины столовой на него смотрит Джимбо, и направился к нему.
– Ну, как ты? – спросил Джимбо.
– Лучше, чем ты думаешь.
Тихо переговариваясь, их папаши стояли в нескольких футах спиной к мальчикам. Рядом с дядей Тимом стоял мистер Бэттли и что-то вещал.
– Лады, – сказал Джимбо. – А знаешь… – Уголки его большого рта загнулись книзу, глаза сузились. Сейчас на лице Джимбо было неподдельное сострадание. – Йоу, мне так жаль твою маму. Я хотел еще там тебе сказать, но не знал как…
Без всякого предупреждения в душе Марка пронеслось незнакомое ощущение, иссушив все, к чему прикоснулось. За пару секунд перед ним разверзлась бездна чувств, и мальчику показалось, что навалившийся вдруг на плечи столб воздуха едва не придавил его к земле. Марка ослепили слезы. Он поднес к глазам руку, выдохнул и будто со стороны услышал, что издал сдавленный горестный звук.
– Нет, ты правда в порядке?
Голос Джимбо вернул его к жизни.
– Вроде да…
Марк вытер глаза Его тело все еще трепетало от пережитого ощущения.
За его спиной Джеки Монэген говорил:
– А это правда, что Нэнси была родственницей того жуткого типа, который жил рядом? Кто-то что-то говорил, не помню кто…
Его отец отвечал:
– Лучше б этот «кто-то» помалкивал.
– Я типа упустил кое-что там… – сказал Марк, заинтересовавшись, о чем говорит отец Джимбо. Теперь Джеки рассказывал, что родственник его мамы рисковал жизнью, спасая каких-то детей. Марк повернул голову как раз в тот момент, когда Джеки говорил его отцу, что дети были черными. Ну, приехали, подумал Марк, сейчас польется грязь.
– Ну, не удивительно, – сказал Джимбо.
– Да нет, я не о похоронах, – сказал Марк. – До меня сейчас дошло то, что я должен был понять раньше. Даже странно, как я это упустил.
– Что упустил-то? – спросил Джимбо.
Марк придвинулся к Джимбо поближе и прошептал:
– Дом!
– Что – «дом»? – переспросил Джимбо и тут же понял. – О нет. Слушай, забей, а? Дом-то здесь при чем?
